вам я был обязан изгнанием.
Кардинал порозовел, а Мишель вжался в стену. Мальчик знал, как нехорошо подслушивать, и, смущенный странным разговором, от всей души желал поскорее уйти, однако не знал, как осуществить это желание, не привлекая внимания беседующих. В конце концов юный шевалье решил остаться на месте, придя к несколько странному выводу, что совершить проступок гораздо лучше, чем прослыть его свершившим.
Пока Мишель размышлял, кардинал Лотарингский пришел в себя и улыбнулся.
— Полноте, Броссар, у вас нет основания на меня обижаться. Что такое пара лет вдали от двора?..
— Семнадцать, Шарль, семнадцать. Неужели вы разучились считать? — с насмешкой заметил Броссар.
— Ну, пусть семнадцать, — поморщился прелат. — Хотя даже семнадцать лет вдали от двора — это не трагедия. Поверьте, в Бастилии вам было бы гораздо хуже. Я просто не мог допустить, чтобы человек вроде вас провел столько лет в крепости…
— Семнадцать лет в Бастилии не способен прожить ни один человек.
— Вот видите! — прелат всплеснул руками. — Неужели вы в самом деле полагали, будто сможете свести на нет влияние мадам Дианы?
— Видимо, мог, коль скоро вы так испугались, — с иронией произнес Броссар.
— А, бросьте, — кардинал отмахнулся. — Положим даже, вам бы это удалось. Вы что же думаете, Генрих простил бы вам разрыв с любовницей? Нет-нет, вы должны быть мне благодарны. Я спас вас от гораздо более печальной участи.
— Ну что ж, примите мою нижайшую благодарность, — с еще большей иронией поклонился де Броссар. — Кстати, удовлетворите мое любопытство. Объясните, каким образом вам удалось ограничить дело ссылкой, а не костром?
Мишель в ужасе зажмурился. Если бы он открыл глаза, то заметил бы, как дядя вновь покраснел.
— Смерть Христова, вы же понимаете, король никогда бы не довел дело до суда. Бастилия, ссылка — возможно, но костер!.. Нет, право, за кого вы меня принимаете?!
— За того, кто вы есть, Шарль — за Лоррена. А впрочем… вы меня разочаровали. Не спорю, ваш отец, ваш дядя-кардинал, ваши братья всегда готовы были использовать в своей игре церковь. Но вы…
Шарль де Лоррен развел руками.
— А в чем еще я мог вас обвинить? В измене, казнокрадстве, беспутном поведении? Да меня бы подняли на смех! Ну, скажите, разве я виноват, что вы безупречны, как древний римлянин?
— И почему вы не хотите меня понять? — после краткой паузы продолжил кардинал. — В конце концов я хотел поговорить с вами вовсе не для того, чтобы принести извинения или же выслушивать слова благодарности.
— Узнаю самомнение Лорренов, — пожал плечами шевалье.
— Можете думать обо мне, что угодно, — с некоторым нетерпением возразил прелат, — но я рад, что вы стали воспитателем Мишеля. Право слово, лучшего наставника для мальчика вряд ли можно было найти.
— Благодарите за это его мать, — отверг похвалы Броссар. — Я не мог отказать женщине, чья семья приютила и защитила меня, когда вам было угодно лишить меня всего.
— Ну хорошо-хорошо, — его преосвященство махнул рукой, признавая поражение в словесной баталии. — К чему ворошить прошлое?
— Нет, Шарль, я говорю не о прошлом, а о настоящем, — жестко парировал воспитатель. — Один раз вам уже удалось лишить меня друзей, отняв у меня возможность видеться с ними и даже переписываться. Но повторить подобное вам не удастся.
— Не понимаю, о чем вы, — с преувеличенной искренностью возразил кардинал.
— Вы прекрасно все поняли, — тон Броссара был неумолим. — Если вы еще раз попробуете распускать слухи, будто все эти годы я служил вам, я сумею вам ответить. Вы меня знаете.
Его преосвященство задумался, но в конце концов в знак согласия кивнул. Господин де Броссар, удовлетворенный подобным ответом, слегка смягчил тон:
— А теперь о деле. О чем вы хотели со мной говорить?
— Я хотел посоветоваться, но теперь даже не знаю… Вы, возможно, заметили, что мой племянник Анри несколько избалован?
— Это мягко сказано, — усмехнулся Броссар.
— Знаете, друг мой, вы вправе на меня сердиться — из-за друзей, я имею в виду. В наше время только дружба способна поддержать человека в жизни, а без друзей человек становится еще более одинок и несчастен, чем без родственников.
— Согласен, — кивнул Броссар.
— Я не буду более пытаться внести разлад между вами и вашими… э-э… союзниками, но и вы помогите мне. Я хочу, чтобы Анри и Мишель были не только кузенами, но и друзьями. Боюсь только, ваш воспитанник, как отпрыск младшей ветви нашего дома, считает себя ниже Анри, а надменность Жуанвиля только поддерживает в нем это чувство. Если бы вы смогли объяснить Мишелю, что он ничуть не хуже Анри…
Броссар рассмеялся:
— Если вас беспокоит только это — можете не волноваться. Мишель вовсе не считает себя ниже кого-либо.
— Но он так грустен, так часто плачет… — вздохнул кардинал.
— Я знал еще одного юного шевалье, который весьма грустил, впервые расставшись с ласковой и снисходительной матушкой. Вы не помните, как его зовут, Шарль? — с улыбкой поинтересовался Броссар. — А что касается Мишеля… Подождите, пока мальчишка освоится, сообразит, что Лувр по большому счету ничем не отличается от Бар-сюр-Орнен, и тогда, обещаю, вы не узнаете Мишеля. Он перевернет жизнь в отеле Клиссон вверх дном. И в Лувре тоже. Уверяю вас, он ничуть не менее избалован, чем Жуанвиль, так же самонадеян, вздорен и злопамятен.
— Вы пытаетесь настроить меня против племянника? — в прохладой в голосе спросил Шарль де Лоррен.
— Вовсе нет. Я только хочу втолковать вам, что Мишелю необходимо твердое руководство, иначе из него вырастет чудовище.
— Да полноте… — отмахнулся кардинал.
— Мальчишка уже сейчас хвастает, что станет герцогом и женится на принцессе…
— А вы полагаете это невозможным? — вскинулся прелат.
— Напротив. По матери Мишель — Валуа, и такой брак нельзя будет счесть мезальянсом. Однако необходимо сдерживать страсти мальчика. Сейчас у него два пути: либо жесточайшая дисциплина и розга, либо сознательное самоограничение. Лично я надеюсь на последнее. Все-таки мальчик достаточно умен, гибок и любознателен. И достаточно взросл. И вот еще что, Шарль, — голос Броссара вновь сделался жестким. — Не пытайтесь баловать мальчишку. Я не позволю вам его испортить.
— Я его дядя! — возмутился кардинал.
— А я опекун, — отрезал Броссар.
— Это невозможно!
— Вам показать бумаги? — ледяным тоном осведомился воспитатель.
Кардинал замолчал, обдумывая новость. Покачал головой.
— Нет, не стоит. Я вам верю. И теперь вполне понимаю досаду Франсуа. Смерть Христова, Броссар, неужели вы хотите отомстить?!
Броссар тяжко вздохнул и взглянул на молодого прелата с грустью и сожалением.
— И почему вы, Лоррены, всему находите столь примитивное объяснение? «Отомстить…» Мишель внук моих благодетелей и ко всему прочему мальчик мне нравится. Так что не пытайтесь портить ребенка.
— Завели бы собственных детей и воспитывали их сколько душе угодно! — раздражено буркнул кардинал.
— Могу посоветовать вам то же самое, — спокойно парировал опекун.
Несколько мгновений собеседники испепеляли друг друга взглядами, потом рассмеялись. Мишель с облегчением перевел дух, даже не догадываясь, что в судьбе воспитателя и дяди было немало общего — ибо один из них некогда был до безумия влюблен в его бабку, второй — в мать. Мальчик только вздохнул и на всякий случай решил удалиться. Все-таки подслушивать подобный разговор может оказаться накладным, — догадался шевалье. А вдруг опекун и дядя вздумают его высечь? Стараясь ступать как можно тише, тринадцатилетний граф выбрался на лестницу и поспешил наверх, перепрыгивая через ступеньки, и потому не видел, как кардинал де Лоррен озабочено покачал головой.
— Но все-таки, как быть с Мишелем? Мальчик грустит, сторонится людей, вздыхает. А придворные… Знаете, друг мой, вы поддерживаете в нем это странное увлечение рисованием, но при дворе над ним смеются.
— Дело не в рисовании, Шарль. Уж вы то должны это понимать, — укоризненно заметил шевалье. — Я считаю, мальчику надо съездить в Лош. Вместе с кузенами. Собрать в поездку достойную свиту. Подготовить все к торжественной встрече принцев. Кстати, я уже говорил об этом с королевой-матерью.
— Ага, значит, вы думаете о будущем Мишеля! — обрадовался прелат.
— Конечно, думаю. И в силу этого буду противиться желанию вашего брата, чтобы Мишель и Жуанвиль жили здесь, в отеле Клиссон. Знаете, я согласен с мадам Екатериной, что все кузены должны поселиться в Лувре, иметь общих слуг, пажей и учителей.
— Но это даст слишком большое преимущество королевской власти, — недовольно проворчал кардинал.
— А чем вам не по душе нынешняя королевская власть? Когда королева Франции ваша родная племянница?
— Мари так наивна, а здоровье Франциска так ненадежно, — пожаловался прелат.
— Гораздо больше вас должна пугать мысль, как бы мальчишки не восприняли нынешние распри слишком серьезно. Если же они будут проводить вместе все свое время, возможно, нам удастся избежать будущих бед.
Кардинал с сомнением покачал головой, но Броссар решительно повторил:
— Я буду поддерживать позицию мадам Екатерины. Их величества король и королева Наваррские также с ней согласились.
— Еще бы, такая честь для мелких корольков! — фыркнул Шарль де Лоррен.
— Вы можете думать о них, что угодно, но от этого Антуан де Бурбон не перестанет быть одним из первых принцев крови. Так что ваш брат, Шарль, остается в одиночестве.
— Ну, не совсем в одиночестве.
— А разве вы не собираетесь поддержать меня? — улыбнулся Броссар. — Мне казалось, с вами можно договориться.
Прелат рассмеялся:
— А вы и впрямь опасный человек, Броссар. Кто бы мог подумать. А, впрочем… так тому и быть. По рукам.
Глава 5В которой принцы учатся вежливости, благодарности и деликатности
Когда через неделю шевалье де Броссар сообщил воспитаннику о поездке в Лош, поездке в сопровождении кузенов и свиты, Мишель одновременно обрадовался и испугался. Все-таки мальчик никогда прежде не посещал Лош и потому не знал, чего от подобной поездки ждать. Юный граф не верил, будто опекун и воспитатель способен совершить что-либо противное его интересам, но чувство страха почему-то не оставляло шевалье и он втайне вздыхал, что предпочел бы съездить в свое владение без кузенов. К сожалению, дело было сделано, многочисленная свита собрана и кортеж двинулся в дорогу под охраной целой роты швейцарцев, которой командовал молодой барон де Нанси, и десятк