Но слышны в Польше и другие голоса. Многие люди понимают, что диктат Брюсселя и Вашингтона может оказаться более тонким, но и более жестким, чем советский диктат. Многие видят, как страна лишается экономической самостоятельности – да и вообще целых отраслей национального хозяйства. Помните, откуда начался профсоюз «Солидарность», а вместе с ним и движение за отход от советского влияния? Правильно, с забастовок рабочих Гданьской судоверфи. Что с ней сейчас? Правильно, умирает. Немецкому судостроению конкуренты не нужны.
Протест поляков против политики ЕС вряд ли повернет их к Москве. Но контакт нам с ними терять не стоит – и иногда можно дружить. Особенно в контексте религиозной жизни, где польские «католики» придерживаются гораздо более прямых, честных, последовательных позиций, чем бергольевский Ватикан – лицемерный, приспособленческий, виляющий хвостом перед агрессивными грешниками.
Есть шанс и для культурного обмена. Ведь на самом деле мы с поляками похожи – оба народа амбициозные и заносчивые, но знающие опыт побед и поражений. Оба – типично славянские. Оба сочетают волю и душевность. Кстати, польская кухня – вроде бы совершенно нездоровая – мне очень нравится. Есть в ней что-то глубоко домашнее – и одновременно нет восточного влияния, столь заметного в Москве и даже в Киеве.
Сегодня Варшава стала одним из международных центров, где наматываются информационные, политические, дипломатические и шпионские клубки. Мне в последние годы приходилось бывать в этом городе в основном как эксперту ОБСЕ по вопросам законодательства о религии. Общался обычно не с местными жителями, а с интернациональной тусовкой на бесчисленных заседаниях. И интересно, что некоторые международные функционеры, отсидев свой срок на каких-то должностях, остаются жить в Польше. То ли не желают возвращаться в западные города, где слишком много мусульман-мигрантов (даже в Варшаве, не говоря о польской провинции, их почти не видно). То ли хотят оставаться «в деле», наматывая те же самые клубки в частных фондах или в качестве фрилансеров…
Чехия
Самая неверующая страна мира – 30 процентов тамошнего населения отрицают существование Бога и любой «высшей силы» – известна долгими религиозными метаниями. Многие в ней протестовали против власти «католического» Рима. Появились неогуситская «церковь» и собственная Церковь Православная, основанная бывшими «католиками», но ныне состоящая в основном из русских, украинцев, русинов, белорусов… В этой Церкви также происходило немало волнений – особенно вокруг выборов Предстоятеля.
Религиозные поиски не всегда приводят к истине, а чаще от нее уводят, и вся история чешского народа об этом свидетельствует. Сегодня это народ гораздо менее целостный, чем тот же польский. Да, чехи к такому состоянию привыкли, и материально живут они неплохо, но близость сильных центров притяжения, прежде всего Германии, скупившей местную промышленность, ослабляет их уверенность в себе.
Знал многих чешских протестантов прежнего поколения – людей очень неглупых, в основном имевших левые политические взгляды, но в старости совершенно потерянных из-за навалившегося на их страну «торжества капитализма». Помню и многолетнего Предстоятеля Православной Церкви митрополита Дорофея (Филипа). Этот очень уравновешенный, почтенный старец до последних лет жизни сохранял бодрость – и даже умел вселить оптимизм в мятущихся, временами унылых молодых людей. Наливал себе и гостям по крохотной рюмочке бехеровки – что утром, что вечером, – и себя так поддерживал в тонусе.
Застолье у чехов вообще является средством поддержания жизненного оптимизма. Культ пива повсеместен, и закуска к нему полагается весьма серьезная. Как-то зашли мы с одним коллегой по ОВЦС в пивную на Скоржепке, порекомендованную одним архиереем. Там подавалось «вепржове колено» – жареная в шкуре свиная нога весом килограмма в полтора, обрамленная капустой. Мой соработник, следивший за фигурой, с ужасом взглянул на блюдо, употребил кусочек шкуры и заявил мне:
– Кто ест такую свинью, сам становится свиньей.
Может, и так, но я все-таки осилил чудовищный кусок мяса и запил его двумя литрами «Велькопоповицкого козела». Все-таки «здоровый образ жизни» лишает людей некоторых вполне допустимых радостей. И, в отличие от поста, не заменяет их молитвой.
Венгрия
Своенравный, живущий собственным умом народ, первым в Центральной Европе создавший (в 1919 году!) советскую республику, первым восставший против советского правления в середине пятидесятых, начал, пожалуй, первым в «сверхновейшее время» открыто ругать брюссельскую бюрократию и американский капитализм. Спросите будапештских таксистов и официантов – они не только янки последними словами охарактеризуют, но и Путина похвалят. Конечно, не от большой любви к России, а от возмущения последним требованием ЕС – принять кучу мигрантов. Венгрия это требование отвергла – и дальше собирается вести себя так же самостоятельно.
Подобное поведение вытекает не только из народного характера, восходящего к войску Аттилы, но и из религиозной истории венгров. В стране, конечно, сильно «католичество», причем национально окрашенное. Но 20 процентов населения страны составляют реформаты-кальвинисты – довольно строгое протестантское сообщество, управляемое исключительно изнутри страны и близкое к левой, социалистической идеологии. В городах особенно много его сторонников. А в центре Будапешта стоит памятник основателю реформатства – женевскому теологу Жану Кальвину.
С венгерскими его последователями я много общался в международных организациях. Люди это подчас неудобные, эмоциональные, но честные и прямые. Если в 90-е годы один из них сетовал на то, что «англосаксонские войска» не освободили Венгрию от советской армии, то лет чрез десять более молодые реформаты активно писали вместе со мной жесткие манифесты против экономической глобализации, несправедливого мирового распределения денег и труда, засилья финансовых спекулянтов. Так что левая идея в Венгрии более чем жива – и посмотрим, как она будет реализовываться.
Архитектура Будапешта – имперская, австро-венгерская. Но зайдите на местные рынки – и увидите непередаваемый колорит, а в уличных забегаловках отобедаете вкуснее, чем в любом ресторане. И еще есть в городе одна уникальная особенность: термальные бани-купальни. Один наш заслуженный дипломат специально брал билеты в дальние страны через Будапешт, чтобы сходить в одну из них. Два часа в «Геллерте» или «Сеченьи» не только полезны, но и незабываемы.
Австрия
Столица Австро-Венгерской империи до сих пор несет на себе печать великолепия – в архитектуре, парках, культурных традициях, да и в современном поведении людей, старающихся сохранять давние традиции. Даже серая «гитлеровская» застройка большого центра Вены и утилитарный облик ее окраин не затмевают величия этого города. Бывать в нем мне приходилось в основном по делам ОБСЕ – но после словесных ристалищ в Хофбурге, где надо было или модерировать заседания, или участвовать в жесткой дискуссии (две-три минуты строго по секундомеру), я собирал небольшие компании и проделывал свой любимый путь: полчаса на 38-м трамвае от круга на Шоттенторе до Гринцинга – исторического района виноградников, где расположен десяток ресторанов-хойригеров. Въезжаешь на трамвае под арку – и видишь их вокруг себя. Еда там довольно непритязательная, вино простовато, но атмосфера и национальная музыка незабываемы. Бывали в этих заведениях и известнейшие мировые лидеры (их фото, конечно, развешаны по стенам), и толпы простых туристов со всего мира (автобусы, в том числе с российскими номерами, теперь подъезжают и убывают постоянно).
Австрийцы – люди основательные. Религиозность у них перемешана с практической работой – социальной, культурной, информационной. Правда, за этой неплохо отлаженной машиной подчас скрывается утрата духа, потеря пламенности, без которой немыслимо христианство. И увы, религиозные общины – что «католические», что протестантские – в информационном поле страны малозаметны. А вот нашествие мигрантов становится главной ее проблемой.
Заходила ко мне на днях одна почтенная дама-австрийка. Недавно она вынуждена была переехать в Братиславу, а теперь подумывает над тем, чтобы перемещаться дальше nach Osten. Причина, понятно, – мигранты. О подобных случаях я слышу все чаще и чаще – не из телепропаганды, а от конкретных людей. Причем в Австрии, как мне рассказала гостья, сделали вообще страшную вещь. В крупных городах к мигрантам привыкли, но местные жители могли спрятаться от них в провинции. Однако теперь власти решили «перераспределить поток» – и создают небольшие центры для содержания мигрантов в сельских поселениях и маленьких городках. На 50-100 местных жителей в довольно изолированном месте – 50 мигрантов. Сами понимаете, что деревни и городки в результате обрекаются на смерть – или по крайней мере на бегство коренных жителей. Происходящее – безумие. Молчание «Католической церкви» по поводу самоубийства христианских народов – безумие вдвойне. Дама та, кстати, приняла Православие…
Остриякам, немцам и прочим западноевропейцам надо предложить «баш на баш»: мы забираем себе их наиболее работящие кадры и наиболее здоровые семьи (при условии обращения в Православие), а они забирают себе наших «свидетелей Иеговы». Те, я думаю, с радостью поедут на Запад – и, кто знает, могут оказаться последней группой людей, способной на сопротивление безбожию, сменяемому иноверием…[65]
Германия
Первая зарубежная страна, которую мне довелось посетить в 1989 году, тогда еще представляла из себя два государства. Интересно, что с этим положением западные немцы никогда не смирялись – и продолжали считать свой народ разделенным. (Что мешает нам сегодня официально заявить то же самое о русском народе)? Воссоединение отпраздновали бурно – уже через год. Но незримые границы проходят через Германию до сих пор – и