Имелись в виду скончавшийся в 1994 году раввин Менахем-Мендл Шнеерсон – и иудейское учение о том, что мессия должен быть могущественным царем и чудотворцем, который не увидит смерти. Кстати, хасидов не надо отождествлять со всеми людьми, носящими шляпы, черные костюмы, длинные бороды и пейсы. В Израиле большинство таким образом одетых людей – это харедим, иудеи ортодоксального исповедания и образа жизни, к хасидам обычно не принадлежащие.
Представители КЕРООР – раввины и функционеры-«миряне» советского воспитания – неожиданно и надолго оказались изгнаны со статусных мероприятий. К тому же в по-советски «традиционных» синагогах, где многого не требовали и где царили либеральные порядки, диссиденты восьмидесятых сменились на евреев с Кавказа. Вместо тихих разговоров о том, когда падет коммунистический режим, стали слышны громкие разговоры по неуклюжим еще мобильникам:
– Ты понял, да? Эта маи ларьки! Маи, ты харашо меня понял? Или тебе па-другому объяснить?
На этом фоне государство и СМИ стали подчеркнуто выделять хасидов, раввинат которых приобрел неформальный статус «главных евреев» страны. Да, по образованию эти люди, в основном приехавшие из-за рубежа, многократно превосходили выходцев из СССР. Да, за ними стояли и доныне стоят немалые деньги. Однако к советским и российским реалиям зарубежные деятели подчас относились без должного понимания. При этом ставка делалась иногда более на общение с церковными и светскими властями, чем на то, чтобы выслушать простых людей – в частности, тех, кто настаивает на статусе русского народа как государствообразующего или на восстановлении монархии.
Право русских православных христиан устраивать свою жизнь по собственным принципам никому не стоит игнорировать – при условии обеспечения достойной жизни национальных и религиозных меньшинств. Точно так же нужно уважать подобное право любого другого народа – например, еврейского. И там, где он находится в большинстве – в Израиле – он, конечно, может организовывать общество на основе своей веры и своих политических ценностей, даже расходящихся с западными. Точно такое же право в своем государстве имеют русские, украинцы, грузины, другие христианские народы. Представителям некоторых иудейских групп могут не нравиться идеи православной монархии или христианской государственности. Но неверно допускать возможность религиозно и даже этнически сцементированного государства для себя – и отрицать ее для других. Можно, будучи атеистом, негативно воспринимать преподавание знаний о религии в школе. Но когда ты обеспечиваешь чуть ли не стопроцентное преподавание иудаизма в еврейских школах (финансируемых одновременно государством и серьезными спонсорами), одновременно выступая против преподавания основ Православия в школах обычных (а простые русские дети альтернативы им, как правило, не имеют), – то получается двойная бухгалтерия.
Вообще центральной темой русско-еврейских отношений является вопрос о том, считают ли евреи другие народы полностью равными себе, имеющими точно те же права на реализацию своего религиозно-общественного и политического выбора. Разные еврейские религиозные тексты и разные иудейские авторитеты говорят об этом по-разному. От прямого ответа некоторые раввины подчас пытаются уходить – но за них неплохо отвечают публицисты. Если равными нас не считают – нам надо прямо ответить, что в этом случае не стоит нас учить, как лучше устраивать собственную жизнь, и рассчитывать на искренность. Если мы равны хотя бы в чем-то – например, в исполнении «нерелигиозных» заповедей Моисеева закона, с 5-й по 10-ю – то стоит именно этой сферой ограничить наше сотрудничество, позволяя любому народу самостоятельно, безо всяких «общих правил», строить свою государственность и свою религиозно-политическую жизнь. На Межрелигиозном совете России приходилось обо всем этом мягко напоминать – когда, например, представители ФЕОР выступали против введения в школах «Основ православной культуры» (даже при параллельном введении для желающих основ культуры иудейской – которую, правда, в еврейских школах и так уже активно изучали).
Увы, в современных православно-иудейских отношениях в России недостает прямоты, искренности, проговоренности неудобных тем. Заданные мною вопросы – лишь некоторые из многих, которые как бы повисли в воздухе. С евреями советского воспитания их обсуждать можно – но таких людей во влиятельной части иудейской религиозной общины остается все меньше. Впрочем, доктринальный диалог никогда не был сильной частью христианско-иудейских контактов. Обычно он заходил в тупик, упираясь в непреодолимые вероучительные расхождения – просто потому, что сторонники нынешнего иудаизма вряд ли когда-либо примут Иисуса из Назарета как Богочеловека и Мессию. Христиане же изменят самой сути своей веры, если откажутся от такого взгляда на Него.
Впрочем, то, что веры у нас принципиально разные, позволяет по крайней мере отойти от ложных целей «сближения» и «слияния», сосредоточившись на анализе общественных проблем – в том числе на анализе моральном. И одна из главных тем для совместного обсуждения – анализ истории ХХ века и выводы из нее. Конечно, не все русские виновны в актах антисемитизма, словесного или насильственного, но эта вина – наша общая вина. Конечно, в «революциях» 1917 года и в последующем геноциде русского народа участвовали не только евреи – однако их доля в «руководящем составе» была очень велика, и за их преступления хорошо бы от имени народа извиниться. Да, многим евреям до 1917 года не давали в полной мере участвовать в жизни страны – и это было неправильно. Но не стоит отрицать и права русских на самообъединение – в том числе на основе оболганного Союза русского народа, бывшего одним из самых светлых явлений начала ХХ века. Точно так же в будущем нужно отказаться от любых агрессивных действий в адрес друг друга – силовых, политических или словесных – и признать за обеими народами право на полностью свободное развитие, каким бы мировоззренчески и религиозно чуждым для другой стороны оно ни казалось.
Конечно, греховен антисемитизм. Конечно, вовсе не только евреи участвовали в революционных событиях, в гражданской войне и в печально известном красном терроре. <…> Более того, в феврале в «революции» участвовали как основная движущая сила представители русского этноса – и какие представители! Аристократия, люди, которые именовали себя патриотами и даже монархистами… А без февраля не было бы и октября, и не было бы многих ужасов, которые потом переживала страна. Февраль как случай русского предательства, предательства русских элит, не менее трагичен и не менее чудовищен с точки зрения последствий, чем октябрь.
Я лет тридцать пять – с юности, с подросткового возраста – обсуждаю тему вины за революцию со своими родственниками, друзьями, знакомыми, собеседниками. Русскими, евреями, православными, не-православными, верующими, неверующими. И знаю, что многие лучшие люди чувствуют и вину значительной доли еврейского народа за то, что происходило, и вину значительной доли русского народа за зверства и страдания. Чувствуют справедливость истории, знают, что многие из тех, кто создавал машину неправедного насилия, неправедной смерти в период большевизма, потом стали жертвами этой же машины. <…>
Нам действительно жить вместе – и не двести лет, а, если Господь позволит, много больше, – как людям разных национальностей и разных взглядов. Вести дискуссию надо, помня об этом. <…> Надо, наконец, добиться того, чтобы разные мировоззрения, разные политические модели – от шариатской до современной западной демократии и от коммунистической до современной ультракапиталистической – были бы признаны как имеющие право на жизнь, если их свободно выбирают народы. <…>
Какой путь в будущее изберет Россия? Это мы обсуждаем именно сейчас, когда говорим о событиях 1917 года. И обсуждать путь в будущее нужно безо всяких предварительных условий, безо всякого разговора о том, что какие-то «политические аксиомы» не могут более подвергаться сомнению. Какими мы будем, нам нужно решать свободно, с участием всех желающих.[39]
Иудейский мир весьма многолик – даже в рамках отдельных стран. Очень не случайны поговорки вроде поведанной мне Псоем Короленко – «Два жида в три ряда». Или анекдоты типа известного многим: еврей попадает на необитаемый остров, там его через несколько лет находят – и видят хижину, а также… две синагоги.
– Хаим, а зачем две?
– Вот в эту я хожу, а вон в ту – нет.
Кстати, то же самое иногда происходит в русской православной среде. Классический пример – американский поселок Си-Клифф под Нью-Йорком, где долгое время не было никакого общения между русскими в основе своей приходами либеральной, англоязычной Православной Церкви в Америке и консервативной Русской Зарубежной Церкви, строго хранившей традиции нашей дореволюционной жизни. Подобное происходило и в крупных западных городах. Так что кое в чем мы с евреями похожи.
Среди раввинов и иудейских течений есть и ультраконсервативные, и ультралиберальные. Есть ориентированные на Израиль и отрицающие его – по причине светскости государственного устройства, даже относительной, и несоблюдения практическим сионизмом ряда религиозных установок. Есть богатые и бедные, голосующие за правых и за левых, медийно заметные и очень тихие, самозамкнутые. Разница видна во всем, даже в интерпретации кашрута – еврейского свода правил, касающихся в том числе приготовления и приема пищи. Одни евреи воздержатся только от свинины. Другие будут требовать еду в двух пластиковых пленках – чтобы, не дай Бог, ее не коснулся официант или продавец-нееврей. Некий иерусалимский раввин уверял меня, что вся водка кошерна – и мы немало ее с ним употребили. Впрочем, в некоторых израильских семьях приемлют только тщательно запакованную водку с кошерной маркировкой.
Немалая разница есть и в походе к общению полов, к личной нравственности. Вот еще один бородатый и пейсатый анекдот – про разницу между различными направлениями иудаизма.