– И что из этого?
Айдахо молчал.
Лето посмотрел на Дункана. Между ними повисло холодное отчуждение. Однако Айдахо стоял слишком далеко.
Это похоже на рыбалку с удочкой. Словно водишь на леске рыбу, подумал Лето. Надо четко рассчитать предел прочности лески, чтобы она не порвалась в самый неподходящий момент.
Проблема заключалась в том, что Айдахо придется убить, если слишком рано завлечешь его в сеть. На этот раз события развивались слишком стремительно. Лето стало грустно.
– Я не стану поклоняться тебе, – заявил Айдахо.
– Говорящие Рыбы знают, что ты обладаешь особым иммунитетом, – сказал Лето.
– Как Монео и Сиона?
– Это совсем разные вещи.
– Выходит, мятежники – это особый случай?
Лето усмехнулся:
– Все мои самые доверенные чиновники были в свое время мятежниками.
– Я не был…
– Ты был просто блистательным мятежником. Ты помог Атрейдесам свалить законно царствующую династию.
Айдахо погрузился в глубокое раздумье.
– Значит, тоже был…
Он резко тряхнул головой, словно пытаясь стряхнуть что-то со своих волос.
– Но посмотрите, что вы сделали с Империей!
– Я создал образец. Образец образцов.
– Это вы говорите.
– Информация замораживается в образцах, паттернах, Дункан. Мы можем использовать один паттерн для разгадки другого. Очень трудно разгадать значение изменяющихся паттернов.
– Опять мумбо-юмбо.
– Однажды ты уже совершил такую ошибку.
– Зачем вы позволяете тлейлаксианцам снова и снова возвращать меня к жизни – одного гхола за другим? Какой паттерн заключен в этом?
– Ты нужен мне из-за своих качеств, которыми обладаешь в избытке. Но пусть лучше об этом скажет мой отец.
Айдахо мрачно сжал губы.
Лето заговорил голосом Муад’Диба, и даже его лицо, спрятанное в грубых складках, приобрело отцовские черты.
– Ты был моим самым верным другом, большим чем даже Гурни Халлек. Но я – прошлое.
Айдахо с трудом сглотнул.
– Но вещи, которые ты творишь!..
– Разве они не пытаются уничтожить посеянное Атрейдесами?
– Ты прав, будь все проклято!
Лето принял свой обычный облик.
– Но я все еще Атрейдес, – сказал он своим голосом.
– Ты реален?
– Каким же еще я могу быть?
– Хотелось бы мне это знать!
– Ты думаешь, что я просто играю масками и голосами?
– Ради всего святого, скажи, что ты делаешь в действительности?
– Я сохраняю жизнь, готовя почву для следующего цикла.
– Ты сохраняешь ее убийством?
– Смерть часто помогает жизни.
– Атрейдесы никогда не поступали так!
– Но это так. Мы часто убеждались в ценности смерти. Иксианцы, однако, никогда этого не понимали.
– Какое отношение ко всему этому имеют иксианцы?
– Самое прямое. Они хотят создать машину, которая затмит все остальные машины.
Айдахо задумчиво заговорил:
– Именно за этим сюда прибыл новый посол с Икса?
– Ты видел Хви Нори? – спросил Лето.
Айдахо указал рукой вверх.
– Она уходила отсюда, когда я прибыл.
– Ты говорил с ней?
– Я спросил ее, что она делает здесь? Она ответила, что выбирает сторону баррикады.
Огромное тело Лето сотряслось от хохота.
– Боже мой, как она хороша! – воскликнул он. – Она открыла тебе свой выбор?
– Она сказала, что отныне всей душой служит Богу-Императору. Я, конечно, не поверил ей.
– Но ты должен ей поверить.
– Почему?
– Ах да, я совсем забыл: было время, когда ты сомневался даже в моей бабке, госпоже Джессике.
– У меня были для этого основания!
– Ты сомневаешься и в Сионе?
– Я начинаю сомневаться во всех и каждом!
– И говоришь, что не понимаешь, почему я так высоко ценю тебя, – обвиняющим тоном произнес Лето.
– При чем здесь Сиона? – спросил Айдахо. – Она говорит, что вы хотите… Я имею в виду, черт возьми…
– В чем можно не сомневаться в Сионе, так это в ее способности к творчеству. Она может создавать новое и прекрасное. Надо доверять истинно творческим натурам.
– И иксианским механикам?
– То, что они делают, нельзя назвать творчеством. Истинное творчество всегда открыто. Скрытность выдает присутствие совершенно иной силы.
– Значит, вы не доверяете этой Хви Нори, но вы же и…
– Я доверяю ей, и именно по той причине, о которой только что тебе сказал.
Айдахо нахмурился, потом лицо его разгладилось. Он облегченно вздохнул:
– Мне следует поближе познакомиться с Хви Нори. Если она та, которую вы…
– Нет! Ты не подойдешь к ней. Я приготовил для Хви Нори нечто особенное.
Я выделил внутри себя опыт городской жизни и принялся тщательно его изучать. Идея города буквально очаровала меня. Формирование биологического сообщества без действенной, поддерживающей общности социальной неизбежно приводит к катастрофе. Целые миры превращались в чисто биологические образования без сопутствующих социальных структур, и это всегда кончалось разрушением. Перенаселение являет собой весьма поучительный пример. Гетто смертельно по своей сути. Психологический стресс от перенаселения приводит к накоплению скрытой разрушительной энергии, которая давит все сильнее и сильнее – до тех пор, пока не происходит взрыв. Город – это попытка справиться с таким процессом. Социальные формы, посредством которых город пытается сохранить социальный мир, достойны изучения. Помните, что в формировании любого социального порядка присутствует зло. Социальный порядок – это борьба за существование, проводимая искусственными средствами. На полюсах этого порядка царят деспотизм и рабство. Из-за этого возникают большой вред и нужда в законах. Законы превращаются в самодовлеющую структуру, что приводит к еще большим несправедливостям. Эта общественная травма может быть излечена только сотрудничеством, но ни в коем случае не конфронтацией. Тот, кто призывает к сотрудничеству, и есть истинный целитель.
Монео вошел в маленький зал Лето в состоянии видимого волнения. Он был рад только тому обстоятельству, что Бог-Император лежал здесь, в малом зале в углублении, что затрудняло нападение Червя. Кроме того, на этот раз Лето позволил своему мажордому спуститься в подземелье на лифте, а не заставил идти по бесконечному винтовому спуску. Однако Монео чувствовал, что новость, которую он несет своему господину, превратит Лето в Червя, Который Есть Бог.
Как преподнести эту новость?
Прошел час после рассвета, наступил четвертый день Празднества, что само по себе было хорошо, предвещая скорое освобождение от страшных забот, связанных с ритуальными действами.
Лето зашевелился, когда мажордом вступил в зал. Тотчас же включилось освещение, сфокусированное на лице Лето.
– Доброе утро, Монео, – произнес Лето. – Охрана сказала мне, что ты просишь немедленно принять тебя. Что произошло?
По опыту Монео знал, что главная опасность заключается в слишком быстром изложении всей сути дела.
– Я некоторое время общался с Преподобной Матерью Антеак, – сказал Монео. – Хотя она тщательно это скрывает, я уверен, что она – ментат.
– Да, иногда сестры Бене Гессерит позволяют себе непослушание, и это меня очень забавляет.
– Значит, вы не накажете меня?
– Монео, я единственный родитель этого народа, а родитель должен быть не только суровым, но и великодушным.
Сегодня он в хорошем настроении, подумал мажордом. Вздох облегчения сорвался с его уст, что вызвало улыбку Лето.
– Антеак возражала против амнистии, которую вы объявили некоторым из задержанных Танцующих Лицом.
– Я воспользовался своим правом ради Праздника, – сказал Лето.
– Господин?
– Мы поговорим об этом позже. Давай перейдем к новости, которую ты так жаждешь обрушить на мою голову в столь ранний час.
– Я… э-э… – Монео закусил губу. – Тлейлаксианцы стали очень словоохотливы в стремлении снискать мое расположение.
– Это естественно с их стороны. Что же они рассказывают?
– Они снабдили иксианцев информацией и аппаратурой для создания… э-э, не гхола, и даже не клона, а… наверное, надо прибегнуть к тлейлаксианскому термину – реструктурированной клетки. Эксперимент был проведен внутри некоего защитного поля, сквозь которое, как говорят члены Гильдии, не может проникнуть ваша сила.
– И каков был результат этого эксперимента? – Лето почувствовал, что его вопрос падает в ледяной вакуум.
– Определенного ответа нет, ибо тлейлаксианцам не было разрешено присутствовать при опыте. Однако они рассказывают, что… э-э, Малки вошел в камеру один, а вышел оттуда с ребенком на руках.
– Да, да! Я знаю об этом!
– Вы знаете? – Монео был явно озадачен.
– Это предположение. Все это случилось приблизительно двадцать шесть лет назад?
– Да, господин.
– Этот ребенок – Хви Нори?
– В этом они не уверены, господин, но… – Монео пожал плечами.
– Конечно, они не уверены… И что ты можешь вывести отсюда, Монео?
– В присылке сюда нового иксианского посла заложена какая-то глубокая и далеко идущая цель.
– Ты совершенно прав, Монео. Тебе не показалось, что Хви, нежная Хви, является полной противоположностью доблестного Малки, включая и ее половую принадлежность?
– Я не думал об этом, господин.
– Я думал.
– Я немедленно отошлю ее обратно на Икс, – сказал Монео.
– Ты не сделаешь ничего подобного!
– Но, господин, если они…
– Монео, я замечал, что ты редко поворачиваешь спину при виде опасности. Другие делают это часто, а ты – редко. Зачем ты хочешь вовлечь меня в столь очевидную глупость?
Мажордом судорожно глотнул.
– Вот и хорошо. Мне нравится, когда ты сразу признаешь свои заблуждения, – проговорил Лето.
– Благодарю вас, господин.
– Мне также нравится, когда ты искренне приносишь мне свою благодарность, как ты сделал это только что. Антеак была рядом, когда ты слышал эти тлейлаксианские откровения?