Были и неприятные встречи, после которых Лилит задумалась над тем, что она слишком беззащитна. Один раз она видела, как змея проглотила птенца, а однажды случайно подглядела, как мускулистая пятнистая кошка схватила и сожрала зазевавшуюся обезьяну. Но ничего для самообороны, кроме палки с камнем, прикрученным лианой, Лилит придумать не смогла.
Фруктовая диета стала ей надоедать. Лилит не возражала бы, если б ей удалось попробовать что-то другое. И тут она обнаружила, что в створках многих раковин скрывается вкусная мякоть. Да и сами раковины были, хотя и несъедобны, но не бесполезны. Оказалось, что если их края поточить о камень, можно сделать орудие острое, как когти хищников. И Лилит изготовила такое. А еще она увидела, как одна из многочисленных морских птиц разбила чужое яйцо и начала клевать его содержимое. Лилит думала, что в скорлупе скрывается птенец, но вместо этого из нее вытекло что-то жидкое. Лилит подошла поближе, спугнув, рассерженно вскрикнувшую птицу, и увидела, как прозрачное содержимое яйца, в середине которого плавал желтый шарик, начинает белеть на раскаленном солнцем камне. Немного подождав, женщина с опаской решила продегустировать то, что получилось. И ей понравилось, тем более что просоленный камень придал снеди некий приятный привкус. Это происшествие, внесшее разнообразие в питание, неожиданно напомнило Лилит, что бог научил людей пользоваться огнем и готовить на нем пищу. Но пока необходимости в нем Лилит не видела, хотя, уже имея острое орудие, строила планы поимки какого-нибудь животного.
Лилит чуть не плакала от злости, бесконечно чиркая одним камнем о другой в надежде получить искру, когда почувствовала, что за ее спиной кто-то стоит. Женщина в испуге обернулась. Рядом стоял Саваоф. На его лице было написано плохо скрываемое изумление. Он ожидал, что будет спасителем отчаявшегося, измученного голодом и жаждой создания, а увидел загорелую красавицу с ярко выделяющимися на фоне смуглой кожи синими глазами, одетую в необычную одежду из листьев. Особенно удивил его цветок, вставленный Лилит в волосы. Он не понимал, откуда у нее могло взяться представление о кокетстве. Но ответ был проще, чем предполагал Яхве. У цветка был пряный, нравящийся женщине запах. Вот она и вставила его в волосы, чтобы он сопровождал ее повсюду. То, что он делает ее привлекательной, конечно, не могло прийти ей в голову.
Яхве настолько растерялся, что забыл подготовленные им для встречи многозначительные слова. Эта речь могла бы стать шедевром риторики, достойным слуха самой искушенной богини, а не просто, как выразились бы ангелы, продуктом собственной жизнедеятельности. Если не останавливаться на подробностях, бог собирался сначала женщину припугнуть, заставив молить о прощении, а потом без сомнения милостиво бы простил. А затем перед его глазами возникала картина: Лилит благодарно и доверчиво льнет к его божественной груди.
Однако вместо всего этого он сказал:
– У тебя так не получится, – и протянул руку к камню. – Дай помогу.
Лилит была в изумлении. Она, конечно, давно позабыла, как называла его предателем, блуждая в одиночестве по лесу, и откровенно ему обрадовалась, но ожидала, что угодно, но только не этих слов. Где его обычная напыщенность?.. Женщина, не говоря ни слова, протянула ему камни.
Бог осмотрел их и скептически покачал головой.
– Нет, эти вряд ли подойдут. Поищем что-нибудь получше.
…Женщина, не переставая удивляться, наблюдала за богом. А тот почти не разговаривал. Ограничивался фразами типа «подойди сюда», «подержи здесь». Он даже не спросил, как у нее дела. И почти все время они были заняты. Бродили по берегу в поисках подходящих для огнива камней. Потом он терпеливо обучал Лилит, как правильно бить, чтобы получить искру, и как разводить костер. Затем она, безмерно стесняясь, показала ему свое жилье и была счастлива, когда, придирчиво осмотрев его, бог ее похвалил, но сказал, что поможет ей построить что-нибудь покрепче. И долго после этого своим тяжеленным мечом рубил деревья, перед этим научив Лилит, как из лиан плести прочные веревки.
Вечером они вместе ели. Он поймал для нее и зажарил какую-то птицу, а сам обошелся фруктами.
Лилит, которой в этот раз мясо показалось замечательно вкусным, с удивлением спросила:
– О мудрый Саваоф! Почему ты сам не ешь то, что приготовил для меня? Разве эта еда для тебя недостаточно хороша? Или ее едят только существа низшего ранга?
Бог, не понимая, уставился на нее.
– Почему низшего? – удивился он.
Лилит пояснила:
– Ты же сам послал ко мне ангелов. Они мне и объяснили, что я, поскольку создана тобой, низшая.
Яхве усмехнулся.
– Ангелы издавна, с момента их создания славились своим занудством и болезненной страстью к субординации. Ты не низшая. Ты просто другая, хотя и очень похожая на богиню.
– Я не могу быть богиней, потому что смертная? – спросила Лилит.
Яхве не без грусти кивнул.
– И поэтому тоже. – Было видно, что бог чувствует себя не очень уютно, а он продолжал: – Кстати, тебе это поможет понять, почему я не ем мясо. Я его никогда и не пробовал. Мы, бессмертные, питаемся только той вечной, как и мы, сущностью без ущерба для ее бытия. Наша пища – амброзия, сок смеси плодов, настоенный на многолетних травах. Я не знаю, что произойдет со мной, если я съем мясо убитого ради этого существа. Наверно, ничего, но пробовать я не хочу.
– Ты говоришь так, что мне становиться противно жевать эту еду, – с брезгливой гримасой проговорила Лилит. А Яхве усмехнулся снова.
– Тебе нечего стесняться. Не твоя беда, что ты вынуждена, чтобы есть, убивать. Это один из основополагающих принципов твоей планеты. Такой ее сделал я, Яхве. И если уж кто-то должен стесняться, то только я один. Хотя я не убежден, что совершил что-то этически неверное.
Лилит нахмурилась.
– Ты говоришь очень сложно, – сказала она. – Но, кажется, я поняла. Что-то вроде того, что леопард не должен совеститься из-за того, что съел обезьяну. Так?
Яхве кивнул. Какое-то время они сидели молча. Потом бог улыбнулся.
– А почему ты решила сделать себе этот наряд? Ты и без него красива. Или тебя тоже надоумили ангелы?
– Что значит «красива»? – спросила Лилит, почему-то не захотев сознаться, что хотела стать похожей на богиню.
Она и не подозревала, что через некоторое время Ева задаст тот же вопрос Самаилу.
– Красиво – это то, что радует глаз, – без лишних рассуждений ответил Яхве. Но не тут-то было.
– Так, боги носят одежду, чтобы радовать глаз? – поинтересовалась смышленая Лилит.
Яхве задумался. А потом рассмеялся. Он не помнил, чтобы кто-нибудь ему объяснил, для чего он каждый день одевается. Никакого практического значения одежда не имела. Всесильные боги не нуждались в ней, чтобы справится с жарой или холодом. Так, может, они действительно делали это для красоты, отдавая дань вечному инстинкту, по которому живые существа украшают себя, чтобы привлечь внимание противоположного пола? Он попытался что-то в этом роде наплести Лилит, но та объяснение не то чтобы не приняла, а скорее засомневалась в его точности.
– А зачем привлекать внимание противоположного пола? – наивно спросила она. Яхве пришлось приложить усилие, чтобы скрыть невольно возникшее желание.
– Видишь ли, – с кислым видом заметил он, – мужской пол и женский – это две противоположности, которые одновременно и отталкиваются друг от друга и в то же время стремятся соединиться. Так устроено, чтобы в соединении противоположностей рождалась новая сущность.
– Ты говоришь о соитии, бог? – с любопытством спросила Лилит.
Яхве кивнул и продолжил:
– И о нем тоже, хотя оно лишь частный случай общего закона. Но если вернуться к миру живых существ, то в нем в каждом виде есть достаточно особей мужского и женского пола, которые вынуждены бороться за право найти себе достойного партнера. И борьба бывает разной, включая даже поединки между самцами или самками. А у богов одежда служит одним из способов обратить на себя внимание. Поэтому богини всячески украшают себя, и боги, хотя и в меньшей степени, тоже.
Лилит задумалась.
– Все-таки мне не совсем понятно. Если вас и так много, зачем стараться привлекать внимание? Выбирай первого, кто поближе, и все тут.
Бог грустно усмехнулся.
– Можно, конечно, и так. И тогда одежда или другие украшения не нужны. Да и вообще никакие поступки. Но дело в том, что боги, как и другие живые существа, стремятся к соитию не с любым партнером, а с тем единственным, которого выбирает их инстинкт. И ради него, этого единственного, они украшают себя и вообще творят всякие глупости в надежде, что он их заметит.
Лилит с сомнением пожала плечами.
– Все это чересчур запутанно, – произнесла она и рассказала придуманную ею теорию, объясняющей ношение одежды.
Яхве расхохотался.
– Это так глупо, что может быть и правдой, – смеясь, сказал он.
Снова возникла пауза, которую нарушила Лилит.
– Саваоф! – робко заговорила она. – А можно я задам тебе вопрос?
Яхве с улыбкой кивнул.
– Спрашивай сколько угодно. С удовольствием отвечу на любой.
Лилит застенчиво улыбнулась.
– А зачем ты помогаешь строить мне жилье? Разве ты не хочешь меня забрать обратно к Адаму? Или ты собираешься перенести его сюда?
Яхве поперхнулся фруктом. Он затруднялся ответить.
– Видишь ли, Лилит, – осторожно начал он, – Адаму сейчас вряд ли понравится, если я заберу его к тебе. А если я приведу к нему тебя, это может не понравиться еще одному человеку.
Лилит удивленно уставилась на бога.
– Это какому-такому человеку? – с неизвестно откуда взявшейся сердитостью спросила она.
Яхве смутился.
– Понимаешь, Лилит, – сказал он, отводя глаза в сторону, – Адам очень переживал, что ты его покинула, и взмолился, чтобы я сотворил ему еще одну женщину.
– Ты сделал вторую Лилит?! – с удивлением и восторгом воскликнула женщина.
Бог даже пришел в смятение.