и сознался. У Лилит будет от него ребенок. Понимаешь? У твоей Лилит. Твой сын станет папой.
Адам в ужасе схватился за голову. Теперь уж точно Саваоф не простит его никогда.
– Ты что? – видя реакцию мужа, с испугом спросила женщина. – У тебя голова заболела?
Адам опустил руки.
– Да, – безразлично ответил он. – У меня болит голова. Можно, я посплю?
Ева, тревожно глядя на мужа, кивнула головой. Адам снова отвернулся к стене. Его душили слезы. Бог проклял его. И наказал его сыном. А он-то, наивный, думал, что осквернение святилища Саваофа это грех. Какое там! Каин осквернил лоно женщины, благословенное самим Великим.
Авель не находил себе места. Его сердце бешено колотилось, и, как он ни старался успокоиться, ничего не помогало. Он в который раз вытер об одежду потные ладони. Сегодня должно свершиться то, о чем он мечтал долгие месяцы. Он шел на свидание с Лилит. Ему было немножко стыдно перед братом за то, что воспользовался его уступчивостью. И главное, за то, что не раскрыл ему своего плана. Авель ведь понимал, что никаких шансов у него нет. Было бы глупо думать, что он мог прийти к ней и сказать «вот я», и женщина отнеслась бы к нему так же, как к брату. Единственный его шанс был в попытке выдать себя за Каина.
Пока обстоятельства этому способствовали. Каин сказал, что в этот раз они должны встретиться на ночь в их месте на переправе. Темнота должна была помогать Солу, но все равно он повторял себе, что его план – чистое сумасшествие, но не попытаться не мог. И предпринял максимум усилий, чтобы остаться неузнанным. Конечно, он бы и не пытался это сделать, если бы сама природа не помогала ему. Братья были похожи. Конечно, вблизи спутать их было невозможно, но они были почти одинакового роста и сложения с похожей манерой двигаться. А мать часто путала их повзрослевшие голоса.
Единственное, что нельзя было спутать, это волосы. Авеля всегда издалека можно было узнать по его золотой шапке. Но и об этом мальчик подумал. Он собирался зачернить голову болотным илом. Осталось дело за малым. Ему нужна была одежда Каина. Просто попросить он не решился, боясь отказа. И решил взять без спроса. Для этого ему было нужно, чтобы Каин ее снял. И Авель стал настойчиво звать брата пойти купаться. Тот только смеялся и отнекивался, говоря, что не он идет на свидание и вполне может остаться грязным, но, в конце концов, согласился.
Каин любил воду и плавание, и они с удовольствием поплескались вместе. Отдыхая на песке, они разговорились и заспорили, кто из них лучший пловец. Сол утверждал, что Каин уже не сможет переплыть озеро, потому что давно по-настоящему не плавал. Каин даже рассердился. Ведь для него это был сущий пустяк. Но плавать по заказу не хотел, пока Авель совсем не одолел его своим поддразниванием. Наконец, он плюнул и заявил:
– Ладно. Я сплаваю, чтобы доказать тебе, на тот берег, но знай, когда вернусь, получишь дюжину щелбанов.
Сол обрадовался.
– Согласен, Каинчик. Но знай, если не доплывешь и вернешься, щелбаны получишь ты.
Каин бросился в воду и размеренно, сберегая силы, поплыл. Когда вернулся, и следа Сола не было. Как не было и его, Каина, одежды. А было то, что носил Авель. Каин невероятно рассердился, но потом до него дошло, почему и зачем его провели, и он с хохотом плюхнулся на песок. И подумал, как это странно, что он одновременно с одинаковой силой хочет, чтобы у брата с Лилит все вышло, а, с другой стороны, ничего не вышло.
Авель робко приблизился к стоящей спиной фигуре Лилит, не решаясь обратить на себя ее внимание. Наконец, он легонько кашлянул, на всякий случай избегая произносить какие-либо слова.
Лилит стремительно обернулась, и ее глаза засветились радостью.
– Ты все-таки пришел, любимый! – нежно проговорила она и бросилась ему на шею.
А дальше все у Авеля перепуталось. Хотя одну вещь он запомнил хорошо: Лилит в самом начале неожиданно от него отстранилась и внимательно всмотрелась в скрытое темнотой лицо. Его сердце екнуло, но женщина тут же обняла его снова. А потом все поплыло, и, если бы его спросили, то вряд ли он сумел бы передать словами захлестнувшие его ощущения. Ему только хотелось, чтобы это продолжалось бесконечно. Хотя в какой-то момент у него все-таки мелькнуло понимание, чем ради него поступился брат, но тут же исчезло в волнах наслаждения. Наконец, все кончилось. Лилит легонько поцеловала мальчика в губы:
– С твоими солнечными волосами тебе лучше, – сказала она.
Авель вскочил на ноги.
– Ты знала? – запинающимся голосом спросил он.
Лилит кивнула.
– Конечно. Разве может женщина перепутать своего мужчину?
– Так почему же ты… – начал Авель и запнулся.
– Не прогнала тебя? – закончила за него фразу Лилит.
Мальчик кивнул.
– Потому что ты очень этого хотел, а твой брат не возражал, – грустно ответила женщина.
У Авеля стало нехорошо на сердце. Он не очень понимал, почему это, но чувствовал, что случившееся может испортить отношения Лилит и Каина.
– Брат не виноват, – запальчиво проговорил он. – Это я уговорил его. Умолил, если хочешь. И пообещал, что сделаю только одну попытку. Все из-за меня. Не сердись на него. Он многое не знал. Думал, что я от своего имени приду к тебе, а не под его видом.
Лилит помолчала.
– Хорошо. Я верю тебе. Может, все, что случилось, оно и к лучшему. Мое время любви проходит, – непонятно сказала она.
Уже светало. Авель мчался со всех ног домой. Ему нужно было срочно рассказать все Каину, а главное, попросить прощения. И скоро он уже должен был его увидеть. Остался только короткий узкий переход перед скалами, где всегда приходилось замедлять движение.
Мальчик обычным путем перебирался с валуна на валун, когда что-то заставило его поднять голову. Какая-то черная точка стремительно летела прямо на него. Он еще успел задаться вопросом: «Интересно, что это?», когда на его голову обрушился страшный удар. И наступила ночь.
Авель, похоже, задерживался. Каин воспринял это как благоприятный признак. Он не сомневался, что, если бы у брата ничего не вышло, то от стыда он сбежал бы от Лилит и ночью. Но постепенно ощущение гордости старшего брата стало сменяться другим чувством. Юноша начал испытывать вначале нетерпение, а потом все большее недовольство. Недовольство Солом или, проще говоря, ревность. Ему ведь и в голову не приходило, что Сол может занять его место. И он горько раскаивался, что самолично накликал на свою голову неприятности. Он не предполагал, что Лилит может понравиться кто-то другой. Не подумал, дурак, что Авель – веселый, красивый, и у него такие чудесные волосы. Зачем же женщине теперь Каин? Она, небось, и раньше только делала вид, что не интересуется Авелем, а на самом деле искала удобый повод, чтобы поменять старшего брата на младшего.
То-то она все время повторяла: займись Каиной, займись Каиной. Мол, получи взамен матери дочь. И придумали они с Солом все это, наверняка, вдвоем. И ловко как. Вроде бы он сам и отдал Лилит брату. И не скажешь ведь: извините, я не это имел в виду. Ай да брательничек.
Черная волна охватила его душу. Он невольно вообразил, как вонзает нож в грудь Лилит, и та, истекая кровью, в муках и слезах умирает. А потом он подошел бы к брату. И Каин представил, как тот медленно и настороженно отступает от него. Нет, не от страха. Сол не был трусом, да и силы их были почти равны. Скорее, он захотел бы уклониться от поединка. Тем более что чувствовал бы за собой вину и не хотел поднимать руку на брата. Но это случай, когда их спор могла разрешить только гибель одного из них. Иначе смерть Лилит была бы бессмысленной. И вот они, наконец, схватились, и Сол понял, что должен бороться за свою жизнь…
Каин тряхнул головой. Наваждение исчезло, но чувство ревности грызло все больнее. И, проклиная себя, юноша побежал навстречу брату.
Вначале он увидел ноги Авеля и подумал, что, может, он прилег отдохнуть, хотя более неудобное место для этого трудно было найти.
– Сол! Это я, – зачем-то крикнул почувствовавший тревогу Каин. Но ему никто не ответил.
Голова Авеля почти наполовину был придавлена осколком скалы. Он был жив, его руки мелко и ритмично подрагивали, а из груди вырывалось частое свистящее дыхание. Каин убрал камень. И в ужасе отпрянул. Часть лба и виска была вдавлена внутрь. Глаза с этой стороны не было, а левый широко и бессмысленно смотрел в небо. Каин закричал и, рыдая, бросился на грудь брата. Тот не реагировал. Каин поднял Сола на руки и понес домой. Единственное, чего он сейчас хотел, это дотащить его живым. И надеялся только на мать. Больше Сола никто спасти не мог.
У Евы подкосились ноги, когда она увидела Авеля. Не пытаясь сдерживаться, она во весь голос закричала, и Каин понял, что надежды нет. Он сам с трудом сдержал рыдание. Они уложили мальчика поближе к огню и замерли, молча моля богов сотворить чудо. Ева просила Самаила услышать ее зов и прийти, а Каин звал на помощь Саваофа, но не того, Адамова, а бога Лилит.
Но ничего не менялось.
– Надо позвать отца, – сказала Ева. Адам, как всегда, занимался своим стадом.
– Хорошо. Я схожу, – равнодушно ответил Каин. Он думал о другом. Он не мог понять, как это могло произойти. Они столько раз проходили через это место, и ничего не случалось. Хотя бы камешек упал… И он был когда-то на вершине скалы, но не помнил, чтобы там валялись какие-нибудь осколки, которые могли от дождя или ветра сдвинуться.
Вдали он увидел фигуру отца и понял, что тот идет домой. Значит, отпала необходимость с ним встречаться. И Каин свернул в сторону. Ноги сами повели его к месту, где он нашел Авеля. С трудом, как и в первый раз, он забрался на вершину скалы. Она оставалась такой же, какой он ее помнил, почти гладкой и безо всяких камней. Они, конечно, были, но с другой стороны, на уступе. Каин долго и тупо их разглядывал, пытаясь понять, как они могли отсюда перебраться в другое место. Вдруг его внимание привлек какой-то инородный предмет. Юноша спустился пониже и поднял его. Это был нож отца.