Потихоньку мальчик рос, начал сидеть, потом ползать, а наконец, и ходить. К радости Евы, у которой становилось все меньше молока, он начал пытаться есть взрослую пищу, и у него стали появляться зубки. Теперь его можно было оставлять надолго одного в безопасном месте, где он спокойно играл. Главное было не забыть, чтобы в пределах досягаемости было что-нибудь съедобное. Самое удивительное, Ева почувствовала, что начинает привязываться к малышу и даже о нем волноваться, когда уходила на озеро ловить рыбу. Она попробовала брать его с собой. И незаметно, подрастая, Каин стал ее помощником. Он ловко излавливал рыб, и так же, как она, любил изобретать.
А вот отца он понимал плохо. Может, потому что видел его редко. Тот появлялся поздно, когда его уже тянуло в сон. А когда приходил, то часто ссорился с матерью. Мальчик прислушивался, чтобы понять, о чем речь, но, хотя большинство слов он знал, смысл сказанного ускользал от него. Часто повторялись непонятные слова: «великий Саваоф» или «повелитель». Каин вообще-то побаивался отца. Тот почти всегда был хмур и неулыбчив, в его глазах тлел какой-то беспокойный огонек. Хотя бывали дни, когда он совершенно менялся, становился добродушным и даже шутил. И тогда Каин чувствовал, что он его почти любит. Но такие дни бывали нечасто.
Любопытный Каин заметил, что хорошее настроение у отца появляется тогда, когда он ночью перед этим зачем-то ложился на Еву и вибрировал всем телом. Когда Каин первый раз тайком увидел это, он перепугался и даже с головой накрылся шкурой оленя. Он подумал, что строгий отец в темноте, чтобы он не видел, за что-то наказывает мать. Но в конце концов не выдержал и взглянул снова. Выражение лица Евы удивило ребенка. Она не была похожа на человека, которого наказывают. У Каина мелькнула мысль: то, что с ней происходит, ей приятно. Наконец, отец успокоился и, поцеловав Еву, заснул, а та с облегчением вытащила из-под себя довольно крупный камень. Мальчик удивился и, не удержавшись, спросил:
– Мам! Что ж ты не попросила отца остановиться? Тебе же было неудобно.
Ева, не знавшая, что ребенок наблюдал за ними, смутилась.
– Спи уже, – резко сказала она. – Не лезь не в свои дела.
В другой раз Каин подсмотрел, как она тайком от Адама сама подкладывала под себя камень. И, решив, что, может, так и надо, он выкинул это из головы и перестал подсматривать за родителями.
Каину было лет семь, когда отец сказал, что возьмет его на охоту. Мальчишка пришел в восторг. И хотя обожал мать, он понимал, что когда-нибудь, как и отец, станет мужчиной, а значит, должен научиться всему, что умеет Адам. Ева отнеслась к идее отца без энтузиазма. Ведь Каин, несмотря на малый возраст, ей сильно помогал. Вообще она относилась к сыну довольно надменно, постоянно напоминая ему, что он обязан ей всем, и как она настрадалась, рожая и вскармливая его. Бесхитростный мальчишка знал в жизни только одну женщину, свою мать. И что бы та ни говорила и как бы ни ворчала, беззаветно ее любил. Именно она кормила его, промывала его раны и даже изредка обнимала, чтобы успокоить. Он ей был предан, как отец своему таинственному Саваофу.
Ева же не могла не чувствовать немое обожание сына и мучилась угрызениями совести. Она была не дура и понимала, что сознательно подавляет свои естественные материнские инстинкты. Но Каин был сыном Адама, променявшего ее на своего Саваофа. Этого она мужу простить не могла, и получалось, что мальчик расплачивался за натуру своего отца.
Тем утром отец рано разбудил Каина. Мать уже тоже не спала.
– Поднимайся, – грубовато сказал Адам. – Нам скоро уходить.
А затем, немного смущаясь, дал сыну маленький лук со стрелами.
– На. Это тебе, – скрывая непонятное волнение, проговорил мужчина. – Теперь у тебя есть, чем охотиться.
Каин на мгновение замер в немом изумлении. Отец сделал ему лук, такой же, как у него самого. Каин получил свой первый в жизни подарок. И он радостно запрыгал, насмешив Еву. Но внезапно ее уколола ревность. Какой бы сын ни был, он принадлежал только ей. А не ему. И она непонятно для мальчишки почему-то недобро проворчала:
– Нечего радоваться. Тоже мне горе-охотник. Ешь скорее, не задерживай отца.
Удивившись недовольству матери, Каин шустро сжевал кусок мяса и проглотил несколько ягод. И они ушли.
Конечно, он и раньше бывал в лесу, тайком сбегая от матери. Но глубоко заходить не осмеливался, помня рассказы родителей о страшных зубастых хищниках, и особенно надоевшую ему историю про то, как Адама с матерью чуть не задрали волки. И как они чудом спаслись, а отец едва не умер от раны. Мальчик до мельчайшей черточки помнил очертания некрасивого, багрового шрама, выступающего на плече у отца. Еще бы, он демонстрировался ему десятки раз.
…Они быстро углубились в чащу, и Каин, видя, как со всех сторон их окружают деревья, со страхом думал, как они найдут дорогу домой. Но вида не показывал. Он боялся, что его строгий отец, победитель хищников, догадается, что он боится.
Через некоторое время они вышли на просторную полянку, и Адам знаком велел Каину остановиться. Мужчина, показав на дерево, стоявшее шагах в двадцати от них, снял с плеча лук и, прицелившись, выстрелил. Стрела вонзилась точно в середину ствола.
– Теперь попробуй ты, – велел он сыну.
Каин, стараясь во всем подражать отцу, натянул тетиву и пустил стрелу. Получилось не так уж плохо. Стрела не сорвалась, а полетела в нужном направлении и чуть задела хвостовым оперением дерево. Каин испуганно взглянул на отца. Он думал, что его сейчас начнут ругать. Но произошло нечто необычное. Отец ласково потрепал его по макушке.
– Совсем неплохо для начала, – похвалил он. – Но целься лучше. Ты должен чувствовать, куда полетит стрела. Представь, что она кончик твоего пальца, которым ты должен дотронуться до цели.
Каин попробовал еще раз и еще. И у него получалось все лучше. Он потренировался еще немного, и они пошли дальше. Мальчик после удачных упражнений с луком почувствовал себя намного свободнее и с интересом расспрашивал отца о жизни в лесу и повадках животных. А тот, радуясь случаю разнообразить скуку своих одиноких походов, с удовольствием рассказывал. Внезапно Адам резко остановился и жестом приказал Каину замолчать и замереть. Вначале мальчик ничего не услышал, а потом в тишине возник странный, то ли мычащий, то ли рычащий звук. Адам осторожно приблизился к зарослям ельника и старался сквозь ветви разглядеть что-то, а потом поманил сына. За молодыми деревьями копошились медведица с маленьким медвежонком, который смешно прыгал вокруг нее, обдирала с куста ягоды. Ветер дул в сторону людей, и животные их не чуяли.
Адам, велев сыну сидеть на месте и взяв наизготовку копье, стал медленно подкрадываться к медведице. В другой раз он, может, и не рискнул бы начать охоту, но сегодня ему до крайности хотелось показать сыну, какой он сильный. Пока ему везло. Заросли позволили приблизиться достаточно близко, и в то же время между деревьями было достаточно места, чтобы как следует размахнуться для броска. С секунду, ловя центр тяжести, Адам покачал копье в руке и с силой кинул, мгновенно бросившись на землю, чтобы скрыться из вида. Раздался негромкий хлопок пробиваемой кожи, и острие глубоко вонзилось в бок медведицы под ее левой передней лапой. Раздался громкий рев боли и ярости. Медведица начала биться и пытаться зубами достать торчащее из нее древко. Испуганный медвежонок, жалобно повизгивая, вертелся возле нее. Рана была смертельной, и на глазах людей животное стало быстро терять силы, упало и через некоторое время затихло. Несчастный, недоумевающий медвежонок так и остался стоять рядом с матерью, время от времени тыкаясь носом в ее морду. Адам с победным криком вскочил и подбежал в Каину. Тот на протяжении всей этой сцены сидел ни жив, ни мертв.
Когда мальчик увидел медведицу, ее размеры, клыки и когти, то страшно перепугался. Ему казалось, они с отцом так шумели, что та не может не знать о их приближении и только притворяется, что не замечает людей, а на самом деле выжидает момент, чтобы наброситься на них. У него было мелькнула успокоительная мысль, что она наверняка в первую очередь нападет на отца, ведь в нем больше мяса, но потом вспомнил, что вначале гибнут слабые. А значит, съедят первым его.
Но медведица, похоже, действительно людей не замечала и, увлекшись, лакомилась ягодами. И внимание Каина переключилось на медвежонка. Он был такой забавный. Мальчику даже захотелось его погладить. Но в это время отец бросил копье. И от рева медведицы у Каина застыла кровь в жилах. Он разглядел боль и страх, наполнившие глаза зверя, и кровавую пену, которая выходила с ревом из пасти.
Каин был уже достаточно большой и знал, что в мире происходит странная вещь. Живые организмы исчезают. Он проверял это не один раз. Он срывал цветок, и тот засыхал и превращался в труху. Он ловил бабочек, они ведь такие красивые, но из любопытства отрывал им крылья, и они переставали двигаться. Он хлопал рукой по комару, и от него оставалось только кровавое пятно. А как-то раз он набрел на заросшую тиной лужу, в которой без умолку квакали бесчисленные лягушки. Каин поймал одну из них и долго с интересом разглядывал. Она была влажной, прохладной и немножко скользкой, а ее лапки настойчиво отталкивали его руку, когда он пытался перехватить ее поудобнее. Лягушка все-таки вырвалась и упала на землю. И Каин раздавил ее ногой, с отвращением глядя, как из нее полезли червеобразные кишки. В этот момент мимо проходила мать, которая, заметив, что он делает, странным тоном спросила:
– Ты голоден?
Каин непонятно почему почувствовал себя виноватым и отрицательно покачал головой.
– Тогда зачем ты раздавил лягушонка? Он что, на тебя напал? – продолжала расспрашивать Ева.
Каин невольно улыбнулся. Как мог маленький лягушонок на него напасть? Даже смешно.
– А если ты не хотел его от голода съесть и он на тебя не напал, – продолжала мать, – то представь, что лягушонок – это ты, и тебя дома ждет мать, а кто-то большой и сильный пришел и ради забавы тебя раздавил. И ты умер.