– Ваш выбор, – она взмахнула рукой в сторону его тела, – изменил это?
– Изменяет. Изменения возникнут не столько от образа моей жизни, сколько от образа моей смерти.
– Вы знаете как умрете?
– Я не знаю, как. Я знаю только Золотой Путь, на котором это произойдет.
– Господин, я не…
– Я знаю, что это очень трудно понять. Я переживу четыре смерти – смерть плоти, смерть души, смерть мифа и смерть разума. И каждая из этих смертей содержит в себе семена возрождения.
– Вы вернетесь из…
– Вернется семя.
– Что станется с вашей религией, когда вы умрете?
– Религия есть единичная общность. Спектр останется прежним, Золотой Путь не изменит его. Просто люди увидят сначала одну часть, а потом другую. Наваждения могут быть названы нарушениями чувственного восприятия.
– Но люди все равно будут поклоняться вам, – сказала Хви.
– Да.
– Но когда пройдет это навсегда, то в людях взыграет гнев, – сказала она. – Будет отрицание. Найдутся люди, которые скажут, что вы были обыкновенным тираном.
– Будет и такое наваждение, – согласился Лето.
У Хви возник ком в горле, ей стало трудно говорить, но она превозмогла себя.
– Но каким образом ваша жизнь и ваша смерть смогут изменить… – Она замолчала и в отчаянии тряхнула головой.
– Жизнь будет продолжаться.
– Я верю в это, господин, но как она будет продолжаться?
– Каждый цикл жизни – это реакция на предыдущий цикл. Если ты вдумаешься в форму существования моей Империи, то поймешь, каким будет следующий цикл.
Хви отвернулась.
– Все, что я узнала о вашей семье, убедило меня в том, что это выбор, – она махнула рукой в его сторону, не оглянувшись, – продиктованный бескорыстными соображениями. Но я не думаю, что мне ясна форма существования вашей Империи.
– Золотой Мир Лето?
– Многие хотят, чтобы мы в это поверили, но в действительности мира в Империи не так уж много.
Какая честность! Ничто не может ее отвратить.
– Сейчас время утробы, – сказал он. – Мы распространяемся так же, как распространяется в длину растущая клетка.
– Но в этой картине чего-то недостает, – сказала она.
Она похожа на Дункана, подумал он. Чего-то недостает, и они тотчас это чувствуют.
– Плоть растет, но не растет душа, – сказал он.
– Душа?
– То рефлективное сознание, которое говорит нам, насколько живыми мы можем быть. Ты хорошо это знаешь, Хви. Это то же самое чувство, которое подсказывает тебе, как быть верной самой себе.
– Ваша религия – это еще не все, – сказала Хви.
– Никакая религия не может быть достаточной сама по себе. Это вопрос выбора – единичного выбора каждого отдельно взятого человека. Теперь ты понимаешь, почему для меня так важны твоя дружба и твое общество?
Она моргнула, пытаясь скрыть слезы, и кивнула.
– Почему люди не знают всего этого?
– Потому что для этого нет подходящих условий.
– Но вы сами диктуете эти условия, так в чем же дело?
– Да, я диктую условия. Внимательно присмотрись к моей Империи. Ты видишь теперь ее форму?
Закрыв глаза, Хви задумалась.
– Желаете сидеть у реки и каждый день удить рыбу? – спросил Лето. – Прекрасно. Есть такая жизнь. Желаете плавать в маленькой лодочке по морям и посещать разные острова и страны? Превосходно! Что еще можно делать?
– Путешествовать в космосе? – спросила она, в ее голосе появились протестующие нотки. Хви открыла глаза.
– Ты видела, что Гильдия и я воспрещаем это.
– Вы один воспрещаете.
– Верно. Если Гильдия посмеет меня ослушаться, она не получит Пряность.
– Это закабаление людей на их планетах защищает их обитателей от злонамеренности.
– Нет, закабаление преследует гораздо более важную цель. Оно наполняет людей страстью к путешествиям. Оно создает потребность путешествовать и видеть другие страны. Со временем возможность путешествовать становится синонимом свободы.
– Но запасы Пряности истощаются, – сказала Хви.
– И свобода становится с каждым днем все дороже и дороже.
– Это может привести лишь к отчаянию и насилию, – начала возражать Хви.
– Среди моих предков есть один очень мудрый человек – я сам был им, ты понимаешь, что в моем прошлом нет чужаков…
Она благоговейно кивнула.
– Так вот, этот мудрый человек понял из наблюдений, что богатство есть инструмент свободы, но стремление к богатству есть путь рабства.
– Гильдия и Община Сестер обращают себя в добровольное рабство!
– А также иксианцы, тлейлаксианцы и многие, многие другие. Иногда им удается раздобыть немного Пряности, и этим они привлекают к себе внимание, что тешит их самолюбие. Это очень забавная игра, не правда ли?
– Но когда разыграется насилие…
– Наступит голод и время тяжких раздумий.
– И здесь, на Арракисе?
– И здесь, и там, и везде. Люди будут вспоминать мою тиранию, как доброе старое время. Я стану зеркалом их будущего.
– Но это же ужасно, – запротестовала она.
Она не могла отреагировать иначе.
Лето заговорил:
– Земля откажет людям в пропитании, те, кто выживет, будут искать спасения на все меньших и меньших участках. Будет вновь пройден ужасный процесс селекции – это будет во многих мирах: взрыв рождаемости и уменьшение запасов пищи.
– Но Гильдия: разве она не сможет…
– Гильдия станет беспомощной, поскольку из-за отсутствия Пряности она не сможет работать, перевозя людей с планеты на планету.
– Смогут ли богатые избежать этой участи?
– Некоторые из них.
– Значит, вы ничего не изменили в этом мире. Мы будем продолжать бороться и умирать.
– До тех пор, пока на Арракисе вновь не воцарится песчаный червь. Мы испытаем себя несчастьями, которые разделят все. Мы поймем, что то, что может произойти на другой планете, может произойти и на нашей.
– Так много боли и смерти, – прошептала она.
– Разве ты не понимаешь, что такое смерть? – спросил он. – Ты должна это понять. Вид должен понять. Все живущее должно понять.
– Помоги мне, господин, – шепотом взмолилась она.
– Это самый глубинный из опытов, который только может пережить любая тварь, – сказал Лето. – Непосредственно впереди смерти выступают вещи, которые увеличивают ее риск и отражают ее, как зеркало, – смертельно опасные болезни, травмы, рождение детей… когда-то женщины воевали из-за мужчин.
– Но ваши Говорящие Рыбы…
– Они учат выживанию, – ответил он.
Глаза Хви осветились пониманием.
– Они – это те, кто выживет. Ну конечно же!
– Как ты хороша! – воскликнул Лето. – На редкость хороша. Будут благословенны иксианцы!
– И прокляты?
– И прокляты.
– Я не думала, что смогу понять, кто такие Говорящие Рыбы, – призналась Хви.
– Этого не понимает даже Монео, – сказал Лето, – а насчет Айдахо я уже просто отчаялся.
– Надо очень высоко ценить жизнь, чтобы хотеть ее сохранить.
– Да, и именно те, кто сохранит способность выжить, несмотря ни на что, достигнут света жизни и будут крепко держаться за красоту жизни. Женщины знают это лучше мужчин, потому что рождение ребенка – это зеркальное отражение смерти.
– Мой дядя Малки всегда говорил, что у вас были основательные причины отнять у мужчин поводы к дракам и вспышкам насилия. Какой горький урок!
– Без поводов к непосредственному насилию у мужчин остается мало способов удостовериться в том, как они встретят свой последний час и как они смогут противостоять смерти, – сказал Лето. – Что-то было упущено. Душа не растет. И что говорят люди о Мире Лето?
– Они говорят, что по вашей милости барахтаются в собственном упадке, как свиньи в собственном дерьме.
– Народная мудрость, как всегда, точна, – проговорил Лето. – Это именно упадок.
– У большинства мужчин не стало никаких принципов и убеждений – на это жалуются почти все иксианские женщины.
– Когда я ищу мятежника, я всегда обращаю внимание на людей с принципами.
Она молча посмотрела на него, и Лето подумал, как много простая реакция может сказать об уме человека.
– Как ты думаешь, где я нахожу самых лучших своих администраторов? – спросил он.
Она испустила изумленный вздох.
– Принципы – вот за что вы сражаетесь. Большинство людей проходит по жизни, не встречаясь ни с какими вызовами практически до самого конца, когда вызов им бросает сама смерть. У людей так мало врагов, в стычках с которыми они могли бы испытать себя на прочность.
– У людей есть вы, – сказала Хви.
– Я слишком силен, – сказал Лето. – Я – это синоним самоубийства, а кто добровольно пойдет на верную смерть?
– Сумасшедшие или отчаянные. Мятежники и повстанцы?
– Для них я эквивалент войны. Окончательный, законченный хищник. Я для них связующий материал, без которого они просто рассыпались бы.
– Я никогда не считала себя мятежницей.
– Ты – кое-что гораздо лучшее.
– И вы хотите меня каким-то образом использовать?
– Да, хочу.
– Но не как администратора, – попросила она.
– У меня уже есть администраторы – неподкупные, проницательные, умные, признающие свои ошибки и быстро находящие решение.
– Они были мятежниками?
– Большинство из них.
– Как вы их выбираете?
– Я могу сказать, что они выбирают себя сами.
– Они – те, кто смог выжить?
– И это тоже. Но есть кое-что еще, нечто большее, чем способность к выживанию. Отличить плохого администратора от хорошего очень легко. Хороший администратор делает свой выбор немедленно.
– И это приемлемый выбор?
– Обычно их решения могут работать. С другой стороны, плохой администратор колеблется, виляет, созывает комиссии, требует исследования вопроса и докладов. Со временем это создает серьезные проблемы.
– Но, может быть, иногда действительно требуется больше информации, чтобы…
– Плохой администратор больше сосредоточен на докладах, чем на решениях. Он хочет, чтобы все было записано, чтобы потом представить бумагу в качестве оправдания ошибки.