— Счёт? — спросил кёльнер.
Я кивнул.
— Куда делся старик?
— Он вышел! — Кёльнер взмахнул перед моим лицом своим белейшим полотенцем. — Вышел на улицу и растворился, как призрак, как привидение!..
В первое мгновение я подумал, будто перестал понимать немецкий язык. Потом мне вспомнилась тесная уборная в плацкартном вагоне, следующем по маршруту Москва — Ростов-на-Дону и странный рассказ Цикады о Призраке из рабочего посёлка N., который при жизни был школьным учителем и погиб под завалами собственного дома. Цикада, помнится, называл его фамилию. Ольховский? Ольшанский! Не может быть! У персонажа Цикады была какая-то другая фамилия. Ну а потом я выскочил на Хаупт-але, но никакого Призрака там, разумеется, не обнаружил.
Перед тем как отправиться в аэропорт, я некоторое время бродил по аллеям парка, выискивая уединённое местечко — мне необходимо было переодеться. В сумке, оставленной мне связным, я действительно обнаружил полный наряд православного монаха, включавшего длинное до пят тёмное одеяние и клобук. Я надел всё это на себя и мгновенно вспотел. Зато теперь я выглядел весьма живописно. Вспомнил и об артефактах. Наперстный и нагрудный кресты удачно дополнили мой образ. К тому же, нося их на себе, я обеспечу им надёжную сохранность. В целом, православные артефакты придали моему несколько безалаберному облику даже некоторую величественность.
Я поспешил в аэропорт, оставив в дар венским бомжам свою вполне приличную одежду.
Обещанный венским связником «коренной одессит» явился ко мне уже на пароме на половине пути между Варной и Черноморском. Он дал необходимый контакт и адрес квартиры в старой Одессе. Контакт назывался очень просто: Старый еврей. Связник подтвердил, что квартира взята из реестра уклонистов от воинской службы, то есть гарантированно пустует. Я выразил резонные сомнения.
— Вы можете быть спокойны, — заверил меня «коренной одессит». — На квартире никого нет. Буквально ни одного таракана. Там настолько безопасно, что местное подполье устраивает там свои встречи.
Услышав о подполье, я опешил, а одессит протянул мне совершенно подлинный украинский паспорт, оформленный на моё имя. Я поинтересовался надёжностью контакта.
— Это хороший контакт, — пояснил «коренной одессит». — У Старого еврея есть ещё более старый, чем он сам «мерседес» 1984 года выпуска. Вы побудете некоторое время на квартире, а потом вас обеспечат транспортом до Херсона. Поедете, как всеми уважаемый человек.
— Но в Херсоне ведь наши… то есть, официально сейчас там русская армия. Мы пересечём линию фронта? Так вот запросто?
— Ну и шо? — пожал плечами «коренной одессит». — Если там и стоит русская армия, то это не мешает местным жителям навещать своих родственников, когда им этого захочется. А у Старого еврея везде есть родственники. Какой ирод не пропустит еврея к его родственникам?
— Ирод — иудейский царь, известный своей ненавистью к христианам, — задумчиво проговорил я, но моё замечание не произвело на «коренного одессита» никакого впечатления. Он просто ушёл, затерялся в толпе на палубе парома.
Второй раз «коренной одессит» окликнул меня уже на пирсе порта Черноморск:
— Минуточку! Небольшой совет на посошок, как говорится.
Я остановился, готовый слушать.
— Если к вам на улице подошли непонятные люди и пытаются насильно посадить вас в машину — мочите их! Ведь затягивание человека в машину — это преступление. Незаконное лишение свободы или похищение человека, статья 146 Уголовного кодекса Украины. У сотрудников военкомата нет предусмотренных законом полномочий задерживать людей. Нет от слова «совсем». Задерживать могут только полицейские для установления личности, за админку или уголовку. Так вот, согласно части 5 статьи 36 УК Украины — «Не является превышением пределов необходимой обороны и не влечет уголовную ответственность за применение оружия или каких-либо других средств или предметов для защиты от нападения вооруженного лица или нападения группы лиц, а также для предотвращения противоправного насильственного вторжения в жилье или иное помещение, независимо от тяжести вреда, причиненного тому, кто нападает»! Если на вас напали группой лиц, с оружием, или ломятся к вам в дом — вы можете их убивать и вам за это ничего не будет. Возвращаясь к началу, если на вас напали группой лиц на улице и куда-то тянут — отбивайтесь кулаками, ножом, арматурой! Мочите их всем, что окажется под рукой. У вас нет травматического пистолета? Жаль. Но если б он у вас был, то я посоветовал бы вам его использовать. Закон на вашей стороне! А потом сразу вызывайте ментов и пишите заявление! Поскольку весь город под камерами и на улицах полно народу, обстоятельства дела будут зафиксированы! Максимум, что родят менты, так это хулиганка часть 4 статьи 296 УК, которая развалится в суде, зато вы останетесь живы!
— Буду стараться, — заверил я «коренного одессита», оглаживая ладонями полы своего подрясника, в карманах которого на всякий случай лежало два паспорта на одно и то же — моё! — лицо: болгарский и украинский. Но кто же станет обыскивать попа?
Бриллианты на наперстном кресте играли.
— Что вы будете стараться? — удивился «коренной одессит».
— Остаться живым, — усмехнулся я.
— Напрасно лыбитесь, и этот маскарад напрасно. Он не остановит наших ловцов живого товара, — он указал на мой костюм. — Попы в Украине нынче не в чести. В любом случае, вы окажетесь на берегу Днепра со стороны Херсона, но лучше будет, если вас туда доставит Старый еврей или кто-то из друзей Старого еврея, чем майор из военкомата.
Такси привезло меня по указанному адресу. Водитель с заметным удовольствием принял в уплату за свои услуги американские доллары. Я же вертел головой, высматривая обменный пункт.
— Немае гривен? — сочувственно спросил таксист.
— Нууу…
— В этом городе вы обойдётесь и без гривен. В этом городе за наличные доллары можно купить всё: и еду, и выпивку, и девочек… Ах, простите, батюшка! Про шлюх я зря сказал…
— …и оружие, и кокс… — рассеянно продолжил я.
Водитель такси обернулся, уставился на мой нагрудный крест.
— За кокс я не в курсе, зато каннабис есть где достать, отче… — перекрестившись, проговорил он. — Только вот с одеждой вашей неувязка. Попов у нас не любят. Особенно православных. Народу разрешили над попами глумиться, и народ отрывается. Вы не слышали за Киевскую лавру? Если не слышали, я вам скажу. За Киевскую лавру у народа мнения разделились.
Но я его уже не слушал, потому что на панели рядом со входом в нужный мне дом стоял мой московский коллега и ещё один человек, по виду действительно старый еврей, в вышитой шелком ермолке, засаленном жилете и даже с пейсами. Старый еврей крутил на указательном пальце связку автомобильных ключей, с трёхлучевой звездой на брелоке.
— Ну что же… кажется, я дома! — проговорил я, покидая такси.
Воздух Одессы, вязкий, пряный, тяжёлый, контрастировал с зябким морским бризом и кондиционированной атмосферой такси бизнес-класса. Воздух воспеваемого города показался мне на удивление тёплым, несмотря на глубокую осень, и даже душноватым, с лёгким привкусом дымка и чего-то ещё сладковатого, приторного, с лёгкой гнильцой. Такой аромат имеют перезрелые фрукты.
— Ах! Вот и вы! — проговорил московский коллега, с неодобрением оглядывая мой экстравагантный наряд.
— Это он? Приветствую вас на одесской земле, — заявил Старый еврей. — Ему надо переодеться. Срочно! Потому что, если к подолу его рясы привяжется какая-нибудь местная шваль, то все евреи Одессы его не спасут. И это срочно убрать. Спрятать!
Он указал пальцем сначала на мою грудь, а потом схватил меня за руку, но не для рукопожатия. Ловким движением заправского щипача он стащил с моей руки перстень и быстро сунул его в карман моей рясы.
— Венский связник оказался некомпетентным, — проговорил я со вздохом. — Он заставил меня переодеться, а хранить штатский костюм я счёл неосторожным. Можем ли мы зайти на квартиру?
Старый еврей и коллега в совершенно одинаковом смущении отвели глаза.
— У нас тут небольшое частное собрание, — уклончиво проговорил коллега. — Пройдёмте, конечно. На этом собрании вы сможете присутствовать…
— Какой-то местный праздник?
— Скорее это памятное мероприятие. Сейчас конец октября… может быть, немного не ко времени, потому что трагические события произошли второго мая. Но всё же мы решили отдать дань…
Схватив за рукав, коллега затащил меня в сумрачный подъезд. Несколько ступеней вниз по лестнице. Обшарпанная дверь на скрипучих петлях открывается, и мы оказываемся в тёмном тоннеле прихожей. Квартира в полуподвальном помещении огромна. Где-то далеко впереди виден светлый проём двери. Оттуда доносятся весёлые голоса. Пахнет жареной рыбой и табачным дымом. Душно. Мы идём по коридору долго. По обе стороны коридора есть ещё двери. Некоторые из них полуоткрыты и в щели просачивается бледный свет. За этими дверями происходит какая-то неведомая мне жизнь. А я-то думал, что квартира уклониста от мобилизации окажется пустой.
— Я понимаю, — шепчет мне в ухо коллега. — На первый взгляд тут слишком много народу. При таких условиях какая же конспирация…
— Конспирация? — переспрашиваю я.
— Но нам приходится взаимодействовать в очень тяжёлых условиях, при ежедневных обстрелах. Вот и сейчас, слышите?
Вой тревожной сирены действительно доносился откуда-то сверху, но тревоги почему-то не вызывал.
Чрез минуту мы оказались в большой длинной комнате, главным предметом меблировки которой являлся большой прямоугольный стол. На столе стояло огромное блюдо с жареной рыбой, дюжина открытых пивных бутылок, стаканы со следами пены. За столом и на стульях, расставленных вдоль стен, сидели люди. Некоторые из них курили. Табачный дым вытягивался в приоткрытое окно, расположенное довольно высоко, под потолком. Кроме стола и стульев в комнате иной мебели я не заметил. Не наблюдалось и свободных стульев, поэтому несколько молодых людей вскочили, освобождая нам места. Ко мне обращались с почтительностью, подобающей при общении со священником, что несказанно радовало после многочисленных предупреждений о нелояльности местных к попам.