Расс повёл их к подвалу. Сзади слышались неровный топот вперемешку с проклятиями, но Талла уже не боялась. Что Марбл, раненая, сделает им троим? Если вообще сможет спуститься, догнать. Талла сама-то едва могла идти из-за руки.
В подвале горела свеча – Расс где-то раздобыл? Там было тесно и пахло сухой травой и мышами. Талла щурила глаза, умоляя их быстрей привыкнуть к полумраку. Дальние стены тонули в темноте, обманывая смутными силуэтами, дразня и тут же отнимая померещившийся образ.
Наконец, она увидела. В самом дальнем тёмном углу. Итер стоял на коленях с вытянутыми в стороны руками. Запястья перевивали верёвки, уходящие куда-то к стенам.
– Почему ты не освободил его? – Талла вырвалась из рук Расса и кинулась к Итеру. Дёрнула толстые путы. – Ну же, найдите нож или что-то…
– Я пытался, никак…
– Талла? – Итер закрутил головой, будто пытался найти её по голосу, “увидеть” пустыми тёмными глазницами.
– Я здесь! Мы сейчас что-нибудь придумаем, разрежем верёвки!
– Нет. В них мои волосы и моё имя.
Что? Имя… Талла качнулась. Руку снова будто сунули в кипящую чашу. Из-за неё, из-за неё… Всё это из-за неё самой!
– ...ну же!
– А? – она поняла, что потонула в бурлящей смеси боли и вины, не услышала, как Итер что-то говорил.
– Глаза! Верни мне глаза!
Конечно! Глупая… Они так нагрелись в ладони, и Талла забыла, что держит их в руке. Сзади послышался голос Расса – непривычно резкий и злой. Скрип ступеней. Талла не оглядывалась. Что там? Кто там? Марбл? Неважно. Она заглянула в лицо Итера – вопреки всему такое красивое.
– Сейчас…
И Талла вложила его глаза обратно в глазницы. Как помнила по той картинке из книги – слева тёмно-зелёный, справа – голубой. Встретила его взгляд. Одно мгновение в полумраке. Было ли? Было ли там что-то новое теперь, когда Итер стал целым и законченным? Когда видел её по-настоящему? Талла не успела понять.
Он заревел – яростно и победно. Пробуждая в её душе восторг и ужас. Талла шагнула назад, хотя хотелось – к нему, вперёд. Прикоснуться, поверить… Итер сжал кулаки и рванулся. Путы, мгновение назад толстые и тугие, распались, точно сгоревшая паутина.
Талла не отрывала от него взгляда. Словно весь мир собрался в одну единственную точку. И нет ничего кроме. Ни тёмного подвала, ни израненной, но упрямой Марбл в хватке разъярённого Расса, ни благоговейно застывшей Агнессы. Только он. Бог. Настоящий, исполненный силы бог. Непостижимый и недостижимый, как звёзды, как забытый поутру сон, как перепутанные дороги судеб.
Стало вдруг очень тихо, словно все разом затаили дыхание и смирили стук сердец. Расс держал руки обмякшей Марбл. Она тоже взирала на Итенерия, и впервые в её лице был такой абсолютный, незамутнённый страх.
Талла не могла понять, жаль ей Марбл или нет. Она обманула, предала, лишила Итера глаз, она заслужила. Заслужила всё, что он решит сделать с ней. И всё же…
Итер двинулся к ней медленно, величественно, как пристало богу. Ему некуда было спешить, все дороги покорялись ему, он мог бы оказаться рядом с Марбл в одно мгновение. Каждый его шаг множил её ужас. Наконец, она зашептала мольбы. О пощаде, о прощении. Может, вот так и должно было сбыться её пророчество?
В лице Итера – лишь ярость. Обещание расправы. Такой ужасной, что человеку и не представить. Талла зажмурилась, чтобы не видеть. Но вместо воплей Марбл услышала голос Итера:
– Ты и правда готова на всё ради жизни? – то ли вопрос, то ли утверждение.
Согласный лепет в ответ. Неужели она, такая умная, не ощутила подвоха? Даже Талла поняла. Открыв глаза, она смотрела то в спину Итера, то на лицо Марбл. Её мягкие полные губы уродливо искривились, по лбу стекал пот.
– Я, пожалуй, и правда изменю твою судьбу. Ты ведь этого хотела? Новой судьбы, в которой не будет скорой смерти? Я дам тебе больше – новую судьбу без смерти вовсе.
Теперь и Марбл почувствовала. Её рысьи глаза стали шире, она затрясла головой. Итер сделал ещё один шаг. Расс выпустил Марбл, отшатнулся, словно боялся, что гнев бога, словно зараза, перекинется и на него.
– Ты ведь не надеешься на мою щедрость? Конечно… С чего мне быть щедрым с тобой?
– Я ведь помогала вам… – Марбл попыталась отползти.
– Себе, – Итер что-то сделал. Один взгляд – и все её попытки отодвинуться превратились в бесплотное дёргание израненными ногами. – Ты помогала только себе. Так вот, чтобы ты могла оценить мой дар, каждую секунду своей новой вечной жизни, я буду щедр до конца. Я открываю тебе все мои владения, все дороги мира. Иди и знай, что с этого мгновения твои ноги принадлежат мне. И они не остановятся ни на миг. Даже когда ты устанешь, когда готова будешь упасть без сил, даже когда захочешь умереть от изнеможения. И так будет с этого момента и до конца веков.
Все молчали. Талла пыталась осознать – по-настоящему, до истинных глубин – что означало его проклятие. Но не могла. Из них четверых, кажется, только Марбл понимала. Она поднималась на ноги. Шатаясь, взмахивая руками, словно её вздёргивала вверх чужая воля. Или так и было?
Неловкий марионеточный шаг, другой. Марбл ухватилась за уводящие вверх перила. Вгрызлась пальцами в гладкую древесину. Ноги шагали по ступеням, не замечая её попыток остаться, удержаться. Руки, тело неестественно вытянулись, и Марбл с надрывным рыданием выпустила перила. Грянулась о лестницу. И тут же волоком ноги потащили её дальше. Вверх, вверх… Глухие удары о доски где-то над головой.
Талла подняла взгляд к низкому потолку подвала, провожая глазами удаляющиеся звуки. Её трясло. Вернулась боль – острая, подрубающая колени. Теперь уже можно? Можно, наконец, ей отдаться? Талла удержалась за столешницу, чтобы не упасть. Осела на пол, привалившись боком к ножке стола. Прикрыла глаза. Знакомые голоса пытались до неё достучаться, но она сбежала от них вглубь себя. Как же Марбл сможет так вечность?..
Глава 29
– ... что-нибудь… пожалуйста… – обрывки слов из реальности, куда не хотелось возвращаться.
Там – боль, здесь – просто ничего. Ничего – это лучше, чем боль.
– … Ведь она… рука…для тебя!..
Да, рука… Кто-то вдруг дотронулся до неё, заставляя Таллу вспомнить, что у неё есть тело. Нет, в нём плохо, оно теперь неправильное. Прикосновение стало настойчивым, не позволяющим отмахнуться и нырнуть глубже.
– Талла.
Его голос она не могла не слушать, не отозваться. Это Итер? Итер коснулся её? Кисть и предплечье до самого локтя вновь будто ошпарило. Стон вырвался сам собой. В руке что-то двигалось, тянуло – вот-вот разорвётся. Не надо, не надо… Слишком больно!
– Талла, очнись, пожалуйста, – Тонкие осторожные ладони легли на плечи. Агнесса?
Ускользать, притворяться больше не получалось. Талла медленно, словно зрение стократ умножит боль, приоткрыла глаза. Мягкий свет истаявшей наполовину свечи запутался в чёрных волосах Итера, сидевшего возле неё на полу. Его руки держали её изуродованную кисть. Талле захотелось отдёрнуть, но он не позволил. Красная, до мяса изъеденная плоть менялась, затягивалась тонкой розоватой кожей. Некрасивой, но под ней болело будто бы меньше.
– Что ты?..
Как тогда, с одеждой из простыней, он словно перешивал кожу. Ей хотелось выдернуть кисть из его пальцев, чтобы он не видел уродства, но так правда болело меньше. Когда Итер закончил, рука не стала прежней – нездоровая розовая кожа, слишком тонкая и неестественно натянутая, словно мышиной шкуркой пытались прикрыть слона.
– Не смотри, – прошептала она, – пожалуйста.
Как она мечтала, чтобы Итер смог увидеть её своим светлым хорошим глазом! Её настоящую, красивую, а теперь… Она уродлива. Даже Дэй бы, наверное, отвернулся.
– Я всякое видел, – Итер не отвёл глаза, поднялся, помогая и Талле встать на ноги.
– А я не хочу, чтобы ты видел меня. Такую.
Она спрятала руку за спину. Сейчас он казался снова почти таким же, как она привыкла его видеть. “Обычным”? Нет, таким он никогда не был, но и не настолько величественным. И всё же мечтать о нём – как же это было глупо.
– Нет, не прячь, – Итер перехватил её запястье и мягко, но настойчиво потянул к себе. – Знаешь, что я здесь вижу?
– Страшную руку, которую мне придётся прятать до конца жизни? – выпалила она.
Откуда только вырвались эти слова, ведь Итер говорил непривычно мягко. Но зачем? Зачем же он продолжает, ведь понятно же! Тут и говорить нечего, лучше просто забыть. А хочет сделать приятное – пусть делает вид, что не замечает. Если это вообще можно не замечать.
– Нет, не это. Я смотрю на твою руку и вижу, как ошибался. Зная, что я не отвечаю на твою любовь, после ссоры и всего, что было, ты пришла и сделала то, что сделала, – Итер крепче сжал её руку. Было не больно, но отчего-то стыдно. – Я благодарен тебе. И хочу, чтобы именно ты стала моей первой жрицей.
Стать той, кому он будет доверять. Стать той, кто неизменно будет с ним рядом. Ближе, чем кто-либо из смертных. Разве можно отказаться?
– Но я ведь не жрица…
– Ты жрица больше, чем все другие, – ответил Итер, и за его спиной в унисон кивнули Расс и Агнесса.
– А ты… ты всё равно поможешь мне? В том, что я должна сделать?
Итер засмеялся. Талла растерянно смотрела на него – почему? Неужели так глупо надеяться, что, обретя полную силу, бог исполнит обещание? А давал ли он его когда-нибудь?
– Ещё никто, – в последний раз хмыкнув, заговорил Итер, – кому я оказывал честь быть моим первым жрецом, не пытался со мной торговаться. Но ты права, сделать нужно многое. Нам всем.
И он оглянулся на Расса с Агнессой, а потом вновь взглянул на Таллу. Теперь, когда поиски глаза перестали занимать все его мысли, Итер казался совсем другим. Он будто перестал смотреть лишь внутрь себя, а выглянул и увидел мир вокруг. И захотел этот мир поправить.
– Я готова стать твоей жрицей, – сказала Талла. – Помогать тебе, быть твоими руками и голосом.
На мгновение после жарких слов кольнуло сомнение: не предаёт ли? Маму, их планы и цели. Нет. Это лишь часть, ещё одна часть большого целого. Чего-то очень-очень важного. И здесь, сейчас, Талла ощутила, будто к этому она и шла, будто с