авляет меня подозрительно относиться к твердой вере в то, что не подтверждается фактами»[218]. В этой связи в своих работах Докинз часто утверждает, что религиозная вера – это «слепое доверие при отсутствии доказательств, а то и наперекор доказательствам»[219].
Дискуссия о том, как мы генерируем и обосновываем наши мнения и убеждения, чрезвычайно важна и привлекает немало внимания. Вклад Докинза в эту дискуссию, как и вклад его оппонентов, следует приветствовать и воспринимать всерьез. Когнитивно-психологические исследования неоднократно показывали, что люди «склонны искать, вспоминать и интерпретировать факты так, чтобы они соответствовали их собственным убеждениям»[220]. Скрытые верования влияют на то, как люди обрабатывают информацию и делают выводы. Как религиозные, так и антирелигиозные взгляды зачастую сопротивляются всему, что угрожает их подорвать, оспорить или опровергнуть. Глубоко укоренившиеся предубеждения часто делают мировоззренческие установки «практически непроницаемыми для данных»[221], так как наблюдения интерпретируются таким образом, чтобы они согласовывались с существующими системами убеждений.
Один из наиболее озадачивающих аспектов антирелигиозной критики в исполнении Докинза – это его убежденность, что религия представляет собой форму «слепого доверия», отказывающегося от рациональных размышлений над наблюдениями и опытом. Несомненно, некоторые религиозные люди разделяют такой подход, однако он отнюдь не типичен. Очевидная неточность этого утверждения Докинза широко критиковалась как в религиозных, так и в атеистических кругах.
Так, оксфордский теолог Кейт Уорд критиковал Докинза за «систематическое осмеяние и демонизацию взглядов противника, которым тот всегда приписывает крайнюю наивность»[222]. Привычка Докинза искажать взгляды оппонентов, вероятно, является наименее привлекательной особенностью его работ. Она лишь подчеркивает герметичную замкнутость концептуального мира Докинза, его непроницаемость для подлинного взаимодействия с различными альтернативными концепциями, включая религию.
Начнем наше обсуждение роли доказательств в мировоззрении Докинза с рассмотрения его подхода к понятию «вера».
Вера как слепое доверие?
Вера – это «слепое доверие при отсутствии доказательств, а то и наперекор доказательствам»[223]. Эта впервые изложенная в 1976 году точка зрения определяет отношение Докинза к религии. В 1989 году он еще более заострил свои взгляды, вера стала квалифицироваться им как «своего рода психическое заболевание»[224]. Это же категоричное и безапелляционное утверждение вновь прозвучало в 1992 году во время выступления Докинза на Эдинбургском международном научном фестивале, где он изложил свои взгляды на взаимоотношения веры и разума, язвительно приписав вере интеллектуальную безответственность: «Вера – это великая отмазка, великий повод избежать необходимости думать и оценивать доказательства. Вера существует, невзирая на доказательства, а то и благодаря их отсутствию… Вере не позволено обосновывать себя аргументами»[225]. Четыре года спустя Докинз был назван «Гуманистом года». В своей благодарственной речи, позже опубликованной в журнале «Гуманист», Докинз изложил программу искоренения того, что он считает величайшим злом нашего века.
«Сейчас модно нагонять апокалиптические настроения по поводу угрозы, которую несут человечеству вирус СПИДа, „коровье бешенство“ и многие другие болезни, но я полагаю, что одним из величайших зол в мире является вера. Она сравнима с вирусом оспы, однако значительно труднее поддается искоренению. Бездоказательная вера – вот основной порок любой религии»[226].
Далее следует противопоставление веры и естественных наук, предлагающих фактологический подход к миру. «Любовь к истине заставляет меня подозрительно относиться к твердой вере в то, что не подтверждается фактами».
Здесь Докинз поднимает целый пласт вопросов о роли доказательств, фактов и веры как в науке, так и в религии. Это увлекательная тема, и мы должны быть благодарны ему за то, что он ей занимается. В этой главе мы затронем историю и философию науки, чтобы понять, действительно ли все так просто, как пишет Докинз. Когда я был атеистом, то сам так думал, и знай я тогда о доводах Докинза, счел бы их абсолютно правдоподобными и убедительными. Но не сейчас.
Докинз совершенно прав, настаивая на том, что любое утверждение необходимо основывать на доказательствах. По своим взглядам на этот вопрос он во многом напоминает английского математика Уильяма К. Клиффорда (1845–1879). В своем эссе «Этика веры» (1877) Клиффорд утверждал, что «грешно верить во что бы то ни было без достаточных на то оснований, грешно всегда, всюду и для всех без исключения»[227]. Он утверждал, что это не просто вопрос интеллектуальной ответственности, а в первую очередь моральный долг. Никому не должно быть позволено верить в то, что недостаточно подтверждено аргументами и доказательствами. Я бы, конечно, согласился с Клиффордом, однако считаю справедливым отметить, что используемое им словосочетание «достаточные доказательства» более чем расплывчато, в особенности когда оно касается краеугольного камня науки – вопроса об обосновании выводов.
К счастью, математик Клиффорд знал об эмпирических науках достаточно, чтобы понимать, что научный метод опирается на умение делать выводы. И все же, несмотря на это, его подход к научному методу весьма проблематичен. Например, этот подход совершенно неспособен помочь в разрешении неприятного вопроса о «недостаточной подтвержденности теорий»[228]. Этот вопрос относится к тем самым трудностям, которые затуманивают горизонты сторонникам простой, не обремененной философскими и историческими неудобствами науки. Если бы нереалистичный взгляд Клиффорда на научный метод был применен к «Происхождению видов», мы должны были бы либо отвергнуть работу Дарвина как ненаучную и даже неэтичную, либо отвергнуть точку зрения Клиффорда на место веры в науке. К счастью, этот вопрос легко решается, и явно не в пользу Клиффорда.
Самому Дарвину было совершенно ясно, что его теория естественного отбора не может быть доказана. Дарвин высоко оценил проницательность натуралиста Фредерика У. Хаттона (1836–1905), отметившего это: «Он один из немногих, кто понимает, что изменение видов не может быть непосредственно доказано и что эта теория будет тонуть или оставаться на плаву в соответствии с тем, насколько она способна группировать и объяснять явления. На самом деле удивительно, насколько мало тех, кто судит об этом таким, несомненно правильным, образом»[229]. Дарвин считал, что доводы в пользу теории естественного отбора кроются в ее способности «группировать и объяснять» накопленные им наблюдения. Тем не менее, хоть Дарвин и понимал, что не разобрался со всеми проблемами своей теории, он был уверен, что она является наилучшим объяснением из доступных[230].
Психолог Уильям Джеймс (1842–1910) посвятил критике Клиффорда свое знаменитое эссе «Воля к вере» (1897). В этом произведении Джеймс показал: людям приходится выбирать между различными «живыми, необходимыми и важными» интеллектуальными постулатами[231]. По его утверждению, для осмысления нашего опыта все мы нуждаемся в том, что он называет «рабочими гипотезами». Эти рабочие гипотезы часто лежат за пределами исчерпывающих доказательств, но все же принимаются и служат руководством к действию, поскольку они достаточно надежны в качестве исходных точек для взаимодействия с реальным миром. Для Джеймса вера – особая форма убеждений, пронизывающая всю нашу повседневную жизнь. Он определяет ее следующим образом: «Вера – это уверенность в том, что с теоретической точки зрения еще может возбуждать сомнения»[232]. Это приводит Джеймса к выводу: «Вера – это синоним рабочей гипотезы». Хотя Джеймса иногда обвиняют в стремлении выдавать желаемое за действительное – такое обвинение выдвинул, например, американский ученый и философ-прагматист Чарльз С. Пирс (1839–1914), однако сам Джеймс был с этим не согласен. Как заметил Джеральд Э. Майерс в своем исследовании, посвященном Джеймсу: «Он всегда отстаивал веру, внимательную к доводам разума, экспериментальную по своей природе и, следовательно, доступную для пересмотра»[233].
Но вернемся к определению веры, которое предложил Докинз, и выясним, откуда оно взялось. Вера – это «слепое доверие при отсутствии доказательств, а то и наперекор доказательствам». Почему вообще кто-то должен принимать это загадочное и совершенно нетипичное определение? В «Молитве за мою дочь» Докинз делает важное замечание, которое здесь будет уместно привести: «В следующий раз, когда кто-нибудь скажет тебе, что что-то правда, почему бы не ответить так: «А какие доказательства говорят об этом?«И если тебе не смогут дать убедительный ответ, надеюсь, ты крепко подумаешь, прежде чем поверить хоть одному слову»[234]. Так каковы же доказательства того, что религиозные люди определяют или понимают веру именно таким абсурдным образом? Лично я не разделяю такой взгляд, и более того, не знаю никого, кто бы думал о вере подобным образом.