Шеф предлагал пораскинуть мозгами мне. После бессонной ночи.
— Боялись потерять груз? — неуверенно спросила я. — К примеру, те же документы. Или кто-то из пассажиров нужен был живым. Или и то, и другое.
— Вероятно.
— Только такую операцию невозможно провернуть без своего человека на борту и без содействия аэропорта Гернси.
— И тут я с тобой согласен. По крайней мере, начальник аэропорта, диспетчер, обслуживающий персонал взлетной полосы наверняка были в курсе. Равно как и кто-то из экипажа.
— Может, мне еще раз съездить на Гернси? Может быть, пассажиров и экипаж до сих пор держат на острове?
— Не думаю, что это хорошая идея. Ты уже разворошила это осиное гнездо, тревожить их дальше опасно. Эрнандес ведь до сих пор не объявился. К тому же документы Мударры в любом случае в их руках. Как и он сам. Живы ли остальные пассажиры? Сомневаюсь. Вряд ли люди, провернувшие такую дерзкую и циничную операцию, окажутся настолько мягкотелыми. Здесь надо действовать очень осторожно. Не нравится мне все это.
В голосе шефа прорезалась злость.
— Я не понимаю, чьих это рук дело! — с раздражением рявкнул он.
— Но вы же сами говорили, что интерес к документам Мударры кроме нас с аргентинцами проявят и спецслужбы других стран, — осторожно промямлила я. — Надо выяснить, кому еще, кроме нас и Аргентины, они могут быть интересны.
— Да кому угодно! — в сердцах воскликнул шеф. — Только это не спецслужбы. Не их почерк. Я сам ни за что не стал бы проводить столь рискованную… безрассудную операцию с подменой самолета и более чем уверен, на этот шаг не пойдет ни одна госструктура. Чтобы захватить Мударру вместе с его портфелем только сумасшедший авантюрист станет ронять в океан самолет. Его могли взять в Аргентине, прямо в аэропорту. Я не понимаю, не чувствую противника и поэтому мне тревожно.
Шеф недовольно фыркнул и закончил разговор словами:
— Меня не покидает ощущение, что мы что-то не учитываем. Однако работать придется с тем, что есть. В этом деле присутствует нечто странное — какая-то наглость пополам с детскостью, а это опасное сочетание. Так что не рискуй.
Есть, Антон Владимирович, рисковать не будем, будем работать с тем, что есть.
Последнюю реплику я произнесла про себя и отправилась в душ.
Считается, что прием ванны — лучшее время для фантазий и великих идей. Принимая ванну, Архимед изобрел свой закон. Лежа в ванне Бенжамин Франклин разрабатывал конституцию Америки, а Агата Кристи писала свои лучшие детективы. Даже такое совсем неромантическое устройство как банкомат, и то было придумано в душе. Романы с конституцией я писать не собиралась, временем расслабляться в ванне не располагала, так что пришлось мне, как и изобретателю банкомата Шеперду-Баррону, ограничиться душем. И мысль в мою голову пришла столь же простая и утилитарная как банкомат. Но прежде чем браться за ее реализацию, стоило подкрепиться.
Я замоталась в полотенце и прошла в комнату. Пискнул мобильник — это пришли результаты по Рэналфу. Я просила Ганича еще раз покопаться в биографии спасателя. Я не стала говорить Леониду про мою находку в ангаре, просто сослалась на предчувствие. Хотя оно как раз было на стороне спасателя, это факты были против него. Если Рэналф принадлежал к спецслужбам и работал под прикрытием, а я в этом уже не сомневалась, то это прикрытие было настолько тщательно подготовлено, что даже наш гений с первого раза не сумел ничего обнаружить. Неужели МИб настолько хороши? Но кроме фактов была еще и женская интуиция. А вот она Рэналфу симпатизировала. И вообще. Если бы сейчас мне пришлось делать ставки, кто главный злодей в нашей компании, то на спасателя я бы поставила в последнюю очередь.
Я натянула джинсы и веселенькую блузку, подкрасила лицо и отправилась в ресторан.
Время я выбрала не самое удачное — завтрак уже закончился, а до обеда было еще далеко, поэтому в зале я оказалась единственным посетителем. Местный повар соорудил мне омлет с овощами, а официант принес кофе и десерт. Быстро расправившись с омлетом, я придвинула к себе чашку. Самое время заняться делами. Я открыла сообщение Ганича и принялась читать.
Итак. Киран Рэналф, 38 лет, родился в Абердине, Шотландия. Происходит из небогатой семьи, ведущей свое начало от рода или, для Шотландии правильнее будет сказать, клана Дугласов — клана солдат, мятежников и националистов. Среди предков Рэналфа, писал Ганич, обнаружилось столько аристократов со славным прошлым, что даже английская королева могла бы лопнуть от зависти.
Ага, значит шотландец, подумала я. Так вот откуда светло-серые глаза, рыжеватые волосы, спокойная уверенность и крепко сбитая фигура, вызывающая ощущение силы и выносливости. И в довесок ко всему этому полный мешок гордости за родные холмы.
Университет Стратклайда, факультет электроники. Затем служба на военно-морской базе «Клайд» — главной военно-морской базе Шотландии. Сначала на атомной ракетной подводной лодке типа «Вэнгард», затем на лодке «Астьют», являющейся, по словам Ганича, одной из наиболее передовых субмарин в мире. Имеет награды. Два года назад вышел в отставку и начал работать в морской поисково-спасательной службе Великобритании. Не женат.
На этом факты заканчивались, начиналась лирика. Хорошо образован, умен, честен, отважен, надежен. По своим убеждениям ярый, но не воинствующий националист. Здесь Ганич опять не удержался и вставил от себя ремарку. «Прямо рыцарь без страха и упрека, настоящий герой романов Вальтера Скотта и Стивенсона, я бы на твоем месте, Уманская, уже начинал бояться», — приписал он, снабдив фразу саркастическим смешком. Я мысленно показала Ганичу кулак и вернулась к чтению.
Никакой связи со спецслужбами Великобритании Леонид не обнаружил. Вернее, не обнаружил прямой связи — агентом спецслужб Рэналф не был. За это наш информационный гений ручался головой. Однако, руку на отсечение, что шотландца не задействовали разово, играя на его националистических чувствах, давать отказался. Тем более, что среди знакомых Рэналфа нашелся-таки агент шотландского крыла МИб со столь же радикальными взглядами. Вывод же мне следовало сделать такой: хотя ничего и не обнаружено, но осмотрительность не помешает.
Ну вот, еще и Ганич советует мне быть осторожной.
Я заказала вторую чашку кофе и приступила к исполнению идеи, посетившей меня в душе.
Зайти через сайт аэропорта Гернси в отдел кадров оказалось проще, чем я думала. Проверить, кто в день крушения был на рабочем месте, тоже оказалось не сложно. Итак, диспетчер, техник, служба безопасности — все тут, красавчики, передо мной вместе с фотографиями, выбирай любого. После некоторых раздумий я выбрала диспетчера Йена Эванса. Его простоватая физиономия с оттопыренными ушами показалась мне наиболее перспективной. Я набрала его номер — мобильник выключен. Тогда я позвонила ему домой.
— С вами говорит секретарь председателя комиссии по расследованию крушения, — деловитой скороговоркой выпалила я. — Нам нужен мистер Эванс. Срочно.
— Но ведь он к вам поехал, — удивился на той стороне настороженный женский голос. — Вы же на Джерси?
— Когда поехал?
— Да вот этим паромом и поехал, минут через пятнадцать должен причалить.
— Спасибо. Просто ваш муж выключил мобильник, и мы не смогли подтвердить встречу.
— Да… Но вы же сами, или с кем он там договаривался, специально предупредили, чтобы он выключил телефон, — опять удивилась женщина. — Все должно было остаться, как там… слово забыла…
— Конфиденциально? — подсказала я.
— Да, точно, слово какое-то заковыристое.
Я вызвала на экран расписание паромов — до прибытия действительно оставалось пятнадцать минут, и опрометью бросилась в номер.
Вы думаете, только модницы периодически страдают от типично женской проблемы «нечего надеть»? Нет, агенты под прикрытием тоже. Я быстро скинула блузку и натянула теплый свитер. Меховой жилет, мозоливший мне глаза на вешалке, был забракован сразу. Парка с пушистым воротником после некоторого раздумья отправилась вслед за жилетом. А вот двусторонняя стеганая куртка с вязаной шапочкой в данном случае были просто незаменимы. Сейчас я натянула куртку светлой стороной наверх, но при желании ее можно было вывернуть темно-синим верхом наружу. Быстро распихала по карманам телефон и мелочь, после секундного раздумья сунула туда же травматику и бросилась бежать.
Пересекая площадь, я заметила в окне отельного бара Холланда с газетой в руках и чашкой чая на столе. Похоже, затонувший самолет сегодня вообще никого не волнует.
Добравшись до причала, я выбрала укромное место, где меня никто не мог заметить, и принялась наблюдать. С парома потянулись первые пассажиры. А вот и мистер диспетчер. Крутит головой во все стороны, делая при этом независимый вид. Однако, что-то не заметно, чтобы его кто-то встречал.
Тем временем диспетчер, заложив руки в карманы, направился к автобусной остановке. Я последовала за ним, стараясь держаться на расстоянии.
Он сел в автобус. Я тоже. Через несколько остановок он вышел. И я вместе с ним. Мы направились вверх по узенькой улочке, он впереди, я на пару десятков метров сзади. Остановился. Опять крутит башкой во все стороны, но меня не замечает. Неужели таким образом он пытается обнаружить слежку? Господи, ну что за шпионские игры… Миссия невыполнима, фу…
Дома по обеим сторонам улочки постепенно расступились, и передо мной открылся настоящий сельский пейзаж. Под ногами шуршит опавшая листва, но невысокие деревья и пышные кустарники хорошо прикрывают меня от Эванса. Улица, превратившись в проселочную дорогу, переваливает через холм и опускается к океану. Справа внизу бухта с пустынным песчаным пляжем, слева холм, поросший вереском и низким колючим кустарником.
Я притормозила, потому что и Эванс сбавил шаг. Остановился, достал сигареты и закурил, глядя вниз на водную гладь. Сомневается, идти или не идти? Холодный ветер треплет его волосы, надувает на спине куртку. Но вот последняя затяжка, сигарета отброшена, и диспетчер направляется в сторону старого заброшенного форта. Место открытое, поэтому даю ему фору. Вижу, как он скрывается за поворотом и бегу следом.