это позволяло Павлу думать, что, по крайней, мере кто–то из них способен действовать как мудрый судья уже в нынешнее время. То, что должно произойти в грядущем, говорит он, нам следует предвосхищать в настоящем. Или, по меньшей мере, церковь должна к этому стремиться. Не обращайтесь к языческим судьям, говорит Павел. Суд может вершить один из вас. В конце концов, в новом Божьем мире вы станете судьями.
Это поможет нам лучше понять другой отрывок, также из Первого послания Коринфянам, где Павел с глубокой иронией упрекает свою аудиторию в надменности:
Ибо кто отличает тебя? Что ты имеешь, чего бы не получил? А если получил, что хвалишься, как будто не получил? Вы уже пресытились, вы уже обогатились, вы стали царствовать без нас? О, если бы вы и в самом деле царствовали, чтобы и нам с вами царствовать!
Предложения, в которых я поставил вопросительный знак, можно прочесть и как иронические утверждения: «Вы уже насытились! Вы уже разбогатели! Вы уже стали царями — без нас!» Ответ Павла показывает, что он считает эти претензии пустыми, но одновременно видит в них важный богословский смысл: они призваны стать царями, в новом смысле, но ведут себя в соответствии с обычным старым смыслом как «важные персоны», преисполненные надменности и хвалящиеся собой. Но это не упраздняет смысла удивительных слов Павла в конце предыдущей главы:
Итак никто не хвались человеками, ибо все ваше: Павел ли, или Аполлос, или Кифа, или мир, или жизнь, или смерть, или настоящее, или будущее, — все ваше; вы же — Христовы, а Христос — Божий
Все принадлежит вам! Это важное богословское утверждение, и хотя коринфяне исказили его в соответствии с окружающей их языческой культурой, оно остается справедливым. Те, кто «во Христе», уже разделяют с ним это царское достоинство. И хотя крест заставляет радикальным образом пересмотреть смысл этого статуса — и первые четыре главы Первого послания к Коринфянам говорят именно об этом, — он остается царским статусом, статусом истинного властителя мира. И этот статус распространяется и на народ Божий, пребывающий во Христе.
Пастырские послания также говорят об этой головокружительной истине — о том, что христиане делят царствование с Иисусом и вносят в мир Божью справедливость. Во Втором послании к Тимофею мы находим такие слова:
Помни Господа Иисуса Христа от семени Давидова, воскресшего из мертвых, по благовествованию моему… Я все терплю ради избранных, дабы и они получили спасение во Христе Иисусе с вечною славою. Верно слово:
если мы с Ним умерли, то с Ним и оживем;
если терпим, то с Ним и царствовать будем;
если отречемся, и Он отречется от нас;
если мы неверны, Он пребывает верен,
ибо Себя отречься не может
«С Ним и царствовать будем». Это остается обетованием и надеждой, той «целью», на которую указывает Новый Завет. На новом небе и новой земле народ Иисуса будет участвовать в его верховном правлении над миром. Если Второе послание к Тимофею (как думает большинство ученых) написано не Павлом, мысли этого неведомого автора здесь перекликаются с мыслями Павла, выраженными в Послании к Римлянам и Первом послании к Коринфянам. И можно заметить, что ни один текст не говорит об этом как о какой–то новой идее, которая могла бы удивить первых христиан. Это всегда звучит как то, что они уже усвоили и считают очевидной истиной.
И наконец, о том же говорит и сам Иисус в Евангелии от Матфея. Даже самые скептически настроенные библеисты склонны думать, что эти слова действительно произнес Иисус. Среди прочего, к такому выводу их склоняет тот факт, что это изречение обращено исключительно к Израилю, тогда как первые последователи Иисуса, включая самого Матфея, очень скоро вышли за рамки Израиля и обратились к другим народам. И потому мнение о том, что эти слова кто–то придумал позднее, звучит крайне неправдоподобно. Это речение удивляет и озадачивает и совершенно непохоже на «позднейшее изобретение» еще и потому, что здесь, похоже, к участию в Страшном суде призывается и предатель Иуда! Никто из первых христиан не стал бы такого выдумывать.
Эти слова Иисус произносит после встречи с богатым юношей в ответ на вопрос Петра о том, что их ждет в будущем:
Истинно говорю вам, что вы, последовавшие за Мною, — в пакибытии, когда сядет Сын Человеческий на престоле славы Своей, сядете и вы на двенадцати престолах судить двенадцать колен Израилевых. И всякий, кто оставит домы, или братьев, или сестер, или отца, или мать, или жену, или детей, или земли, ради имени Моего, получит во сто крат и наследует жизнь вечную. Многие же будут первые последними, и последние первыми
Вероятно, эти слова, как и текст главы 6 Первого послания к Коринфянам, ссылаются на главу 7 Книги пророка Даниила. Иисус считает, что коль скоро он есть Мессия, вводящий правление Бога, Царство Божье, он со своими учениками станет участником последнего суда, на котором Бог наведет порядок и все исправит в этом мире.
Поняв смысл этого отрывка, мы можем обратиться к менее конкретным, но достаточно ярким обетованиям Нового Завета о слугах, которые были верны в малом, а потому им вверят большее (Мф 25:21, Лк 19:17, 19). Можно включить сюда же и слова про «овец», которые, сами того не понимая, в нынешней жизни служили тому, кого они потом увидят на троне верховного судьи (Мф 25:34–40). И уяснив себе смысл этих отрывков, мы начинаем понимать, что многие слова Иисуса о грядущем Царстве и о роли его последователей в нем на самом деле указывают на грядущее правление Бога над миром, в котором Он все исправит, и на то, что последователи Иисуса уже здесь и теперь предвосхищают грядущее, когда они станут участвовать в этом правлении.
Таким образом, если мы хотим найти надежное основание для христианского понимания добродетели, нам в первую очередь нужно смотреть на Иисуса. Как это понимали первые христиане, Иисус выполнил предназначение человека и предназначение Израиля, он был и царем, и священником. В нем великие истории Израиля, человечества и всего мира достигли своей кульминации. В нем представлены все человеческие сообщества, которые Бог призвал, вручив им важнейшие задачи. И он собрал вокруг себя последователей, поручив им следовать за ним и участвовать в этой истории, в этом сообществе, в этом призвании. И потому теперь нам следует обратиться к самому Иисусу и попытаться понять, к чему он призывал своих современников и какие задачи перед ними ставил.
4. Близится наступление Царства Божьего
Готовясь к новой реальности
Когда я изучал богословие, многие библеисты, труды которых мне приходилось читать, ломали головы над Нагорной проповедью (Мф 5–7; другая версия — Лк 6:20–49). Все они понимали, что по великому и славному благовестию апостола Павла человек оправдывается верой, а не делами. Почему же тогда, удивлялись они, Иисус начинает свою проповедь со слов о том, как нужно жить и что надо делать, а что не надо? Ведь давая им «правила» жизни, Иисус просто поддерживает неверные старые обычаи, так что люди могут начать думать, что они в состоянии стать «достаточно хорошими для Бога» с помощью своих собственных усилий.
Часто богословы давали на это такой ответ: «Ад, в центре благовестил Павла в самом деле стояла вера, а не вопрос «как нужно жить». Но Евангелие от Матфея не было направлено на «первичное благовесте». Оно писалось для людей, которые уже стали христианами. Они уже приняли Иисуса и его спасение исключительно верой. И теперь они хотели знать, как им нужно жить — чтобы не спасти себя собственными усилиями, но чтобы надлежащим образом ответить на милость Бога. Так, я помню, что примерно это утверждал великий ученый Иоахим Иеремиас, написавший о Нагорной проповеди тщательно продуманную книгу. Я вспоминаю также о прочитанной много лет назад в Оксфорде лекции Гюнтера Борнкама, который доказывал, что Матфей вовсе не был «законником», как это может показаться читателю. Почему? Потому что Матфей атаковал не только стоявших от него справа фарисеев, но и стоявших от него слева «энтузиастов», отвергавших все моральные ограничения и утверждавших, что они послушны Иисусу, но не иудейскому Закону, и потому вправе делать то, что им угодно. А следовательно, утверждал Борнкам, Матфей боролся, с одной стороны, с легализмом, а с другой — с аморализмом, как это делал и Мартин Лютер. И такой вывод, как мне тогда казалось, должен был вызвать вздох облегчения у слушателей.
Как я вспоминаю, подобный подход казался мне неубедительным (как будто все детали были слишком аккуратно подогнаны одна к другой), но я не мог себе представить какой–либо альтернативы. После этого я заметил одну интересную вещь: когда люди использовали такие подходы к пониманию текста, они всегда говорили не о том, что имел в виду Иисус, произнося те или иные слова, но о том, что здесь подразумевали евангелисты (Матфей и прочие).
Подобная интерпретация Евангелий до сих пор широко распространена, и в ней есть доля правды. В конце концов, взрослый человек должен уметь критически относиться к любому тексту — будь то новости в газете (где журналисты могут предложить свое истолкование событий, чтобы они выглядели так, как им хотелось бы) или священный текст любого рода (можно ли ему доверять? Кто написал его и по какой причине?). Подобным образом многие люди полагают, что, изучая Евангелия, нужно уметь читать между строк с пониманием, что текст говорит вовсе не об Иисусе, но о Матфее (Марке, Луке, Иоанне) с его богословием и его общиной и тому подобное.
Это кажется разумным подходом взрослого человека. И в каком–то смысле так оно и есть. Любой человек, рассказывающий об историческом событии, или репортер, пишущий в газете статью о том, что случилось вчера, или даже тот, кто рассказывает вам о том, «что я сейчас видел на улице», отбирает и по–своему организует свои материалы. Вы не можете рассказать