Пана Пивторака снаряжала на войну большая и дружная киевская родня. Денег не жалели. Не одну тысячу долларов вложили в пана, и вот сидит он теперь такой модный… А что толку? Вчера миномётный расчет на своей куге эвакуировал раненых. Соломаха лично занимался перевязкой. А потом ещё кузов отмывали от говна и крови. Насмотрелись. Натерпелись. Вони нанюхались. Воплей наслушались. У Воина и Соломахи в бородах седины добавилось. Форму запятнали, а не до стирки сейчас. Ну а молодёжь — она и есть молодёжь. Всё им «кринж» да «зашквар», а на сердце броня, до сердца не доходит. Молодой ум полон иллюзий, и жизнь кажется вечной, даже если вокруг массово гибнут люди. Каждый из них мыслит: со мной такого случиться не может. Только не со мной. Отсюда и бесшабашная смелость и у селюка из-под Винницы, и у киевского хипстера, и даже у харьковчанина Птахи, который воюет не первый месяц и на глазах которого в апреле этого года погибла половина их миномётного расчёта. Собственно, Свист и Клоун заступили на места выбывших двухсотых.
— Селюк ты или не селюк, — продолжал Воин, — а понимать обязан. Мы учимся по уставам армии СССР, то есть Красной армии. А ещё ты должен понимать какая сейчас тема. Сейчас армия СССР как бы воюет сама с собой, потому что офицеры обеих армий прошли советскую военную выучку и воюют советским оружием. Таким образом, наставление это на русском языке должно нормально вам заходить. Таким образом, от русского языка мы пока не можем окончательно отказаться. Зрозуміли?
Молодёжь по-ишачьи закивала головами. Только пан Пивторак изобразил на лице некое сомнение.
— А как же с этими быть? У них какая выучка?
Он указал в ту сторону, где у двух пикапов тусовалась совсем другая компания. Соломаха и по именам бы их и не назвал. Для всех у него было одно лишь общее название — черти. Вылитые, чистые черти. Рогатые, хвостатые, лукавые, жестокие.
— Это наши друзья, — толерантно заявил Воин. — Они помогают нам отстаивать независимость Родины. Несмотря на то, что эти люди работают по найму… но вы-то тоже получаете довольствие…
— Два місяці воюємо, а нічого ще не отримували…[6] — прогундел Клоун.
— Скоро ты своё получишь, — усмехнулся Птаха.
— Молчать, когда командир говорит! Повторяю, несмотря на то, что эти люди наёмники, они помогают нам бескорыстно отстаивать независимость нашей Родины от лап восточного монстра. Эти люди прибыли к нам из разных уголков Европы. В каком-то смысле, это интернациональная бригада. Вот только имён их я не упомню…
В этом месте командир слукавил. Прекрасно помнил он имена панов из Европы. Запечатлел их, так сказать, на скрижалях памяти. А называть не хочет из понятной и простительной брезгливости. Зачем марать язык о такую мразь?
— Могу перечислить всех поимённо, — улыбка Птахи становилась всё шире. — С кого начать?
— Ти по українськи не размовляе? — возразил Тимофей-Клоун. — Мою вуха втомилися від орочьей мови![7]
— Каценеленбоген на любом языке Каценеленбоген, — парировал Птаха. — Тенгиз Тадеушевич. Какой породы этот зверь? Сам он называет себя коммунистом. Що це таке?
— Коминтерн. Третий интернационал, который Сталин гнобил, — буркнул себе под нос политграмотный Соломаха.
Завязался оживлённый спор, в котором были упомянуты товарищи коммуниста (коммунистические взгляды, как известно, предполагают атеизм) Каценеленбогена: католики Джозеп Кик, Илия Глюкс, Ян Бессон (предположительно поляки, хоть по звучанию имён этого и не скажешь), а также преподобный Альфред Уолли Крисуэл, баптистский капеллан, с которым католики вели постоянные теологические споры. О теологических спорах в среде иностранцев миномётный расчёт Воина информировал пан Свист-Пивторак, прекрасно владевший английским языком. В ходе обсуждения «хохлуша» Тимофей именовал Джозепа Кика Жопезом, а остальных педарастами, не утруждая свой неповоротливый язык выговором чуждых имён. Птаха окрестил компанию на пикапах не менее метко — пиявками. Только Виллема Ценг Колодко, являвшегося у иностранцев чем-то вроде старшины, шершавым языком не трогали, потому что Виллема Ценг Колодко боялись все. Даже стоявший «над схваткой» Воин старался не смотреть в его сторону.
История с расстрелом так называемых дезертиров волновала миномётчиков до сих пор. И не только их. Всё подразделение комбата Сапонько находилось под впечатлением от того, с какой готовностью Виллем Ценг Колодко вывел расстрельную команду, состоявшую из коммуниста и капеллана к месту казни. Каждый из бойцов 128-го подразделения эту драму трактовал по-своему. Соломаха поклялся отомстить, невзирая на последствия. Причём мстить он собирался не только наёмникам, но и самому комбату Сапонько. Птаха надеялся во что бы то ни стало избежать участи жертвы. Дядя Серёжа подумывал о том, как ловчее организовать утилизацию внутреннего врага, которого видел в наёмниках, не подставив при этом под удар ни себя, ни Соломаху. Клоун и Свист ничего относительно наёмников не помышляли. Им бы пережить первый серьёзный артобстрел. Им бы при первой же серьёзной стычке не сдрейфить, не сдаться противнику или смерти. Сейчас, исполняя роль «блуждающего миномёта», они выступают в амплуа дичи для отчаянного, но не слишком-то удачливого охотника. Но настанет осень. Окрестные поля размякнут от влаги. Дороги сделаются труднопроходимыми даже для танков. Тогда их спасательный круг, куга, превратится в камень на шее. Военное счастье может перемениться, как уже было однажды, когда российский наводчик залепил 155-миллиметровый снаряд точно в цель.
Воин ещё раз оглядел своих подчинённых, мысленно пересчитав их по головам: улыбчивый Птаха, хитрый Свист, туповатый, но простодушный Клоун… Соломаха не в счёт. За этого он спокоен, но вот молодёжь — иное дело. Если Воин потеряет их, едва обучив, то как станет дальше войну воевать? Санитарные потери — это одно дело. А вот тыловые делишки, когда тебе шьют измену, или определяют в расстрельную команду, или подвергают каким-либо иным издевательствам, опуская на самое дно адской бездны — это другое. Как станет опущенный солдат исполнять свою тяжёлую работу? Как с совестью своей станет уживаться?
— Вы вот что, молодёжь. Птаха, Свист, Клоун — к вам обращаюсь. Если случится что-то… приставание со стороны этих … — Воин указал глазами в сторону пикапов. — То немедленно сообщайте мне или комбату. Вот мне передали из штаба памятку… Сейчас я вам ….
Соломаха с подозрением смотрел, как его невозмутимый, ни при каких обстоятельствах не теряющий присутствия духа командир достаёт из-за пазухи — надо же, в самом надёжном месте сохранял! — свёрнутую трубочкой пачку листовок. Поначалу командир хотел раздать их миномётчикам, но потом передумал, отделил от бумажного цилиндра один листок, а остальное спрятал назад. Начал он вполне официально, читая по листку:
— В условиях увеличения количества иностранного контингента с нетрадиционной сексуальной ориентацией в ЗСУ, солдаты могут быть подвергнуты сексуальному насилию.
Птаха присвистнул, Клоун захихикал, Свист заметно напрягся. Соломаха заскучал. Командир скрепя сердце принялся излагать суть своими словами.
— В руках у меня памятка, где расписаны шаги алгоритма действий в случае попадания в такую ситуацию… Первый шаг: сказать на английском языке «Ай донт уонт ту хэв секс уиз ю»… далее имя наёмника. Второй шаг: обратиться к старшему по званию офицеру с просьбой перевести на другую позицию. Третий шаг: в случае получения травм при насильственных действиях обратиться в медпункт и написать рапорт с детальным описанием событий. Четвёртый шаг: запрещено распространять информацию среди товарищей по службе. Пятый шаг: при необходимости попросить старшего по званию офицера оказать квалифицированную психологическую помощь. Короче, не вариться в собственном соку, а со всем этим говном идти ко мне. Я вас пожалею, ребята.
— Чув, Клоун? Віллем Ценг Колодко зґвалтує тебе, але ти нікому про це не кажі[8], — пояснил киевский хипстер своему побратиму из Винницы.
Клоун рассмеялся. Невысокого роста, но крепкий, с разрядом по боксу, он, конечно же, не принял предостережения командира на свой счёт. Зато Свист задумался. Взгляды, бросаемые им в сторону пикапов, стали более долгими и настороженными.
— Кто ж из пих пидор? Невже все? — едва слышно пробормотал он.
— Коммунист — точно нет. Им мораль запрещает. А вот насчёт капеллана… вполне может быть. Вполне!
Сказав так, Соломаха хлопнул Свиста по плечу. Он знал, что каждый из присутствующих сейчас думает именно о Виллеме Ценг Колодко, но кто ж признается в таком?
А потом командир раздал всем задания и ребята отправились их исполнять. Ушли все, даже Птаха, и Соломаха остался один покуривать на своём пеньке. Он не в первый раз замечал, как берегут его, наводчика, товарищи, не нагружая неизбежными бытовыми заботами. В кухонный наряд или для каких-то иных бытовых хлопот он становился только в исключительных случаях, пользуясь, как правило, чисто офицерскими привилегиями. Нет худа без добра. Да, его побратимы убиты при вражеском обстреле, зато сам он уцелел, ни царапинки. Да, ему пришлось вынести тяжёлые переговоры с близкими погибших. В этом вопросе Соломаха стал хорошим подспорьем своему командиру. Зато с мобилизованными новобранцами никаких проблем. Они смелы. Они смогли принять эту войну так же, как принял её сам Соломаха. Они горды тем, что защищают Родину от жестокого агрессора. Какое же в таком случае имеет значение, что Пивторак из Киева при каждом удобном случае, при малейшем затишье или перерыве в тяжёлой военной работе занимается ловлей покемонов, а двадцатилетний пацанчик из Винницы по фамилии Игнатенко практически не может говорить на русском языке — язык и нёбо, видите ли, у него так устроены — и уже набил себе на левой половине груди свастику? В последнем вопросе ему поспособствовала гнида без роду и племени, именуемая Виллемом Ценг Колодко. И это самое Ценг Колодко имеет на Клоуна-Игнатенко виды. Недаром же он вот и сейчас смотрит в их сторону, потому что-то говорит коммунисту Каценеленбогену. Тот отделяется от группы и движется в сторону куги миномётчиков. С головы до пят упакованный в полевую форму, Каценеленбоген похож на черепашку-ниндзя из детского мультика. С головы до пят он обряжен в Future Soldier System. Глаз и кистей рук не видать. Автомат нежно прижимает к груди, как родное дитя. На задачу собрался? А задача его в том, чтобы домогаться до Соломахи?