Сквозь канонаду стали отчетливо слышны человеческие вопли. Затем нестройным залпом вновь пальнули из нескольких пушек.
– Вот только основание у нее слишком маленькое – хватит сильного порыва ветра, чтобы повалить. Поэтому…
Но закончить лекцию его высокопревосходительству не дали. Лисчанский холм содрогнулся до самого основания. По правде говоря, Рамман ничего, кроме резкой вспышки света, не увидел и ничего, кроме пронзительного визга, отдающегося болью в зубах, не услышал.
Рядом громко заругался Лэхри, но еще громче хохотал сам Илдред Кан. Еще бы! Ведь картечь разбила в щепки его деревянный протез.
– Это ж надо! Ну вы только полюбуйтесь, господа! Нет, сегодня определенно мой день.
Прискакавшему от генерала Орисса фельдъегерю пришлось докладывать главнокомандующему, стоя на четвереньках, чтобы тот лежа смог расслышать его голос.
– Поднимите меня! Ну же!
– Когти Локки! – буркнул Лэхри, подхватывая увечного фельдмаршала под мышки и с натугой пытаясь оторвать его от земли. – Да помогите же мне, Никэйн! Для филина вы какой-то чересчур откормленный, ваше высокопревосходительство, позволю себе заметить… Но какая прекрасная иллюстрация к вашему утверждению… уф-ф… Этот поразительный случай… о, наконец-то! Ставьте это кресло сюда, господа!.. несомненно, украсит мои заметки!
Самым же поразительным оказалось то, что креслу фельдмаршала, отброшенному и перевернутому, ровным счетом ничего не сделалось. Водворенный на прежнее место командующий любовно погладил обивку:
– Что я говорил, а? Счастливое!
Скоро к Лаци стала подходить помощь, а солдаты генерала Орисса вообще отличались смелостью, потому чаша весов медленно, но уверенно склонялась в пользу файристян.
– Сконцентрируйте огонь орудий против центра «Бронзового» корпуса! – передал курьером Илдред.
И Рамман уже ни на миг не усомнился в том, что через время, потребное гонцу доскакать до сражающегося генерала, он услышит рев пушек именно оттуда, откуда надо было его услышать.
«Все дело в умении наладить связь между главнокомандующим и командирами подразделений, – думалось янамарскому владетелю. – Сила Носатого не в мистической удачливости, а в умении заставить всех работать слаженно, цельно, как работает человеческий организм». Хотя при взгляде на разбитый деревянный протез мысли о божественном благоволении так и лезли в голову. И не только одному Рамману.
– Атакуйте, – энергично махнул рукой контуженный Филин и поморщился. – Пусть Лаци и Орисс отбросят имперское войско на исходные позиции. Передайте генералам, что к вечеру я хочу, чтобы синтафские позиции оказались охвачены с обоих флангов. Такая вот маленькая просьба.
Хищная у Кана улыбочка получилась, плотоядная. Точь-в-точь как у Аластара или эрна Рэймси. Что укрепляло Раммана в верности мысли о том, насколько они все одинаковы, эти вершители судеб, все как один – опасные, хитрые звери в человеческой плоти.
Тем временем в сторону Лисчанки потянулись раненые – поодиночке и группами, поддерживая друг друга и согнувшись в три погибели, брели они, окровавленные, грязные, но все-таки живые, чтобы сберечься от пуль и картечи. Но когда прокопченный насквозь фельдъегерь, не дожидаясь доклада, провещал на всю округу:
– Полковник Кэйро выбил имперцев из Купайна! Мы взяли Купайн! Ура! – измученные солдаты подхватили его хриплый вопль, позабыв ненадолго о собственных ранах.
– Отлично, замечательно, превосходно, – обрадовался Кан. – Мы обойдем их с тылу и отрежем от сообщения с Намой, а стало быть, оторвем от баз снабжения. Если, конечно…
Фельдмаршал задумчиво поскреб сквозь штанину место, где заканчивалась его живая нога. Культя зудела нестерпимо, и Кан, полуприкрыв золотистые очи, с наслаждением чесался минут десять подряд, если не больше.
– Если не что? – не выдержал Рамман.
– Если… Уф, как хорошо! Если «Бронзовый» Таммар испросит соизволения своего руководства на отступление. И если Херевард не совсем идиот, то он это соизволение ему даст. Я бы дал, а Оро не дурак.
И снова принялся чесать культю, рискуя поранить тонкую кожу до крови. Но, как известно, самая приятная болезнь – это чесотка. Чешешься, и еще хочется. Не то что война. «Повоевав» совсем немного, Рамман Янамари так не проникся прелестью битв, но подозревал, что все «удовольствие» у него еще впереди.
Грэйн
Форт Кэйдрон, основная достопримечательность небольшого портового городка Кэйдри, возвышался над заливом в полулайге к югу по побережью, а единственными кораблями, бросавшими якоря на его рейде, не считая рыбачьих кечей и шхун, были курьерские шнявы вроде «Прыткой» да патрульные шлюпы, и рынок был специфическим. Полно рыбы и прочих даров Морайг, а вот хорошей лошади не сыщешь. Грэйн, конечно же, могла отправить письмо своему управляющему, и отставной сержант ир-Фрэйд приехал бы за владетельницей. На телеге, потому как выезда у эрны Кэдвен отродясь не водилось. Но отрывать управителя от весенних работ и вечных разборов с арендаторами ради счастья придержать ей подол форменной юбки? Смешно. А нанимать в Кэйдри экипаж, чтобы добраться до такого поистине «волчьего угла», как имение Кэдвен, не то чтобы совсем не по карману, но все равно накладно. Эрна Кэдвен с досадой сплюнула и поморщилась от густой струи характерного запаха, долетевшего до чувствительных ноздрей ролфийки из рыбных рядов. В течение всего рейса шнявы Е.С.О «Прыткая» от пирса Вэймса до пристани Кэйдри ее мутило, а осознание того, что сука-Конри все-таки сумел ее достать и оставление рядов Гончих существенно ударило по и без того тощему карману владетельницы Кэдвен, хорошего самочувствия тоже не добавляло. А тут еще и до поместья придется топать, судя по всему, пешком. Все сорок с лишним лайгов – если по дороге, и тридцать шесть – если по прямой, через холмы. Может, все-таки написать ир-Фрэйду и остановиться в комнатах местного трактира в ожидании управляющего с повозкой? Заодно и прицениться на рынке к строевому лесу? Стропила на овечьем загоне давно пора было заменить, Грэйн собиралась заняться этим еще позапрошлой весной, но сука-Конри сдернул ее тогда ради очередного «дельца» в трижды проклятом Синтафе…
«Не хочу вспоминать Синтаф! – тряхнула головой Грэйн и сморщила нос. – И Конри тоже!»
– Владетельная! – окликнула ее торговка, примостившаяся в конце рядов, у самой воды – типичная конрэнтская рыбачка, в скрипучей кожаной куртке, толстом свитере и просоленной парусиновой юбке, ароматная, как целая гора блестящего серебристого улова в ее лодке: – Владетельная эрна! Рыбки не желаешь?
Нравы на острове Конрэнт испокон веков были простые, и благородное «выканье» местному населению ну никак не прививалось. Да и сами владетельные эрны, встречаясь за столами в охотничьих клубах или в собраниях ополчения, не гнушались окликать друг друга на «ты».
Грэйн посмотрела на раздувающиеся жабры, выпученные глаза и бьющие в агонии хвосты и позеленела. К горлу мгновенно подкатил мерзкий комок тошноты. Да что же это за напасть, а?
– Э-э, владетельная, да ты не тяжела ли, часом? Не носить моей сестрице юбки, если не тяжела!
– Что? – с трудом сглотнув, эрна Кэдвен недоуменно нахмурилась, а потом вскинулась, поняла и заглушила изумленное «ах!» прижатой к губам ладонью.
– А то, – ухмыльнулась рыбачка и обожгла на миг мелькнувшим серебром в зеленом взгляде. – Чего ж ты хотела, приемыш Локки? Дала слово – так исполняй.
– А… – ролфийка дернулась было отступить на шаг, огляделась – и поняла, что никакого рынка вокруг и вовсе нету, только узкая полоса желтовато-серого песка да свинцовые волны моря Кэринси, ластящиеся к ногам среброглазой женщины в лодке. А рыба, кстати, осталась. – Ага-а… – и пожала плечами: – А я и не отказываюсь от своих слов, Мать Всех Ветров. А ты пришла проследить, что ли?
– Зубы спрячь, – с усмешкой ответила Морайг и перекинула за плечо зеленоватую косу. – Будет сын, назовешь его Сэйвардом. Это будет правильно. И загляни в трактир – думается мне, что тот мой сын, что уже второй день ищет попутчика в сторону владения Дэйвир, не откажется нанять повозку с тобою вскладчину. Ну что, насчет рыбки не надумала?
– Э… – Грэйн нахмурилась и помотала головой: – Благодарю, но нет.
– Ну, тогда и пошла отсюда! Нечего стоять и глазеть, раз брать не собираешься! – Морайг взмахнула мокрой ладонью, и несколько тяжелых капель попали в лицо эрне Кэдвен. Пока та протирала глаза, пропала и рыбачка, и лодка – и тошнота.
– Что-то я подустала от обилия высокого внимания, – мрачно сообщила Грэйн насмешливо шипящей у мысков ее сапог волне и орущей невдалеке портовой кошке. – Теперь осталось еще только Глэнне ко мне явиться собственной божественной персоной, и будет полный комплект. Тьфу!
В буквальном смысле божественной дланью Морайг посланный Грэйн попутчик оказался застенчивым, но смешливым юношей – свежепроизведенным из мичманов лейтенантом, в послужном списке которого нашлось место и службе под началом самого прославленного Рэйса эрн-Сэйлита, и участию в битве в Лейриаррском заливе, и взятию Вэймса. Собственно, последнему пункту сего славного перечня юный эрн-Дэйвир и был обязан производством в чин и отпуском для устройства семейных дел. Ехал молодой офицер вступать в права владения поместьем погибшего дяди – бездетного вдовца и к своей новой фамилии еще не привык, норовя представиться прежним именем – ир-Дайвин. Но общество его оказалось безусловно приятным, ибо юноша, несмотря на молодость, уже отличался той особенной, чуть щеголеватой галантной манерой поведения с дамами, что свойственна большинству флотских офицеров, и неважно, под каким флагом они ходят. Вполне возможно, что им ее, эту манеру, вместе с кортиками выдают, кто знает? Или это эрне Кэдвен так везло. Так что два дня дороги до поворота на Кэдвен пролетели очень быстро. За разговорами о видах на урожай и возмутительно взлетевших ценах на овес, ячмень, горбыль и льняное волокно и, наоборот, понизившихся закупочных на шерсть Грэйн и сама не заметила, как повозка неспешно докатила до путевого камня.