Официально признанные исцеления
Итак, вполне возможно, что все те исцеления, которые мы сегодня считаем «чудесными», однажды получат вполне «научное» объяснение, но это вовсе не значит, что Церковь обманулась, в свое время признав их таковыми. Такую точку зрения нам помогут принять две диссертации, в 1990 году защищенные на медицинском факультете Страсбургского университета.
Гипотеза спонтанной регенерации
Известно, что у некоторых животных видов наблюдается восстановление поврежденного или отсутствующего члена (даже головы или половины туловища). В этом нет никакого конкретного чуда: есть только общее и непрестанное чудо жизни во всех ее необычных проявлениях. Некоторые врачи и ученые-биологи считают, что такая же способность есть и у человека — просто пока она находится в латентном, «спящем» состоянии. В таком случае вполне возможно, что однажды ее удастся пробудить, и тогда мы будем наблюдать восстановление тех или иных человеческих органов и даже членов тела. Значит, возможно и то, что при некоторых «чудесных» исцелениях как раз и происходит такая регенерация, которая, правда, требует определенного времени. Восстановление ткани происходит благодаря умножению ее клеток, а на такой биохимический процесс необходимо время, обусловленное величиной ткани. Следовательно, никакое органическое повреждение нельзя исцелить мгновенно, и тем не менее все необъяснимые исцеления происходили почти что так (125).
Вспомним историю Терезы Рушель: она произошла довольно давно, но хорошо засвидетельствована. В 1890 году, когда ей было тридцать девять лет, ее поразила волчанка, медленно распространившаяся на нос, губы и полость рта. Лечение не имело успеха, и в 1903 году она решали отправиться в Лурд. У нас есть записи ее лечащего врача, сделанные за одиннадцать дней до отъезда. Он сообщает о двух прободениях: одно в середине правой щеки («такое большое, что в него можно просунуть палец»), другое — в мягком нёбе (два сантиметра на полсантиметра). «Все эти изъязвления гноились и распространяли смрадный запах, сильно мешавший всем, кто ее окружал». То же самое пятого сентября, уже в Лурде, подтвердила монахиня, которая ее сопровождала.
Тереза молится в Гроте, потом купается в бассейне для больных, а в пять часов пополудни принимает участие в литургии. В тот момент, когда мимо нее проходил священник с дароносицей, повязка с ее щеки, упав на молитвенник, оставила на нем большое пятно крови. Два раза она кладет повязку на место, затем, вернувшись в больницу, просит сестру заменить ее, но та с удивлением обнаруживает, что «прободение на щеке и на мягком нёбе закрылось и раны полностью исцелились».
Факт исцеления подтвердили многие врачи, причем надо отметить, что сформировались недостающие ткани, а пораженные исчезли. Таким образом, налицо та самая регенерация, о которой мы говорили, но только мгновенная и весьма впечатляющая (126).
Можно вспомнить и о другом случае — еще более впечатляющем, но более раннем. Это чудо произошло в 1640 году в Испании, а точнее в Каланде. Сегодня эта история кажется скептикам совершенно невероятной, но у нас на руках ее подробное описание. В нем говорится о безногом калеке, у которого нога отросла за одну ночь, пока он глубоко спал, причем на новой ноге были те же шрамы, которые были на старой. Она была немного короче, но через несколько месяцев достигла нормальной величины. У нас есть сообщения хирургов, которые ампутировали первую ногу: они узнали этого молодого человека, а также узнали на отросшей ноге те самые шрамы, которые были на ампутированной (127).
Гипотеза локального временного ускорения
Столь мгновенную регенерацию объясняют определенным видом ускорения, очень сильно локализованным во времени. В некоторых теориях, берущих начало в квантовой механике, такая возможность не исключается, но надо объяснить, почему механизм регенерации включается с такой высокой точностью (т. е. как раз в том месте, которое требует исцеления, а порой, как мы видели, включается у одного и того же больного в двух разных местах и только в них).
Кроме того, сама по себе такая акселерация оказывается недостаточной, потому что в большинстве случаев в тот момент, когда совершается чудо исцеления, состояние больного не стабильно, а продолжает ухудшаться. Как раз это имеет в виду Люк-Оливье Лери, описывающий исцеления Жанны Фретель, произошедшее в 1950 году (128).
За восемь лет (с 1938 по 1946 годы) Жанна Фретель перенесла целый ряд серьезных операций: ей удалили аппендикс, вырезали кисту яичника, у нее был туберкулезный перитонит, стеркоральная фистула (пять операций), воспаление верхней челюстной кости (три операции). Ее состояние ухудшалось, и скоро она уже не могла вставать с кровати. С начала 1947 года боли в животе стали такими сильными, что каждый день ей вкалывали по шесть сантиграммов морфина, а применение стрептомицина не дало никаких результатов. По словом ее лечащего врача в 1948 году «больная все сильнее слабела, пила лишь немного жидкости, вскоре появились признаки менингита, живот раздулся и очень болел. Стул и рвота сопровождались обильным гноем, смешанным с черной кровью. Сердце очень часто совсем ослабевало, создавая угрозу для жизни». Казалось, что всякая надежда потеряна. В третий раз за пять лет больную соборовали.
4 октября 1948 года вместе с паломниками она отправляется в Лурд. В эту пору по словам лечащего врача у больной наблюдается «полное развитие туберкулезного перитонита». 6 и 7 октября ее привозят на богослужение, с помощью санитаров она посещает Грот и принимает ванну в бассейне для больных. Никакого улучшения. 8 октября в пятницу ее, уже умирающую, везут к престолу св. Бернадетты, где проводят литургию для больных. Священник не хочет ее причащать, потому что ее часто рвет, но «по настоянию санитара дает ей частицу облатки». А теперь — отрывок из ее собственного рассказа:
«Тогда я почувствовала себя очень хорошо и поняла, что нахожусь в Лурде… У меня всегда был твердый, вздувшийся живот, но я больше не страдала от этого. Мне дали чашку кофе с молоком, который я с аппетитом выпила, а чашку храню до сих пор. После литургии меня на носилках понесли в Грот.
Через несколько минут после того, как мы там оказались, я почувствовала, что кто-то взял меня за руку, чтобы помочь сесть. Потом я увидела, что сижу. Я оглянулась, чтобы посмотреть, кто мне помог, но никого не увидела. Сев, я сразу почувствовала, что те же руки, которые помогли мне сесть, теперь взяли меня за руки и положили их на живот. Я не понимала, что происходит: или я выздоровела, или это все сон. Я заметила, что мой живот стал нормальным, и тут же сильно захотела есть». Ей дали есть, а потом она попросила добавку.
После обеда «она сама поднялась, самостоятельно оделась и пошла в бассейн», а вечером снова с аппетитом поела.
На следующий день, 9 октября, ее обследовали пять врачей, сделавших следующее заключение: «Необычное улучшение и, быть может, полное выздоровление». Потом провели еще один осмотр. Все возвращалось в норму. Каждый день Жанна Фретель набирала около полутора килограммов веса, а на следующий день после своего возвращения вернулась к активной жизни. Она встает в пять с половиной часов утра и ложится спать в одиннадцать часов вечера.
Затем были обычные процедуры, а в 1949 году ее обследовал консилиум, состоявший из двадцати восьми врачей. Материалы были переданы в Национальный медицинский комитет, который передал их епископу того диоцеза, где проживала Жанна Фретель. 10 сентября 1950 года была созвана каноническая комиссия, а 20 ноября 1959 года исцеление было признано чудом (129).
Итак, перед нами исцеление, которое самым решительным образом опрокидывает всякое представление о постепенном или ускоренном выздоровлении. Последняя гипотеза (весьма соблазнительная, но до сих пор не подтвержденная) никак не может объяснить механизм описанного мгновенного исцеления. Тем не менее в этой гипотезе есть, наверное, доля истины. Доктор Юбер Ларше, бывший директор Международного института метафизики и член научного совета по рассмотрению диссертаций, материалы которых я здесь использую, полагает, что, судя по некоторым признакам, при таких исцелениях происходит определенный взрыв энергии. Большинство исцелившихся — и это очень характерно — сразу же ощущают «страшный голод». Можно предположить, что немалая часть энергии, необходимая для исцеления, была просто израсходована прямо в клетках. Следовательно, надо найти источник этого энергии, позволивший ей проявиться.
Есть мнение, что энергия исходит прямо из вакуума, и, значит, тут мы имеем дело с той «энергией вакуума», которая в какой-то мере похожа на индийскую «прану» (как жизненного дыхания, имманентного самой материи). Наверное, именно благодаря этой энергии некоторые мистики долгое время жили без еды и даже без питья, и, наверное, именно ею объясняется феномен материализации, хорошо известный в парапсихологии (особенно в знаменитых случаях с падением и бросанием камней).
Гипотеза спонтанной ремиссии
Наука не стоит на месте, и, наверное, настанет день, когда человек овладеет этими механизмами, а пока мы только смутно догадываемся об их действии, видя, что во многих случаях они включаются совершенно спонтанно. Но и здесь некоторые необъяснимые исцеления, несмотря на их необъяснимость, не кажутся «чудесами», потому что совершаются вне религии и ее воздействия. По статистике начиная с 1890 года мы имеем около пятисот случаев спонтанной ремиссии раковых заболеваний, из которых триста семьдесят закончились полным излечением. По-видимому, эти исцеления совершились без всякого влияния религии. Здесь могли сказаться еще не известные законы, свойственные другому миру, который тем не менее взаимодействует с нашим. Причиной может быть божественное вмешательство, причина может быть совершенно нейтральной, а порой нельзя исключать и дьявольского вмешательства.
Как отмечает Люк-Оливье Лери, спонтанные ремиссии предполагают какой-то отрезок времени (130). Если же, в конечном счете, какие-то исцеления ученые признают «необъяснимыми», а Церковь «чудесными», то это происходит именно потому, что они совершаются очень быстро, почти мгновенно.
Недавно в Соединенных Штатах провели сравнительное исследование между двумя группами больных с одним и тем же заболеванием и примерно одной и той же степенью его тяжести. Разница заключалась лишь в том, что первая группа молилась, а вторая этого не делала. Результаты показали, что в какой-то мере молитва может быть драгоценным вспомогательным средством выздоровления. И потому было решено сопровождать ею определенные медицинские предписания! Если верить газетам, в 1995–1998 годах эта мода буквально шквалом пронеслась по Соединенным Штатам. Ну что ж, наверное, скоро ее сменит другая.
Все это выглядит весьма поверхностно, но надо сказать, что в разных странах несколько раз проводились довольно серьезные исследования, впоследствии систематизированные и проанализированные (131). Речь идет о «перспективном» исследовании доктора Гальтона, проведенном в 1872 году, о работах доктора Горе, проводившихся в 1920–1921 годы, об исследованиях в области психиатрии и ревматизма, проводившихся в Великобритании в 1965 году, об исследовании детей, больных лейкемией (США, Нью-Йорк, 1969 год), об исследовании пациентов, больных гипертонией (США, 1982 год), о кардиологических исследованиях трехсот девяноста трех пациентов, находящихся на отделении интенсивной кардиотерапии (США, 1982–1983 годы), о медицинских освидетельствованиях больных гипертонией в Голландии в 1988 году и, наконец, о двадцати исследованиях больных-гипертоников, проведенных в последние тридцать лет.
Читатель наверняка простит меня за то, что я не стану приводить статистических данных на эту тему. Ограничусь лишь выводом, который вытекает из всех этих исследований: «Наверное, можно говорить о том, что молитва оказывает определенное воздействие, и это воздействие благотворно».
Тем не менее мы видим, что одной лишь молитвой (самого больного или его окружения) никак не объяснить столь неожиданные и впечатляющие исцеления. Значит, остается последнее объяснение.
Гипотеза божественного вмешательства
Все исцеления, о которых мы только что рассказали, имеют исключительный характер и религиозный контекст, а это наводит на мысль о том, что в каждом случае мы имеем дело с «божественным» вмешательством. Но есть случаи, когда оно проявляется еще сильнее. Доктор Ларше говорит о том, что во многих чудесных исцелениях как будто чувствуется определенное намерение того, кто исцеляет. Складывается впечатление, что самим феноменом исцеления кто-то управляет. В таких случаях мы имеем дело не просто с восстановлением поврежденной или разрушенной ткани (как будто идет автоматический процесс ее регенерации, при котором добросовестный работник в точности воспроизводит поврежденную модель): нет, кажется, что очень часто восстанавливается не ткань организма, а его функция — пусть не столь элегантно, как обычно это делает природа, но зато максимально эффективно.
Есть несколько известных примеров, где такой замысел очень хорошо просматривается. Начнем с Мари Бире (132).
Она родилась в Вандее в 1866 году. До 1908 года все было хорошо, но 14 февраля этого года ее начало рвать кровью. Кровообращение прекратилось в предплечье и левой руке: они полностью почернели, как будто пораженные гангреной. «Боль была нестерпимой, а через три-четыре дня пораженные участки внезапно приобрели свой нормальный цвет. Больная жаловалась на сильную головную боль, такую нестерпимую, что ей приходилось громко кричать. Вскоре началась частая и обильная рвота — рвало чем-то зеленоватым. Больная впала в кому, которая продолжалась около пяти дней. Наконец, 25 февраля она пришла в себя, широко открыла глаза и поняла, что ничего не видит. Световые рефлексы были полностью утрачены: в результате двойной папиллярной атрофии больная полностью ослепла». Правда, впоследствии более глубокое обследование показало, что левым глазом она все-таки может отличать день от ночи.
3 августа 1908 года Мари Бире вместе с группой местных паломников отправляется в Лурд, а утром пятого числа уже участвует в богослужении и причащается. В 10 часов 15 минут, взяв Святые Дары, священник несет их в церковь Розария, и как раз в тот момент, когда он проходит мимо нее, Мари Бире внезапно прозревает.
В тот же день ее осмотрел офтальмолог, оставивший такие записи: «Госпожа Бире страдает белой атрофией мозгового происхождения… С большим удивлением мы констатируем, что она обоими глазами может читать самые мелкие буквы в газете… Особо подчеркиваем ее способность различать самые мелкие типографские буквы, что никак не согласуется с папиллярной атрофией, поскольку не только сосочек совершенно белый, но и сосуды совершенно нитевидны и почти неразличимы».
В сентябре 1908 года ее осматривают три специалиста. Их заключение гласит: «Следы папиллярной атрофии исчезли. Повреждений нет, излечение полное».
В ноябре 1909 года новое обследование: «Диагноз говорит о том, что мы имеем дело с белой атрофией глазного нерва церебрального происхождения… Это заболевание относится к разряду самых тяжелых и считается абсолютно неизлечимым. Однако госпожа Бире обрела способность видеть… Она обрела зрение: пораженный орган вернул свою функцию, хотя само поражение сохраняется. Оно должно исчезнуть немного позднее».
30 июля 1910 года чудо было признано официально. Этот случай удивителен тем, что в нем мы наблюдаем восстановление функции (зрение), несмотря на то, что повреждение, которое делает ее невозможной, никуда не исчезло. Слепота была почти полной, левый глаз кое-как отличал день от ночи, и во время офтальмоскопического обследования ничего не изменилось. Повреждение, принесенное заболеванием, сохраняется, и тем не менее больная может видеть и даже различает самые мелкие буквы в газете.
26 сентября 1947 года похожий случай произошедший с Жераром Бэйи. Это чудо не было признано Церковью, потому что врач не слишком настаивал на необычном характере исцеления. 31 января 1951 года каноническая комиссия во главе с поместным епископом не увидела в нем ничего исключительного и тем более не усмотрела никакого божественного вмешательства. Здесь мы еще раз подчеркиваем всю узость того представления о чуде, которое сегодня постепенно преодолевается. Но сосредоточимся на том, что нас интересует.
Итак, когда Жерару Бэйи было два с половиной года, он практически ослеп после болезни, которая считалась неизлечимой. Речь шла о прогрессивном разрушении внутренней ткани глаз (хориоидит) и о билатеральной оптической атрофии. Во время войны он в течение двух лет укрывался в офтальмологическом институте города Арраса, где его несколько раз обследовали, хотя никакой надежды не давали: болезнь считалась необратимой и неизлечимой.
В 1947 году, когда ему было пять лет, его увезли в Лурд, и там он внезапно прозрел. Его снова обследовали, но диагноз остался тем же. Я не буду утруждать читателя точными медицинскими терминами — приведу только вполне однозначное заключение офтальмологов: больной не должен видеть, но он все-таки видит. Восстановление функции зрения было столь бесспорным, что, когда Жерар вернулся в дом для слепых, его попросили через сутки покинуть учреждение.
В 1948 году его осмотрел английский офтальмолог, который поставил тот же диагноз и сделал такое же медицинское заключение: этот ребенок не должен видеть, но он видит! Обследования, проведенные в течение двух следующих лет, давали один и тот же результат, а потом диагноз изменился: ткань глаз и глазные нервы восстановились. Но не забудем: целых два года функция зрения существовала, несмотря на то, что органическое повреждение глаз тоже никуда не девалось (133).
Это выздоровление или, лучше сказать, восстановление зрительной функции, произошедшее в совершенно невозможных условиях, напоминает о другом похожем чуде, которое совершилось несколько позднее. Мы имеем в виду слепую девочку Анну Джемму ди Джорджи, прозревшую в 1947 году после богослужения, которое провел падре Пио. У этой женщины, которая позднее стала монахиней, никогда не было зрачков, и тем не менее она прекрасно видела (134).
Такое же целительное воздействие мы наблюдаем в еще одном необычном выздоровлении, где тоже восстановился не орган, а его функция. Речь идет о Витторио Микели, итальянском солдате, который исцелился во время паломничества в Лурд (135). У него обнаружили рак костей таза с левой стороны. Кость бедра сохранила свою нормальную форму, но стала пористой, а тазовая кость, с которой должна была соединяться кость бедра, полностью разрушилась. Сквозь тело проступали осколки скелета. Нога и бедро были загипсованы, передвигаться он мог только с помощью костылей, а боли были такими сильными, что приходилось принимать снотворное.
В мае 1963 года Витторио вместе с паломниками отправляется в Лурд, где сразу выздоравливает. Впрочем, мгновенность исцеления нельзя было зафиксировать тут же, потому что нога была в гипсе, а снять его решились гораздо позднее. Но сам Витторио рассказывал об этом «без обиняков и очень искренне: как только он окунулся в бассейн, он сразу почувствовал голод. Возглас „хочу есть“ вообще характерен для Лурда. Он почувствовал, что его болтающееся бедро снова скрепилось с тазом… „Успокоительного“ больше не понадобилось, потому что боли сразу прошли» (136).
Учитывая всю серьезность заболевания, гипс решились снять только в феврале следующего года, после чего он сразу стал свободно передвигаться.
Рентгенологический анализ, сделанный в мае 1964 года, показал, что тазовая кость восстановилась, а для сочленения бедра с тазом образовалась новая впадина, хотя и на три сантиметра выше прежней. Новая полость приняла форму головки бедра, и новый сустав приобрел совершенно нормальный вид. В этом случае тоже полностью восстановилась именно функция, т. е. речь не шла о том, чтобы сначала было восстановлено прежнее сочленение.
Этот случай показался онкологам таким необычным, что о нем заговорили на международном коллоквиуме в Марселе (правда, назвали это исцеление просто «необъяснимым» и, конечно же, постарались никак не упоминать о Лурде). О нем писали в Журнале ортопедической хирургии, имеющем международный авторитет. «По словам профессора Сальмона „еще несколько лет назад просто нельзя было подумать, что о Лурде будут писать в медицинском обозрении, имеющем высокую научную репутацию“» (137).
Сегодня мы располагаем полным перечнем таких случаев, собранных Ватиканом за период с 1983 по 1995 годы. Раньше все эти документы существовали в разрозненном виде, но теперь все собрано в два больших тома и стало гораздо доступнее. Это настоящий кладезь для исследователей (138).
Однако чудеса происходят не только в Лурде: по всему миру есть много других центров паломничества, где совершается нечто необычное, не всегда связанное с какой-нибудь конкретной религией. Можно вспомнить кружки медитации, организованные Мэги Лебрюн: они открыты для всех людей, какими бы верующими или неверующими они ни были. Может, там не часто встретишь мгновенные исцеления, но всегда найдешь нравственное и духовное утешение, а порой и выздоровление, которое, правда, совершается медленно — в несколько этапов. В этих кружках каждого просят от всего сердца, молча и с любовью молиться за больного — молиться согласно своей вере и религии или просто мысленно посылать ему свою любовь, если ты не исповедуешь никакой религии и ни во что не веришь. Уже многие годы из этих кружков исходит любовь и необычайное духовное обновление, которое постепенно завоевало всю Францию и соседние страны. Кружки медитации Мэги Лебрюн существуют почти во всех крупных городах.
Обычно в конце встречи (я это видел в Гренобле) несколько членов кружка (в числе которых всегда есть врачи) подходят к больным и начинают плавно водить руками над пораженными участками тела. В это время и начинается процесс исцеления, причем иногда оно совершается даже в совершенно безнадежных случаях, когда медицина уже признала свое бессилие.
Я говорил, что выздоровление происходит медленно, но сейчас расскажу о быстрых исцелениях, и читатель увидит еще одну возможность взаимодействия нашего мира с миром потусторонним. Речь идет о молодом человеке по имени Фернан: в автомобильной аварии он получил перелом второго шейного позвонка. «Его мучили боли в мышцах и судороги по всему телу, но особенно в левой стороне; кроме того, была засвидетельствована атрофия мышц бедра и левой руки. Кроме того, впоследствии у него нашли врожденное сужение спинномозгового канала». Ему предложили операцию, потому что в противном случае его ожидало инвалидное кресло.
Между тем в другой автомобильной аварии погибла его сестра, оставив двоих малышей. Состояние Фернана ухудшилось. По просьбе окружающих Мэги Лебрюн просит хирурга отложить операцию на три месяца и дать возможность ей и ее группе поработать с молодым человеком. «На первом сеансе магнетизма, — рассказывает Мэги Лебрюн, — мне казалось, что я касаюсь не человека, а сухого дерева: жизни в организме как будто совсем не было. Но потом он ощутил покалывание, ему как будто стало лучше и, главное, он почувствовал, что ему стало легче на душе. Он говорил, что как будто наполнился светом. Он ни во что не верил, но его только что коснулась Божья рука, а в душе поселилась надежда».
Через три месяца было решено повлиять на «астральное тело» Фернана. Его положили на стол (как для операции), и теперь действовать начал Даниэль, муж Мэги Лебрюн. Даниэль — медиум, действия которого направляют уже умершие люди. Таких называют «небесными врачевателями». Итак, Даниэль «работает» с эфирным, или астральным телом Фернана, не касаясь его физического тела и целых двадцать минут сосредотачиваясь только на его затылке. После этого Фернан «полностью восстанавливается», снова начинает работать администратором на заводе, выполняет серьезные задания и вскоре женится.
А теперь пусть расскажет сама Мэги Лебрюн:
«Однажды вечером я обедала вместе с врачом, которым лечил Фернана. Когда зашел разговор о воздействии магнетизма, мой собеседник скептически улыбнулся: „Чтобы поверить, надо увидеть“, — сказал он. „Конечно, — согласилась я, — я знаю одного вашего пациента, с которым работала и который выздоровел. Его зовут Фернан“.
„Я очень хорошо помню этого мальчика и должен сказать, что выздороветь он не может“, — ответил врач, несмотря на заверения других врачей, которые сидели тут же. Тогда я предложила ему пригласить моего „пациента“ для медицинского осмотра. Он любезно согласился, и однажды утром мы все трое пришли в больницу. Когда осмотр окончился, врач вынул из шкафа толстую медицинскую карту и сказал: „Госпожа Лебрюн, посмотрите сюда“. На первой странице был написан диагноз Фернана, который я прочитала с удивлением: „Прогрессирующий миелит“. Я просто онемела, потому что прекрасно знала: миелит неизлечим» (139).
Итак, речь идет о неизлечимой болезни, а между тем вы только что прочитали, что для выздоровления хватило нескольких «магнетических пассов», сделанных за несколько минут. Есть много других, очень разных случаев, которых, однако, объединяет одно: исцеление наступало в результате перенесения эфирного тела на физическое. Кроме того, можно вспомнить о феномене доктора Ланга: этот человек уже давно умер, но, вселяясь в тело Джорджа Чапмена, он продолжал участвовать в лечении больных и даже выполнять самые настоящие операции. Джордж Чапмен был обыкновенным пожарником, но он же был первоклассным медиумом. Когда покойный доктор Ланг вселялся в него, сознание Чапмена или покидало его тело или же его активность снижалась до минимума. По голосу и манерам это был уже не Чапмен, а доктор Ланг. Именно с ним я однажды и говорил — через Чапмена. Во время таких воплощений доктор Ланг тоже лечил физическое тело пациента, но при этом воздействовал только на его эфирное тело. Перенос эфирного тела на физическое осуществлялся довольно быстро, но не мгновенно. Когда перенос заканчивался, на физическом теле пациента появлялись шрамы, хотя прямых прикосновений к нему не было (140).
Даниэль Лебрюн тоже работал только с эфирными телами больных, но эта работа сразу сказывалась на их физических телах. Наверное, когда-нибудь этот феномен поможет нам лучше понять, что же именно происходило в рассмотренных нами случаях исцеления (когда функция какого-нибудь органа восстанавливалась гораздо раньше восстановления самого органа). Наверное, именно «эфирные», или «духовные» тела Марии Бире и Жерара Бэйи поддерживали эту самую функцию, пока их физическое тело набирало силы. Вероятно, именно в результате перенесения духовного тела на физическое поврежденные органы, в конце концов восстанавливались.
Церковь, наверное, права, когда считает, что в таких исцелениях нельзя искать абсолютного оружия против неверующих, но все-таки жаль, что она не говорит здесь о «чуде». Значит, она видит в них лишь нечто необычное, не имеющее никакого религиозного смысла. Но именно Церкви надлежит проводить различие между явлениями, которые просто «необъяснимы», и знаками или знамениями, которые даны Богом.
Церковь наверняка в большей степени следовала бы своему призванию, если бы не слишком увлекалась научными обоснованиями Божьих действий. Больные, которые годами ходят по всевозможным врачам, так и не находя лекарства от своих болезней, очень хорошо эти действия понимают (как понимают их и те, кто годами смотрел на их страдания). Они умеют в том необычном, что с ними происходит, увидеть Божий знак. Сегодня совершаются новые и необычайные чудеса, но видят их только те, кто поистине верит, что Бог нас воистину любит, видят те, кто участвует в широком движении, которое называется «харизматическим возрождением».
Принимая участие в этом движении, отец Эмилиан Тардиф старается в точности подражать Христу. Он возвещает Благую Весть о Божьей любви, взывает к обращению сердца, к вере в Божье милосердие, призывает к взаимному прощению обид и просит Бога сжалиться над всеми, кто страждет в своем теле, сердце и духе. И Бог отвечает своему народу: парализованные начинают ходить, глухие слышат, немые говорят, слепые прозревают. Видя все это, люди толпами идут к отцу Эмилиану: со всех сторон приходят тысячи людей, причем не только больные, стремящиеся найти физическое исцеление, но и просто несчастные, одинокие, охваченные тоской и тревогой. И — как в Евангелиях — кроме чисто физических знамений излучение Божьей любви тайным образом содействует исцелению человеческих сердец и влечет их к нему. Отец Эмилиан очень верно выбирает тональность своих проповедей, и надо признать, что его анализ всего происходящего весьма точен.
Вот что он говорит: «Мы всячески стараемся привлечь к себе людей, которые все меньше идут в церковь. Мы организуем праздники, концерты, благотворительные вечера, но результатов почти никаких. А вот Иисус исцелял больных и немощных, и к нему шли толпами — да так много, что однажды пришлось даже разобрать крышу в доме, чтобы принести к Иисусу расслабленного» (141).
На харизматических собраниях исцеления совершаются во множестве: порой более ста за одну ночь (142). Исцеления происходят во всех странах харизматического возрождения, исцеляются как интеллектуалы, так и простые люди, и всегда исцеление связано с сильной верой — обычно перед ним, но иногда и после него. Бог приходят к нам на помощь не потому, что мы добры и хороши, но для того, чтобы мы стали такими.
Предвидя наше удивление и сомнение по поводу множества исцелений, отец Эмилиан говорит: «В том, что больные исцеляются, нет ничего удивительного. Удивительно было бы, если бы они не исцелялись, — ведь тогда получалось бы, что Иисус не держит своих обещаний» (143). Очень часто наше христианство оказывается лишь какой-то философией среди прочих. Многие богословы считают, что Бог не вмешивается в жизнь нашего мира, но ведь тогда это какой-то мертвый Бог, интеллектуальная абстракция. Однако Бог говорит: «Просите, и дано будет вам; ищите, и найдете; стучите, и отворят вам» (144). И еще: «идите по всему миру и проповедуйте Евангелие всей твари… Уверовавших же будут сопровождать сии знамения: именем Моим будут изгонять бесов, будут говорить новыми языками, будут брать змей; и если что смертоносное выпьют, не повредит им; возложат руки на больных, и они будут здоровы» (145).
У скептиков, конечно же, нет недостатка в классических возражениях. Они говорят, что такие исцеления — лишь следствие коллективной истерии, и на самом деле в них нет ничего чудесного. В ответ отец Эмилиан приводит вполне здравое возражение: почему бы тогда им самим не собирать побольше людей, чтобы исцелять их? (146).
Исцеляя, Христос не приводил больных к врачам для освидетельствования, хотя иногда просил, чтобы, исцелившись, бывшие прокаженные засвидетельствовали свое исцеление, как того требовал закон. Да и в описываемых нами харизматических группах некоторые исцеления были надлежащим образом проверены и подтверждены врачами.
Так было с женщиной, пораженной ревматоидным артритом. «Я сделала анализы, — рассказывает она, — и увидела, что полностью выздоровела… Врачи сказали, что даже если человек выздоравливает, следы болезни остаются у него на всю жизнь — как шрам на сердце у перенесшего инфаркт. Но в моем случае никаких следов не было, и это можно объяснить только Божьим чудом» (147).
Но наше сердце не торопится уверовать, и потому скептик, не имея «железобетонных» доказательств, всегда будет искать новую отговорку. Если больной теперь действительно чувствует себя хорошо, то был ли он на самом деле болен? Сестра Бридж Маккенна (еще один вдохновитель харизматического возрождения) рассказывает об ирландском священнике, который так сказал ей о своих сомнениях: «Вот если бы я сам увидел чудо, мне было бы легко поверить… Если бы я увидел, как слепой прозрел или паралитик стал на ноги, я бы с легкостью поверил.
— А вы уверены в этом, святой отец? — спросила я его. Вот я видела много исцелений, но хочу сказать, что поверить в чудо от этого не легче».
Через три дня она молилась вместе с группой иезуитов, и среди них был тот самый священник. Был там и пожилой священник-француз, у которого начиналась гангрена на ноге. Врач сказал, что ногу придется ампутировать. Священник отпросился у него на это молитвенное собрание, после которого было решено сделать операцию. Все собравшиеся вместе помолились о нем, и уже на следующий день этот французский священник прибежал к нам с закатанными до колен штанами. Он хотел показать, что нога совершенно исцелилась. Мой друг-ирландец сидел недалеко от меня. «Святой отец, — сказала я ему, — вот вам и чудо, о котором вы недавно говорили». Он посмотрел на француза, потом на меня и сказал: «Боже мой, как все-таки трудно поверить! А вдруг у него не было настоящей гангрены?» (148).
Теперь понятно, что лучше всего самым строгим образом документировать такие случаи, как это и делается в Лурде. Но даже тогда найдется кто-нибудь, кто непременно усомнится. «А тот ли это больной?». «А не перепутали ли медицинские карты?» и т. д. Если мы хотим бесконечных гарантий, у нас так и не появится возможности поблагодарить Бога за его благодеяния.
Поскольку автором чудесного исцеления всегда является Бог и поскольку его действие выходит за пределы пространства и времени, нет необходимости, чтобы какой-нибудь посредник физически присутствовал рядом с больным. Как только пошли слухи о том, что сестра Бридж Маккенна исцеляет силой молитвы, со всех сторон посыпались просьбы о помощи. Она не знала, как поступить, и тогда ей было видение, о котором она рассказала: «Господь показал мне огромный телефон поверх дарохранительницы. Я подумала, что это какое-то наваждение, и хотела его прогнать, но тут на телефоне появились слова: „Телефон — это средство общения. Я тоже могу его использовать — так используй и ты. Люди услышат тебя, но ощутят мое присутствие“. Господь сказал мне, чтобы я молилась по телефону и не беспокоилась о том, что меня нет с кем-то рядом: мне просто надо соединиться с ним в духе перед Иисусом. Пространство и время для него не имеют значения» (149).
Много чудесных исцелений совершается и в Африке, где растет влияние харизматического возрождения. Вот как Раймон Альтер рассказывает о той обильной жатве чудес, которые совершаются во время его проповедей: «В Кудугу мать семерых детей, находящаяся в последней стадии лейкемии и оставленная всеми врачами, мгновенно исцелилась во время причащения. Находясь в двух тысячах километров от диоцеза Конго, я по просьбе епископа проводил в каждом крупном городе богослужение для исцеления больных, и каждый вечер, желая рассказать о своем исцелении, ко мне приходили по тридцать, сорок и даже пятьдесят человек.
Я вспоминаю о мессе в Кивките, где четырнадцатилетний подросток, слепой от рождения, прозрел после причащения. Не думайте, что христиане тех мест, о которых я говорю, наивнее других христиан: они сами специально водили к врачам всех, к кому во время богослужений вернулось здоровье. Один врач-африканец прямо мне сказал: „Зачем обследовать? И так очень хорошо видно, что человек стал совсем другим“. Эти знамения сами по себе достаточно очевидны… Лично для меня физические исцеления не так интересны, как духовные. Важно внутреннее выздоровление» (150).
Я считаю, что в целом этот африканский врач прав, хотя в некоторых случаях не плохо было бы провести строгое медицинское освидетельствование, чтобы люди не становились жертвой утешительных иллюзий. Когда начинают говорить о бесчисленном множестве исцелений, какой-то контроль должен производиться, но если эти чудеса (признанные официально или не признанные) приводят к вере, т. е. к признанию Божьего бытия и его заботы, тогда они полностью исполнили свое предназначение. Чтобы достучаться до неверующих сердец, Бог использует разные пути.
Мы только что рассмотрели несколько примеров «чудес», которые по своему «механизму» и обстоятельствам далеко не одинаковы. Это позволило нам поразмышлять о том, сколь разнообразны те знамения, которые любовь Божья дает нам и порой дает в изобилии, потому что за впечатляющими исцелениями и даже за тем облегчением, которое они приносят, кроется самое главное: откровение Божьей любви, явленное людям.
А теперь рассмотрим несколько совершенно необычных явлений, ставших возможными благодаря одной и той же жизни, но прежде всего постараемся понять их глубокий смысл. Здесь речь идет не только о «знамениях», которыми Бог говорит о своем бытии и его действии среди нас, но и о любви, которая борется с силами зла, — той любви, которая гораздо сильнее всего нашего эгоизма, гордости и ненависти. Я хочу рассказать вам о совершенно необычном мистике, которого совсем не знают во Франции, но жизнь которого преисполнена духовного богатства. Несмотря на всю уникальность и конкретность этой истории, в ней раскрывается тайна жизни каждого из нас, потому что мы тоже призваны (часто даже не зная об этом) к тому, чтобы в своих повседневных маленьких проблемах и даже жизненных драмах участвовать в той же самой борьбе любви против ненависти. Своей жизнью святые лишь яснее показывают все то, что происходит в глубине каждого из нас (151), и это мы увидим на примере того человека, имя которого — Натуцца Эволо.