падные политики и общественники, а также связанные с Западом организации в Центральной Азии пытаются лишать страны этого региона права защищать себя от идеологий не менее опасных, чем нацизм времен 1940-х годов.[61]
Неудивительно, что русские из Средней Азии уезжают – Таджикистан, например, покинули почти все. Остаются либо безденежные старики (но тех могут сильно прижать соседи), либо настоящие романтики, фанатики своего дела. Среди таких – практически все местное духовенство. Живущее почти впроголодь, иногда подрабатывающее таксистами или репетиторами, но не бросающее свой маленькой паствы.
Когда я увидел нашу епархию в Душанбе, вспомнил советское время: владыка Питирим живет и работает в небольшом скромном доме, помогает ему сестра, приехавшая за ним из Москвы, а больше грамотных людей почти нет. Пономарь один, да и тот ненадежный – из-за «русской болезни». Петь читать за службой почти некому. Местные иногда говорят: «Если резня будет, звоните, передадим всем, чтобы храм не трогали». Российское государство особо не помогает. И тем не менее церковная жизнь развивается – даже храмы строятся. Даже проводятся конференции.
В Узбекистане и Киргизии ситуация получше – все-таки осталось немало русских людей. Но и из них многие живут лишь самым ближайшим будущим или чемоданными настроениями. Надо, чтобы наша держава, огромная и сильная, не забыла их, обеспечила школами, работой, политической поддержкой, жизненными перспективами… Русских в Средней Азии уважают – особенно учителей, врачей, инженеров. Помня их помощь, старшее поколение местных жителей ностальгирует по СССР. Если наши соотечественники в этих странах вымрут или уедут, мы потеряем не только важную часть исторических достижений – но и часть будущего.
Греция
Землю Эллады доводилось посещать в основном по официальным церковным поводам. Между торжественными службами, заседаниями, церемониальными обедами и ужинами познакомиться с жизнью простых людей почти не получалось. Но твердую веру иерархов, священников, богословов можно было почувствовать.
Греки живут в непростых политических и экономических условиях – и они к этому привыкли со времен турецкого владычества. Сегодня настоящая власть – тоже по сути «чужеземная» и иноверная. Большинство значимых для народа решений принимается в Брюсселе. Ключи от кризисов и экономического «процветания» – тоже там. Политики прогибаются под западные стандарты и установки. Подобным образом поступает и «системная», центральная церковная иерархия, обычно боящаяся прямо спорить с Европой или Америкой. А вот обычные люди, особенно старики, прямо называют все это предательством – и они недалеки от истины.
Есть смелые голоса и среди старцев, епископов, профессоров богословия – обычно, правда, тех, кому «нечего терять» из-за возраста и незачем уже «делать карьеру». Такие люди критикуют экуменизм и богословский либерализм, протестуют против гей-парадов и кощунственных фильмов, костерят либералов в собственном правительстве. Не случайно многие русские люди ездят именно в Грецию, особенно в тамошние монастыри, за честным и правдивым словом, которого не слышат в Церкви на родине. Любопытно: известная книжка «Дети против волшебников», где описаны русские дети, выполняющие спецоперацию против магов в Шотландии, как бы проходит мимо Русской Церкви, зато рассказывает о греческом старце-монахе, да и псевдоним автора, явно русского, – Никос Зервас.
Греки практически никогда не изменяют формальной принадлежности к Православию. Обращение их в ислам практически немыслимо – но и «католиков» с протестантами среди них мизерное число. Даже в диаспоре они гораздо медленнее, чем русские, теряют свои корни – через четыре-пять поколений греки обычно остаются православными, в то время как «нашим» для ассимиляции хватает одного-двух.
Эллинские иерархи и богословы обладают своим ни с чем не сравнимым языком, восходящим отчасти к древней философии и святоотеческой письменности, а отчасти – к византийской культуре речей и приветствий. Длинные и сложные фразы, пересыпанные понятными только грекам терминами, обороты вроде «дорогой и желанный брат и сослужитель нашей Мерности, братски о Господе целуя, сладчайше приветствуем»… Вслед за такими словами может последовать очередной жесткий ультиматум – но зачем тогда лицемерить? И зачем считать подобный язык якобы «единственно христианским», даже если им и пользовались некоторые древние святые? Христос все-таки изъяснялся несколько иначе. Очень популярны в греческой церковной среде и лицемерные улыбки, объятия, похлопывания по плечу и по спине…
Обольщаться греческим христианским миром не следует. Мудрые старцы, честные митрополиты и бескомпромиссные профессора не делают погоду в его «мейнстриме». Несмотря на то, что в Греции действует автокефальная (независимая) Элладская Православная Церковь, своим настоящим духовным лидером большинство греков считает Константинопольского Патриарха, живущего в Стамбуле и находящегося под сильным влиянием США и Евросоюза – не в последнюю очередь благодаря финансовым связям с греческой диаспорой Запада. На разных мероприятиях мне и моим коллегам приходилось много спорить с модернистски настроенными представителями этой структуры – «фанариотами», от названия стамбульского квартала Фанар, где она располагается. Я даже начал называть их «фантомиотами» – ведь реальной паствы в Турции у них нет. Ну а один коллега из ОВЦС сочинил поговорку: «Три жида, два армянина – это грека половина». К сожалению, Фанар протащил целый ряд модернистских, прозападных идей через «всеправославный» Критский собор 2016 года.
Наши СМИ практически не заметили принятого Синодом Константинопольского Патриархата решения, которым дается ответ на обращение Верховной Рады Украины к Патриарху Варфоломею относительно дезавуирования акта 1686 года, передавшего Киевскую митрополию в Московский Патриархат, и созыва под патронатом «Китежополя» (еще один намек на «фантомность» Константинополя. – Авт.) некоего «объединительного собора» в Киеве.
Согласно коммюнике Синода «Патриархата Невидимой Империи» (ПНИ), «был рассмотрен переданный украинским парламентом на рассмотрение Вселенской Патриархии вопрос предоставления автокефального строя Украинской Церкви, который был передан компетентной Синодальной комиссии для дальнейшего изучения».
Итак, два Синода – Московский и фантомиотский – в один день приняли два очень похожих решения. У нас Библейско-богословская комиссия будет изучать документы «варфоломеевского собора», у них специальная комиссия – обращение Рады и вопрос об украинской автокефалии. Пистолеты заряжены, курки взведены, кто стреляет первым – не договорились. И теперь эта ситуация может длиться месяцами, а то и годами. Такое положение можно представить как великое достижение московской (или китежопольской) церковной дипломатии – войны нет, вроде как мир, а на агрессию мы ответим достойно, и «наш бронепоезд стоит на запасном пути».
Проблема только в том, что такое затягивание вопроса выгодно украинским властям, которые постепенно душат каноническую Церковь. Фантомиоты, надеясь на это, стратегически выигрывают время от проволочек – причем вклиниться в процесс им в обозримом грядущем будет не поздно. А вот порох в нашем пистолете может отсыреть…
И значит – выход один. Не играть в дипломатию, а напрямую и быстро обращаться к верующему народу, прямо говоря: нынешний Константинополь с его «критскими документами» – это вера сомнительного качества. Это путь ко «Второму Ватикану». Это опасность утраты истины, а с ней и спасения. Кто уж пойдет за нашим призывом – тот пойдет. Если же будем играть в «стояние на Угре» – пойти будет готово все меньше верных. Потому что на фоне «затянувшейся дуэли» будет происходить постепенное обращение православных людей Украины и Беларуси в «фантомиотскую веру» – через «образование», «коммуникации», гранты, политическое давление и репрессии. То есть через пряник и кнут.[62]
Болгария
Вера здесь сильно не притеснялась даже во времена «социализма». Праздник святых Кирилла и Мефодия – 24 мая – оставался церковно-государственным. После падения просоветской власти Церковь пережила период раскола, который новой властью был устранен, – а затем, на мой взгляд, слишком подуспокоилась. Бытовая религиозность в стране находится на высоком уровне: люди по праздникам наполняют храмы, все крестятся, венчаются, хоронятся по православному обряду. Но глубокой интеллектуальной жизни, как и общественной роли Церкви, в Болгарии особо не замечаешь. Монастыри немногочисленны. Один игумен как-то рассказывал, что в его обители, исторически славной, – «еще один монах и одна коза».
Патриарх не имеет и десятой доли той власти, что Константинопольский или Московский. Впрочем, не сильно координирует церковную жизнь и Синод – епархии развиваются автономно. Не знаю, хорошо это или плохо: в Церкви опасны как папистский ультрацентрализм, так и удельная вольница.
Болгары внешне довольно приветливы к русским – особенно на всяких торжествах и официальных мероприятиях. Но почти во всех недавних крупных войнах и международных конфликтах они были не на нашей стороне – хотя Россия постоянно была готова помочь им в трудную минуту. Западные «союзники» или просто грозные соседи оказывались важнее. Так, собственно, происходит и сейчас. Впрочем, помогать людям, близким по вере и крови, наша страна должна. Но одновременно – не надо принимать ничего на веру, отказываться от требования реального, прочного союзничества. Что бы нам в ответ ни говорили о «свободолюбивом духе» болгарского народа, много раз продававшего себя нашим недругам.
Сербия
Отношения России и сербского народа еще более сложны. Много раз в недавней истории он переживал настоящий геноцид – и наша страна всегда приходила на помощь. Во время Первой мировой войны – почти что ценой собственной жизни.