Соломаха сразу, не дожидаясь приступа какой-нибудь болезни у матери, засобирался в военкомат.
— Ты туда? — спросила мать, указывая на повестку.
— А то!
— А ты понял ли, Назарка, что на фронте людей убивают? В Харькове обстрелы. Зоя Игоревна еле ноги из Харькова унесла, потому что неделю со всей семьёй в туалете просидела. У них в квартире ни одного окна целого не осталось… От нас скрывают, но я думаю, люди гибнут тысячами.
Потом пошёл рассказ о мариупольской родне, которые бежали в Польшу через Запорожье и Львов. Соломаха молчал. Он уже собрал всё необходимое, только пауэрбанк куда-то пропал. Может быть, Снежана… Ничего, он купит другой по дороге.
— Назарка.
— Шо, мамо?..
— Не боишься?
Мать подошла близко, и он услышал её запах. С возрастом женщины меняются. Фигура, лицо, привычки, характер — всё меняется. Старухи обычно пахнут кислым смрадом, но его мама пахла, как в молодости, распаренным изюмом и оладьями на сливочном масле. Жалость сдавила горло Соломахи.
— Не плачь, сынок.
— Я не плачу. Ты только…
Он замолчал, собираясь с духом, чтобы сказать важные, но жестокие слова.
— Что, сынок? Говори…
— Ты на Снежка не надейся. Скорее всего, она сбежит. Её и подруги подбивают. Ты не обижайся на неё. Она совсем ребёнок. Не привыкла принимать самостоятельные решения. А если меня рядом не будет и решать за неё будет кто-то другой… Кто знает, что этот другой там нарешает…
Он обнял мать и понял, что та едва держится на ногах. Нет, Снежана не станет париться из-за такой старухи.
Соломаха вздохнул. Мысли о матери терзали душу тяжёлым беспокойством, и он уговаривал себя: дескать, всё хорошо, она выживет, она справится даже если он совсем… Нет, лучше не думать о таком.
На нижних нарах похрапывал крепко спящий Птаха. Мать Соломахи дышала во сне также громко. Подавляя приступ щемящей тоски, Соломаха зажмурился. Он считал свою мать бестолковой. Но женщине, тем более матери, позволительно быть бестолковый. Зато он, Соломаха, толковый. Он обязан быть самым толковым и за мать, и за Снежану. О жене, от которой уже вторую неделю не было вестей, думать не хотелось. Слишком больно думалось о ней, с недоверием думалось. Лучше уж о матери.
— Не такая уж я старая, — проговорила при прощании мать, высвобождаясь из его объятий. — Мне всего-то шестьдесят два…
Он не оборачиваясь потрусил через двор, не оглядываясь на родные синие ставни. Ему надо было успеть встретиться со Снежаной, которая, наверное, ждала его у сборного пункта.
Мать догнала Соломаху уже за воротами, на улице. Сунула в руки кулёк. Пояснила:
— Это бинты. Мои эластичные бинты. Пусть они тебе не пригодятся, но пригодятся твоим товарищам. Смотри, не выброси! Ну давай! — она подтолкнула сына, словно боялась, что он по малодушию вернётся домой. — Долгие проводы — лишние слёзы.
Соломаха помнил, как удивился тогда, услышав это странное выражение. Что оно означает?
Лёжа на верхней полке нар в относительном уединении — соседняя верхняя полка пока пустовала, — он разблокировал смартфон и ввел в строку браузера матушкино присловье. На экран дисплея вывалился текст. Видимо, часть стихотворения: «Долго не стойте в слезах надо мной, долгие проводы — лишние слёзы» и имя автора — Эдуард Колмановский. Соломаха грязно выругался. В Мордоре все поэты исключительно жиды. И даже их Пушкин жид. Чтобы как-то разогнать душившую его злобу, Соломаха принялся исследовать тему. Оказалось, песенка из старого советского фильма. Он помнил лица актёров, но имена их перезабыл. Фильм грузился медленно, нещадно жрал трафик, но Соломаха смотрел, иногда перескакивая через эпизод. Фильм «По семейным обстоятельствам» рассказывал о тихой семейной жизни, обеспеченной, благополучной жизни. Такую жизнь Соломахе уж не увидеть, не познать, потому что до самого последнего мига своей маленькой судьбы Соломаха будет воевать. А нынче, рано утром, он совершит подвиг. Он убьёт Шумера. И Каценеленбогена убьёт. А сам выживет. Обязательно выживет. Убийство врага — это лишь половина геройства. Настоящее геройство — это выжить самому. Наперекор всему выжить.
Засыпая, Соломаха вспомнил свой первый боевой опыт. Дрейфуя на пограничье сна и яви, он вспомнил сковывающий ужас во время артподготовки. Руснявые запускали в них грады, а в паузах между разрывами товарищи его, такие же мобилизованные мужики, толковали о разном, но всегда в критическом ключе. Западенщина сетовала на точность «Града». Соломаха же думал о том, что под «Солнцепёком» им пришлось бы во сто крат хуже.
А потом надо было подниматься в атаку. Командир роты, кадровый военный, что-то там матюгался, но никто из них и не подумал высунуться из окопа. Наоборот, как только обстрел затих, особо напугавшиеся для начала устроили небольшой митинг. По выговору Соломаха угадал в самых борзых спикерах выходцев с Западной Украины, проигравших войну с военкоматами. Харьковчане, херсонцы, выходцы с Запорожья и Николаева, оказались в числе слушателей и благоразумно помалкивали. Сначала говорили на камеру о предательстве отцов-командиров, а потом многие потянулись из окопа не в сторону противника, но в обратном направлении, где и нарвались на пулемётный огонь.
Соломахе вспомнились картинки из старого чёрно-белого фильма, который мать часто смотрела по видео. Вот бойцы в круглых касках с примкнутыми к винтовкам штыками карабкаются из окопа. Впереди лейтенантик. На голове пилотка со звёздочкой, символизирует особую отвагу. Рот его раззявлен воплем. Круглые каски тянутся за ним в атаку и, нарвавшись на пулемётный огнь, валятся наземь. Кто ничком, а кто более живописно, широко раскинув руки, запрокинув голову, медленно оседает. Чёрно-белый фильм с падающим от немецкой пули юным лейтенантиком мать Соломахи почему-то особенно любила. При просмотре часто вспоминала о своём дедушке, воевавшем в Великую Отечественную. А теперь представьте ту же самую картину, но в цвете и с некоторыми поправками. На головах не клёпанные каски, а шлемы. Звёздочек нет, зато есть желто-голубые шевроны с трезубцем. Зато с противоположной стороны — полное совпадение. На гашетку пулемёта жмут те же пальцы — немецкие, датские, польские, ещё какие-нибудь черти. Соломаха доподлинно знал, что в карательных действиях по отношению к дезертирам принимала участие банда преподобного Уолли Крисуэла. А как же без них? В том первом Соломахином бою пало около двадцати мужиков и все от «дружественного» огня. И не один не получил пулю в спину. Все были убиты в момент стихийного оставления позиций. А раненых, как водится, никто не считал.
В тот самый первый раз Соломаха для себя решил, что ни за что не побежит. Если уж получать пулю или осколок, то предпочтительнее железо со стороны противника. Но в этом случае важно определиться, где же он, противник.
Соломаха вспоминал и первые обстрелы, как они выживали под ударами 152-го калибра. С которого раза он обвыкся? Да и возможно ли обвыкнуться, если пехота перед вражеской артиллерией беззащитна? К тому же затишье после обстрела облегчения не приносит. Вой раненых не лучше бомбовых разрывов.
В самый первый раз Соломаха выискивал их в посечённой осколками лесополосе по голосам. Первый турникет он накладывал минут двадцать. Противостолбнячный препарат и обезболивающее колол, зажмурив глаза.
Одному из парней оторвало половину хохотальника. Когда Соломаха заливал его морду зелёнкой, он орал так, что у Соломахи заложило уши. А потом Соломаха сунул ему в рот зажженную сигарету, и он затих.
Другому, пожилому уже дядьке, вывалило наружу кишки, и Соломаха из всех отданных матерью бинтов соорудил на нём бандаж. Неподалёку от пожилого ожидал своей очереди совсем юный парнишка. Внимательные, страдающие глаза следили за каждым движением Соломахи. Казалось, кроме этих внимательных глаз у него ничего целого не осталось, словно по нему дорожный каток проехал. Так сложилось в тот раз, что легкораненый мужик умер от кровопотери, а изувеченный парнишка выжил, отправился в тыл на долечивание.
Впоследствии Соломаха много всякого повидал. Оказалось, к зрелищу крови, ран и увечий можно привыкнуть. Порой тело раскурочено, распахнуто, вывернуто, в обнажённых костях застряли огромные осколки, а человек терпит до госпиталя, выживает, излечивается. А бывает, крошечный, с чечевичное семя осколок становится причиной быстрой смерти от кровопотери. Соломаха считал дыры на своём бронежилете. Через полтора года их образовалось пятнадцать, а ранение было только одно. Кто является хозяином солдатского счастья? Господь Бог, кто же ещё!
По прошествии короткого времени Соломаха наловчился быстро и без истерики оказывать первую медицинскую помощь. Приходилось ему, и не раз, доставлять раненых в сортировочные госпитали. Приходилось таскать на себе. Одного хлопчика он тащил половину суток. Думал уж, что хлопчик мёртв, но всё равно тащил и донёс до госпиталя живым. Так он познакомился и с Воином, и преподобным Уолли Крисуэлом.
Сомаха свалил свою ношу буквально на руки тому, кого впоследствии вызывал по рации как Воина, а сам, смертельно усталый, повалился в раскисший апрельский чернозём ему под ноги.
— Вот! Делай с ним что хочешь!
Соломаха тяжело дышал.
— Фамилия? Какой части?
— Сто двадцать восьмая бригада… А что?
— Это у вас там писатель завёлся? Не знаешь, кто таков?
Человек не первой молодости, исхудалый, с тенями усталости возле глаз достал из кармана гаджет, разблокировал и сунул в морду Соломахе его же собственные художества.
«Герої 128 підрозділ ЗСУ.
18 апреля 2022 года.
Штаб перестал выходить на связь.
рф запускает гребаные герани каждые три секунды, так как будто это бумажные самолетики. Мы старательно сбиваем птичек, но некоторые долетают и разрывают в клочья опорники и технику. Откуда их столько у русни? Они чё их на коленке делают? Где наш ответ? Где байрактары?
Обращаюсь к командованию ЗСУ! Нужно срочно что-то делать! Нас е… дронами с воздуха!