— Ты что-то скрываешь от меня?
— Я просто... не хотела бы говорить об этом. Каждому нужны свои секреты.
— С каких пор ты хранишь от меня секреты, детка?
— С тех пор, как я повзрослела. — Я ухмыляюсь.
Она глубоко вздыхает, звук слегка прерывается. Ее взгляд теряется, и я чувствую, как она убегает в другую реальность, в которую у меня нет доступа. Как раньше.
— Эй, мам?
Она моргает, снова фокусируясь на мне.
— Хм?
— Помнишь, ты сказала мне, что если у меня есть кто-то, кого я люблю, ты не позволишь папе впихнуть меня в брак по расчету? Крейтон и есть этот кто-то.
Она бледнеет, и на этот раз это невозможно не заметить. Но ее голос по-прежнему спокойный и успокаивающий.
— Ты еще слишком молода, чтобы понять, что такое настоящая любовь.
— Может, все перестанут так говорить? Я не так уж молода, и чувствам, которые я испытываю к Крею, нет другого объяснения, кроме любви.
— Анни, милая, послушай меня. Любовь — это не влюбленность или увлечение. Любовь — это когда вы вместе идете по жизни, вместе встречаете свои страхи, а иногда даже ненавидите друг друга в процессе. Это не любовь, если она не была испытана.
Я встаю, заставляя ее отпустить мои волосы, и поворачиваюсь к ней лицом.
— Это не относится ко всем. И на что ты намекаешь, мама? Значит ли это, что ты не поможешь мне убедить папу? Джереми сказал, что оставит меня в покое, если папа примет Крейтона, а мне нужна твоя помощь, чтобы он образумился.
Она берет мою руку в свою.
— Я думаю, нам нужно еще немного времени, прежде чем мы поднимем этот вопрос перед твоим отцом.
— У меня нет больше времени. Завтра мы возвращаемся, и я не могу допустить, чтобы Джереми запер меня. Я с этим покончила.
— Дорогая...
— Ты сказала, что поможешь мне. — Мой подбородок дрожит. — Ты обещала быть на моей стороне в этом мире, где к женщинам относятся как к второсортным гражданам. Я знала, что смогу это сделать, потому что у меня есть ты. Как ты могла отвернуться от меня?
— Не то чтобы я отвернулась... просто мы не можем делать такие поспешные выводы.
По моей щеке скатилась слеза, и я вытерла ее.
— Я бы не удивилась, если бы папа или Джереми сказали эти слова, потому что я знаю, что они не очень-то доверяют мне, и не хотят, чтобы я отвечала за свою жизнь, но меня убивает то, что ты тоже мне не доверяешь. Я никогда не ожидала этого от тебя.
— Анни... ты многого не знаешь.
— Тогда расскажи мне. Не держи меня в неведении и не проси меня принять ситуацию, которую я не понимаю.
— Я расскажу, но, как я уже сказала, мне нужно время, детка. Я просто прошу тебя — умоляю тебя, — порвать связь с этим Крейтоном.
— Мама!
— Я никогда ничего от тебя не просила, Анни. Я только хотела, чтобы ты выросла в яркую, веселую и абсолютно красивую молодую леди, которой ты и являешься. Я не запрещала тебе заниматься балетом, хотя мне это неприятно, я не запрещала тебе путешествовать на другой конец света, хотя боялась за твою жизнь, но я умоляю тебя отпустить его.
— Я не могу... сделать это. Я люблю его.
— Вы недолго были вместе. Эти чувства со временем исчезнут.
— Ты не можешь говорить это серьезно!
Она встает, делает длинный вдох и шепчет:
— Я пытаюсь защитить тебя.
— Причиняя мне боль? Ты режешь меня на части, требуя, чтобы я перестала встречаться с единственным человеком, который не только принимал меня такой, какая я есть, но и поощрял меня расти настоящей.
Она гладит мои волосы, грустное выражение покрывает ее лицо.
— Со временем все наладится. Я обещаю.
Затем она выходит за дверь, оставляя меня с болью, грустью и, самое главное, с замешательством.
Что, черт возьми, только что произошло?
Когда я просыпаюсь после безмятежного сна, первое, что я делаю, — проверяю свои сообщения.
Моя грудь сразу же сдувается, когда я не нахожу сообщения от Крейтона.
Может быть, он злится, что однодневный срок истек, а я так и не выполнила обещание все исправить.
Поэтому я пишу еще одно.
Анника: Доброе утро! Здесь уже утро, значит, там, должно быть, около полудня? Я собираюсь найти возможность поговорить с папой о нас. Я надеялась, что мама будет моим союзником, но, похоже, это исключено после того, как она странно выступила против наших отношений прошлой ночью. Это будет первый раз, когда я выйду против папы один на один. Пожелай мне удачи! Я скучаю по тебе. Я хочу поцеловать тебя.
Я жду несколько минут, вдруг он прочитает оба моих сообщения и наконец-то ответит, но ничего нет.
Может, он потерял свой телефон?
Я глажу ожерелье, которое он мне подарил, а потом пишу в групповой чат девочек.
Анника: Доброе утро! Вы встречались с парнями в эти выходные?
Сесилия: С Реми и Брэном, да.
Анника: А как насчет остальных?
Сесилия: Кто? Илай и Лэн не тусуются с нами.
Глиндон: Она имеет в виду Крея, глупышка. И нет, Анни. Он не пошёл с нами.
Мои пальцы крепко сжимают телефон, и я хмурюсь.
Честно говоря, я бы не удивилась, если бы он проводил все свое время во сне, но с тех пор, как мы вместе, он спит не так много.
Я надеялась и, возможно, заблуждалась, думая, что он, вероятно, предпочитает мою компанию сну.
На моем экране высветилось еще одно сообщение.
Ава: Крей был неразлучен с Тем-Кого-Нельзя-Называть.
Похоже, они замышляли что-то нехорошее.
Сесилия: Откуда ты это знаешь? У тебя появилась склонность к преследованию?
Ава: Стерва, пожалуйста. Я только мельком заметила это, когда одалживала кое-что у Брэна.
Глиндон: Одолжила кое-что у Брэна, да?
Анника: Оставь ее в покое. Она сказала, что видела мельком.
Глиндон: Возможно, в компрометирующих позах.
Ава: Я блокирую вас двоих.
Ава: Не совсем, но могу.
Я хмурюсь все сильнее, но предпочитаю сохранять спокойствие, переодеваясь и спускаясь по лестнице. Я продолжаю одержимо смотреть на свой телефон, проверяя непрочитанные сообщения снова и снова.
То, что Крейтон проводит время с Илаем, не означает, что он не ответит.
Чем больше я об этом думаю, тем меньше в этом смысла.
Я застаю маму и Джереми завтракающими в саду и шепчущимися между собой.
Как только я подхожу к ним, они быстро откидываются на свои места, резко прекращая свой тайный разговор.
Я всегда завидовала отношениям Джера с обоими нашими родителями. Папа видит в нем себя, а мама заботится о нем как о первенце. Ее ангел, как она его называет. Иногда она относится к нему как к лучшему другу и доверенному лицу.
Очевидно, именно он сблизил моих родителей. Я никогда не смогу сравниться с ним.
Поэтому, когда у них случаются такие моменты, я чувствую себя обделенной.
— Доброе утро. — Бормочу я, падая на стул и наливая себе кофе.
— Доброе утро, детка. Ты хорошо спала?
Я издаю утвердительный звук.
— А где папа и остальные?
— Они ушли вчера поздно вечером по каким-то делам.
Делам? Скорее убивают людей. Я качаю головой, не желая представлять это.
Мама готовит мне тост.
— Джереми как раз рассказывал мне о соперничестве между Королевским Университетом и Королевским Элитным Университетом. Кажется, оно очень сильное.
— И что с этого? — я теряю спокойствие. — Это еще один способ убедить меня держаться подальше от Крейтона по причинам, которые ты отказываешься разглашать? Если это так, то оставь это, мама. Я студент КЭУ, и ни разу люди там не относились ко мне по-другому только потому, что я американка или Волкова.
Джереми смотрит на меня поверх ободка своей чашки.
— Не говори с мамой в таком тоне.
— Вы, ребята, явно сговорились против меня. Неужели вы ожидали, что я опущу голову, буду выполнять ваши приказы и просто соглашусь?
— У тебя нет выбора, Аннушка. Я говорил с папой вчера вечером, и он согласен с тем, что тебе больше нельзя видеться с Крейтоном Кингом.
Чашка с кофе дрожит в моей руке, и я ставлю ее на стол, прежде чем она упадает и разобьётся вдребезги.
— Мы договорились, что я поговорю с ним.
— Мы договорились только о том, что он будет проинформирован о ситуации, а не о том, что кто-то из нас будет с ним разговаривать. По возвращении на остров Брайтон ты порвешь с ним, или папа найдет тебе жениха.
Я уставилась на маму так, словно меня ударили в грудь, а она держит нож.
— Ты сказала, что не допустишь этого.
— Анни...
— Забудь об этом. Я сама поговорю с папой, когда он вернется.
— Не надо, Анни. — Говорит мама мягким голосом. — Ты только разозлишь его и навредишь себе. Это к лучшему.
— К лучшему? Для кого? Тебя? Папы? Джереми? Но точно не для меня.
Разочарование бурлит в моих венах. Оно продолжает расти, пока не лопается по швам.
И самое ужасное, что я понятия не имею, как его успокоить.
Сделать так, чтобы стало лучше.
Я так разочарована в маме и злюсь на себя за то, что была такой доверчивой.
За то, что попала в ситуацию, из которой единственный выход — проигрыш.
Все двери закрываются перед моим носом, а Крейтон все еще не отвечает на мои сообщения.
Может, он скажет, что это и ради меня тоже?
Телефон Джереми вибрирует на столе, и когда он проверяет его, между его бровями появляется складка.
— Мы уезжаем. — Объявляет он, резко вставая.
— Но вы только что приехали. — Протестует мама.
— На острове чрезвычайная ситуация.
— Что за чрезвычайная ситуация? — спрашиваю я осипшим голосом.
— Плохого типа.
Он мчится в направлении дома, а я бегу трусцой, чтобы не отстать от него.
— Что случилось?
— Николая похитили, и похититель требует меня.
Глава 26
Крейтон
— А ты уверен, что этот план сработает?
Тело Илая остается совершенно неподвижным, пока он наклоняет голову на в сторону, выжидая время.