Только Жанна де Пьенн неистово рыдала у распятия и молила Всевышнего то поразить графа де Лош и его офицеров молниями, то послать ей вечную любовь. Но, должно быть, Господь отвернул от Жанны свой лик, ибо вместо грозы на землю пролился слабый дождичек, а придворные поглядывали на графиню с нескрываемым пренебрежением. Наконец, отчаявшись обрести нового любовника, Жанна мысленно поклялась выйти за возлюбленного замуж, удалиться от двора и жить в тиши и покое, наслаждаясь молитвами и любовью. На этот раз ее мольбы были услышаны.
Королевский паж был красив, как ангел, доверчив, как щенок, и наивен, словно ребенок. Строго говоря, Александр де Бретей и был ребенком, и его юная красота приводила Жанну де Пьенн в состояние восторженного умиления. В один миг были забыты графы и герцоги, бывший муж и Жорж де Лош. Жанна могла думать и мечтать только о юном Амуре. При виде золотых кудрей и синих глаз пажа, графиня забывала об осторожности, вечном страхе перед оглаской и гневом королевы-матери. Ей было абсолютно все равно, что подумает или скажет о ее любовной лихорадке бывший муж — она вообще никого и ничего не замечала. Граф де Лош и де Бар получил от дядюшки Шарля письмо и спешно покинул двор — Жанна была занята только тем, как завлечь пажа в свой альков. В первый раз она велела мальчику подать оброненный ею платок — он не понял. Во-второй, принести забытый веер. В третий — четки. Паж старательно выполнял поручения графини, но его взгляд оставался по-прежнему чистым и невинным. Жанна ставила свечи в церкви Сен-Жермен-л'Оксеруа, заказывала бесчисленные мессы — все было напрасно. Наконец, графиня решила быть смелее, приказала слугам накрыть к ужину стол, постелить постель и призывно откинуть полог, и передать Александру, чтобы он принес в ее комнату оставленный в луврской часовне молитвенник. Жаркие объятия и поцелуи должны были разбудить спящего принца. Жанна помолилась и стала ждать жениха.
Глава 19Как важно выбрать правильное окно
— Ваше преосвященство, позвольте вам представить: Жорж-Мишель-Ролан-Готье-Ален де Лоррен, граф де Лош и де Бар.
Епископ Меца оглядел молодого человека с ног до головы — среднего роста, темноволосый с живым лицом, он поклонился с изяществом хорошего танцора и фехтовальщика. Поклонился и замер, ожидая.
— Присаживайтесь, граф, — доброжелательно произнес епископ, указывая на табурет, — вы ведь и мой племянник тоже.
Молодой человек сидел, ничем не выдавая своего волнения и не обнаруживая усталости. А ведь епископ знал, что Жорж-Мишель трое суток провел в седле… и полученное им письмо было весьма странного свойства.
— У меня для вас радостная новость, племянник, — кардинал Лотарингский, переодел перстень с одного пальца на другой. Епископ Меца не отрываясь смотрел на гостя.
— Завтра вы женитесь, Жорж, — мягко произнес кардинал. Полено в камине треснуло, епископ вздрогнул.
— Ваше преосвященство, дядя… но я еще не готов, — с непринужденной улыбкой отозвался граф де Лош, оглядывая прелатов безмятежным взглядом. Он начал догадываться, зачем его заманили в Релинген, но хвататься за шпагу было слишком рано, а пытаться сбежать — уже поздно.
— Вот как? — почти натурально удивился кардинал, оглядывая племянника. — А мне казалось, что вы созрели для брака достаточно давно… уже лет шесть… или семь?
Молодой человек развел руками.
— Но у меня были планы, дядя, — начал было он, становясь серьезным, как будто его тон мог заставить кардинала Лотарингского отказаться от своих планов.
Две свечи погасли от сквозняка, но в комнате не было слуг, чтобы их вновь зажечь. Князь-архиепископ впился взглядом в молодого человека.
— Что ж, теперь ваши планы переменятся, только и всего, — столь же доброжелательно продолжал прелат, понимавший чувства племянника, но не желавший ссориться с релингенским чудовищем. — Этот брак — просто блестящая партия для вас. Нашей семье повезло, что ее высочество приняла наше предложение.
— Ее высочество приняла предложение? — граф де Лош медленно встал с табурета. Это было уже слишком! Гиз набедокурил, а теперь ему придется становиться безмолвной ширмой для галантных похождений кузена и этой твари. Ему, потомку Валуа, сыну принцессы Блуасской, ближайшему родственнику короля Франции, почти принцу!
— Вы хотите сказать, — он бросил мимолетный взгляд на епископа, — что моя невеста… выбрала… — впервые за свою жизнь граф де Лош понял, что голос у него сорвался и он не может вымолвить ни слова.
— Жорж, вы самый умный из моих племянников и самый любимый, — кивнул кардинал и наградил молодого человека улыбкой. — Вы правы. Завтра граф де Лош и де Бар обвенчается с Аньес Хагенау, принцессой Релинген.
При последних словах кардинала молодой человек выпрямился еще больше, сделал шаг вперед, рванул душивший его воротник и произнес всего три слова:
— Ни за что!
— Граф! — одновременно возмущенно произнесли князь-архиепископ и кардинал. Но молодой человек перебил прелатов.
— Ни за что! — повторил он, делая еще один шаг. Граф де Лош был бледен. Руки его сжались в кулаки. — На этом чудовище!.. — продолжил он яростно.
— Шевалье! Сядьте! — скомандовал преосвященный Лодвейк, пять месяцев назад подписавший десять смертных приговоров своим родственникам.
Граф сел, но говорить не перестал:
— Да об этом все говорят! Все! Она даже родственников…
— Государям следует карать изменников, — холодно произнес кардинал. — Это их долг перед Богом и подданными. И здесь не имеют значения узы родства!
— Кажется, эти узы не имеют значения вовсе, — вскинул голову шевалье. Еще несколько свечей погасло, когда он вновь вскочил, взмахнув плащом.
— Вы не правы, Жорж, — продолжил увещевания кардинал Лотарингский, — у меня ведь много племянников…
— И кузен Генрих, — граф закусил губу. — Разве он не хотел бы этого брака?
Епископ Меца сидел неподвижно. Так вот в чем дело. Все эти громкие слова о «чудовищности» принцессы просто ревность. Что ж графа ждет приятный сюрприз. Строптивец начинал нравиться преосвященному Лодвейку, и он даже немного сочувствовал юноше, помня о том, как сам чуть было не отправился с Аньес к алтарю. Но зачем жениху об этом знать? Чем меньше он будет стремиться остаться в Релингене, тем лучше. Епископ Меца уселся поудобнее, с интересом наблюдая за дядей и племянником, и размышляя о том, что некоторые статьи брачного контракта надо поправить, дабы вознаградить графа де Лош за настоящие и будущие неудобства.
Меж тем кардинал Лотарингский не собирался сдаваться:
— В отличие от вас, граф, ваш кузен знает, что такое долг. И вступит в брак с той, на которую укажет семья.
— Семья? Вы, дядя, — с сарказмом продолжил юноша. — Какая радость для ее высочества… от того, что Генрих так верен долгу… Ведь она так любит кузена…
— Любить родственников — долг каждого христианина. Ее высочество, ваша тетушка, без сомнения, в полной мере обладает этой добродетелью, — перебил племянника кардинал, также поднимаясь с места. — А что касается брака… Что ж, кузина не в восторге от завтрашней церемонии. Но она знает о своем долге — подарить Релингену наследника.
— А мне в этом отводится роль племенного быка! — возмущенно выдохнул молодой человек, делая еще один шаг. К двери.
— Лучше было бы сравнить себя с ослом… по крайней мере — у него нет рогов, — бесстрастно произнес епископ Меца. Граф остановился. — Да, Шарль прав. Моей племяннице вряд ли понравится идея семейной жизни вдвоем. Более того, думаю, ни один мужчина, ставший ее мужем, не сумеет добиться ее благосклонности, — тон епископа оставался ровным. — Так что, скорее всего, жить вы будете раздельно и вести тот образ жизни, который вам более всего по душе. Никто не станет удерживать вас в Релингене, граф. Мы не чудовища, — с легкой иронией заметил он. — Я бы на вашем месте согласился. В конце концов — быть консортом не так уж плохо. А ваш сын, если вы постараетесь, конечно, будет истинным принцем Релинген. Вот брачный контракт. Вы получите к свадьбе сто тысяч экю, годовое содержание, еще сто тысяч экю, если родится девочка и двести — если будет мальчик. Ознакомьтесь и подпишите.
Кардинал Лотарингский удивленно хмыкнул. Такой щедрости от Релингенов он не ждал.
Епископ протянул бумагу молодому человеку. Шевалье взял лист, просмотрел его (в подсвечнике остались всего две горящие свечи, так что в комнате царили сумерки) и аккуратно разорвал на две части, а потом швырнул обрывки в камин.
— Я не шлюха, — процедил он, окидывая прелатов надменным взглядом. — Раз уж отказаться от этого брака у меня не больше шансов, чем получить чепчик от принцессы Релинген… так ведь, кажется, говорят?.. что ж, я готов. Ради семьи, — горько усмехнулся он, — дядюшки.
— Рад, что вы проявили благоразумие, Жорж, — кардинал отер испарину со лба. — Скоро я приду принять вашу исповедь.
Епископ Меца открыл дверь. На пороге показался офицер.
— Теперь у вас будет своя охрана, племянник.
Жорж-Мишель на миг прикрыл глаза.
— Мне сдать шпагу? — тихо спросил он, склоняясь над рукой епископа.
— Идите с миром, сын мой, — князь-архиепископ благословил молодого человека. — И, кстати, ваша невеста посылает вам свой портрет.
Если бы граф посмотрел прелату в лицо, то заметил бы улыбку.
— Как же глупа эта молодежь, — довольно громко добавил он, пока жених поневоле шел к двери. — Бедное дитя так любит цветы… кукол… поэзию…
Если граф де Лош и слышал последние слова епископа, по его виду сказать это было невозможно. Ни шаг, ни дыхание не сбились. Молодой человек держался неестественно прямо, будто шел не в спальню, а по меньшей мере в тюремную камеру.
— Ну, вот и все, — вздохнул кардинал.
— Осталось уговорить принцессу, — отозвался епископ, открывая бутылку.
Меж тем граф де Лош и де Бар не смирился со своим положением. Мысли, что ему придется делить ложе с чудовищем и пр