Секретарша скользнула рыбьим взглядом по генералу.
— Никак нет, Илья Романович. Ничего такого не было.
Как она это сказала! Такой голос можно резать на кусочки, и кидать в бокалы с виски, вместо льда.
Генерал-полковник заметно сдулся. Значит, просто разведка. Пришел кабинет примерить, заодно гонору напустить, заручиться поддержкой…
Я с доброй улыбкой посмотрел ему в глаза.
— Коли так — не смею задерживать, э-э-э… товарищ Кузнецов. До особых распоряжений. Как только поступят — милости просим. Или уж мы к вам… По своей, так сказать, части. — я нагло и скабрезно подмигнул.
Рита Павловна гостеприимно распахнула дверь наружу.
Когда генерал вышел, эта железная леди повернулась ко мне и впилась прокурорским взглядом. От вчерашней растерянности и бледности не осталось и следа. Собрана, деловита… Дядя Костя упоминал: они вместе уже лет двадцать работают…
— Вы хорошо держались, Илья Романович. Продолжайте в том же духе: желающих налетит много. Извольте соответствовать.
— Есть сэр! То есть, мэм! — я вытянулся во фрунт и щелкнул каблуками.
— И не ерничайте. Вам это не к лицу. Кофе изволите? Сливки, сахару три ложечки?
— Будьте любезны.
— Сей секунд.
Я сел за стол, и обхватил голову руками. Что это сейчас был за цирк, кто-нибудь мне объяснит? Может, саму Риту и расспросить? Я так понимаю, она тут обладает недюжинным авторитетом… А Михалыч её вчера «Риточкой» обозвал. Кофе был хорош. Раньше мне на работе кофе не варили… И кружка большая — не то, что эти пижонские фарфоровые чашечки на один глоток.
Занялся бумагами. Теми, что вчера всучила секретарша. Признаться, сразу не смог уловить связь между необычным хобби дяди Кости и всеми этими покушениями, но в свете новейшей истории решил покопаться. Вдруг что-то проявиться? Хоть какая-нибудь зацепка, мелочь, которая поможет прояснить ситуацию.
Прошлой ночью я просматривал дела бегло, выхватывая из текста отдельные фрагменты. Сейчас решил почитать внимательнее…
И чем дольше читал, тем сильнее на моей распухшей голове шевелились волосы…
ДЕЛО № 39.
Айседора Эдуардовна Пеликан.
Профессия — медиум. Используя карты Таро, может в буквальном смысле «переменить судьбу» реципиента… А дальше — длинный перечень «перемененных»:
Популярный певец. Подвизался на подпевках в каком-то ансамбле, а потом раз — и звезда первой величины… Известный политический деятель — бывший школьный учитель; директор завода — бывший токарь-фрезеровщик… И несколько случаев с, так сказать, «обратным знаком»: известная балерина стала поварихой. Ну, алкоголизм излечивала — тоже, если подумать, перемена судьбы…
Погибла, выбросившись из окна при невыясненных обстоятельствах.
ДЕЛО № 52.
Зиновий Аскольдович Прощенко.
Инженер-конструктор, завод тяжелого машиностроения «Анжеромаш». Может сконструировать любой агрегат, пользуясь только лишь карандашом и бумагой. Все расчеты проводит «в уме», чертежи рисует от руки. Точность феноменальная.
Зиновий Аскольдович утром одного прекрасного дня пришел на работу, поднялся в свой кабинет, по пути здороваясь с сотрудниками, заказал крепкого чаю и закрыл за собой дверь. Больше Прощенко никогда не видели. По предположениям — похищен.
ДЕЛО № 67.
Матвеев Андрюша. Шести лет. Гениальный музыкант. Один раз взглянув в ноты, мог исполнять сложнейшие фуги Баха, укрошая их собственными импровизациями.
Пропал без вести. По предположениям — похищен.
ДЕЛО № 93.
Кацман Александр Наумович.
Гениальный математик. Лауреат Филдсовской премии…
Является членом пацифисткой организации «Менора». Предположительно, но не доказано — агент «Масада»…
В России зарабатывал на жизнь мелким мошенничеством при игре в карты. Известен в определенных кругах, как Веня Мудрик, он же — Моня Кидальчик.
Пропал без вести.
Это было самое свежее дело, Кацман пропал около трех месяцев назад…
ДЕЛО № 84.
Рашид Сулейманович Калиев.
Консультант по экономическим и политическим вопросам.
У этого дела, — единственного, — не стояла пометка «пропал» или «убит». Был даже адрес в Москве…
Я находился в глубочайшем недоумении. Зачем мне всё это? Сумасшедшие медиумы, гениальные мальчики, математики, ставшие мошенниками… Что я должен с ними делать?
ГЛАВА 16
Загремел засов, вошли двое. На лицах — маски. Один держит поднос, второй — автомат.
Первый, поставив поднос прямо на пол, подошел ко мне. Проверил иглу, затем вынул из кармана другую емкость, подсоединил к капельнице вместо первой. Я попытался заговорить по-английски, но Кидальчик больно толкнул меня в бок, многозначительно пошевелив бровями.
От подноса пахло чесноком и мясом. Я непроизвольно сглотнул, в животе забурчало. Когда я в последний раз ел?
— Не надо с ними заигрывать. — старик водрузил поднос между нами на циновку. — Они этого не любят. — он раздвинул волосы на лбу и показал подживший рубец.
Похоже, в новом лекарстве было обезболивающее. Грудь больше не пронзало и не шла кровь горлом. От одного этого я приободрился, и стал не так мрачно смотреть на жизнь.
Положительный момент: ни американцы, ни русские меня здесь не достанут. Но чутье подсказывает, что всё не так просто… Надо расспросить Кидальчика. Если он здесь уже три месяца — наверняка что-нибудь знает. Может, станет ясно, кому я понадобился на этот раз…
…Капельницу меняли, зорко следя, чтобы я не вынул иглу. Как-то раз попробовал, ночью — тут же вошли охранники, один несильно стукнул прикладом по голове, другой грубо запихал иглу в вену. Значит, за нами наблюдают круглосуточно…
Я быстро шел на поправку: ребра быстро заживали и через несколько дней меня впервые вывели во двор. Была ночь. Оглушительно свиристели цикады, пахло пылью и раскаленным камнем. Дворик круглый, со всех сторон окружен покатой стеной с неровной кромкой. На стене, на фоне светлого неба, — черные фигуры часовых.
Не успел я как следует оглядеться, привыкнуть к темноте, как сзади набежал человек и молча выстрелил мне в голову пяткой. Я инстинктивно пригнулся и ударил в ответ. Даже порадовался разминке: в тесной камере было не развернуться…
На рассвете меня, полуживого, оттащили в подземелье, к горячему источнику. Во дворе осталось семь бесчувственных тел…
Через пару дней всё повторилось, только нападавших было девять. Умелые бойцы, но до тех, с которыми я дрался в Нью-Йорке или Москве, им было далеко. Я перестал справляться, когда количество противников перевалило за дюжину. От стольких не спасала даже моя хромая удача.
— Зачем это? — спрашивал я Кидальчика.
— Хотят определить пределы ваших возможностей.
— Но для чего? Гладиаторские бои?
…Это было бы проще всего… Я бывал неосторожен, и слава хорошего бойца так или иначе распространялась. В мире много азартных людей, делающих ставки на боях без правил. Меня мог продать Джафар — в отместку…
— Скажите, Алекс, а вы обладаете какими-нибудь необычными способностями?
Я насторожился.
— Не знаю, о чем вы говорите…
— Да ладно, мне вы можете сказать. Мы, так сказать, в одной лодке. — и он вытащил из кармана две игральные кости. Черные, с яркими белыми точками. Я подобрался.
При виде двух маленьких кубиков нестерпимо захотелось… Нет. Это провокация. Кидальчик может оказаться не тем, за кого себя выдает…
Как можно равнодушнее я проронил:
— Что-то настроения нет для игр…
— Да я и не прошу. Кости — не моё. Мне больше нравятся карты.
Всё это время он катал по ладони кубики. Сначала я не сообразил, в чем дело, но потом захотелось протереть глаза: вот кубики перевернулись несколько раз — на всех поверхностях были двойки. Еще один переворот — пятерки. Затем — шестерки…
— Как вы это делаете?
— А вы что — не можете? — притворно удивился старик.
— Так — нет…
Я прикусил язык.
— А как? — оживился он. Я промолчал.
— Вы думаете, я — засланный казачок. — он понимающе поджал губы.
— Вы еще и мысли читаете?
— Боже упаси! Это и так видно… Вам кажется, что я здесь, чтобы выведать ваш секрет.
— Откуда вы взяли, что у меня — секрет?
— Иначе бы вас здесь не было. Как, собственно, и меня. Я думал то же самое, так что — в расчете. Пока вас не стали мордовать почти каждую ночь…
— Вас тоже мордовали?
— У меня — другие таланты. Я же говорил.
— Как этот? — я кивнул на дайсы у него на ладони.
— Возьмите! — он подбросил их в воздух. Упали единицами. На всех гранях, что были видны. — Вам же хочется. Берите!
— Нет. Не надо…
Я отвернулся. Пот тек по бокам горячими струйками. Тошнило, кружилась голова. Несмотря на жару, меня колотило. Абстинентный синдром… Ломка, проще говоря.
Ближе к вечеру Рита принесла факс: просьба «пробить» по нашим каналам трех человек. Только фотографии — не имен, ничего… Мельком взглянув, я остолбенел. Первым шло фото Алекса Мерфи.
Вперил безумный взгляд в секретаршу:
— Рита Павловна! Кто дал задание?
— Отдел информационных технологий. У них какая-то новая программа. Представляете, сама вычисляет потенциальных преступников и выдает их фотографии. Остается только проверить.
Что-то в свете последних событий мне перестали нравиться информационные технологии…
— Попахивает нарушением прав трудящихся, не находите? Живет себе человек, и тут какая-то железяка решает, что он может совершить преступление. Что, сразу его хвать? А как же презумпция невиновности? Конституция, наконец?
— Они сказали, это эксперимент. Программа в процессе тестирования… — секретарша пожала плечами. — И потом, разве плохо, если преступления будут предотвращать, а не расследовать?
— Да как вы не понимаете?! Вот возьмут, и обвинят вашего мужа… Например, в краже. На основании компьютерных выкладок. Вам это понравится?