Задумавшись, Валерия не заметила, как прошла на целый квартал дальше того места, где припарковала соседского «жука». Она вернулась и села в машину. Куда теперь? Она чувствовала себя одинокой и беспомощной. Хватит ли у нее сил в одиночку распутать это дело? Но бросить его она тоже не могла.
Валерия шмыгнула носом, отгоняя набегавшие на глаза слезы, и взялась за телефон.
Адвокат Могилевский поджидал ее возле дома Давида. Почему-то Валерия сразу решила, что этот невысокий, плотный человек в очках и сером костюме, выглядывавшем из-под распахнутого пальто, именно тот, кто ей нужен. Водрузив большой портфель из крокодиловой кожи на капот черного BMW, он недовольно поглядывал по сторонам.
Уже по первым словам адвоката Валерия поставила на нем клеймо — самовлюбленный и мелочный зануда. Вместо ответного приветствия, он демонстративно задрал манжет и взглянул на дорогие часы, хотя после назначенного времени прошло всего четыре минуты. Затем последовала отповедь:
— Если вы не цените чужое время, то, я надеюсь, хотя бы проявите уважение к чужой собственности и наследникам покойного. Несмотря на то, что семья господина Алонсо выказала по отношению к вам большую щедрость и позволила забрать все, что посчитаете нужным, я полагаю своим долгом напомнить вам следующее. А — вы не являетесь наследницей господина Алонса. Б…
Валерия молча прошла в подъезд. Адвокат поспешил за ней следом, продолжая бубнить.
— Что именно вы собираетесь взять? — набросился на нее Могилевский, ревниво косясь на сумку в руках Валерии, едва они перешагнули порог квартиры Давида.
— Свои вещи.
— Но как я узнаю, что данная вещь принадлежит вам?
— Это ваши проблемы, — пожала плечами Валерия, подходя к шкафу. — Дайте мне полчаса.
Валерия побросала в большую дорожную сумку свою одежду. В основном это были вечерние платья — так уж получалось, что на светские мероприятия они отправлялись из квартиры Давида, именно поэтому все нарядные туалеты хранились в его шкафу. За платьями в сумку отправились и туфли на шпильках, подаренные Давидом и надеваемые исключительно по его просьбе. Все время, пока Валерия копалась в шкафу, адвокат ревниво следил за ней. Шкатулка с драгоценностями, вынутая Валерий из ящика трюмо, вызвала у него настоящий припадок. Словно коршун, он ринулся к ней и трясущимися руками выхватил шкатулку:
— Не трогайте! Оставьте! Я должен составить опись и согласовать ее с наследниками господина Алонсо. Что если эти вещи принадлежали господину Давиду? — заволновался адвокат.
Он отодвинул шкатулку подальше от Валерии и принялся лихорадочно тыкать толстыми пальцами в экран телефона. Валерия, невзирая на убийственные взгляды адвоката, подошла к шкатулке и открыла ее.
— Вы думаете, это принадлежало господину Давиду? — с иронией в голосе спросила она, демонстрируя Могилевскому яркое ожерелье из муранского стекла. — Или этот браслет с цветочным орнаментом?
— Не знаю, не сбивайте меня, — буркнул адвокат и, отойдя в сторону, как будто бы она могла подслушать, уже совсем другим тоном — деловым, четким и исключительно вежливым, заговорил в трубку по-английски.
Валерия неторопливо перебирала вещи в шкатулке. Да, это были подарки Давида. Он часто преподносил ей украшения, однако по-настоящему дорогих вещей здесь почти не было. Разве что кольцо с изумрудом, да аляповатое колье из белого золота, которые Валерия не любила и надевала исключительно по просьбе друга. Их она отложила отдельно — для наследников господина Давида.
Вновь взяла в руки ожерелье из муранского стекла, и украшение радостно отозвалось на прикосновение хозяйки, заиграло множеством красок, весело рассыпалось янтарными искрами, но, словно почувствовав печаль хозяйки, сменило ликующее мерцание на деликатные шелковистые переливы всевозможных оттенков черного. На глаза Валерии опять навернулись слезы. Это ожерелье они купили в Венеции.
Весной, после последнего матча Лиги Европы, на который Давид взял Валерию с собой, они решили пару дней отдохнуть в Италии. Переехали из Милана в Венецию и целых два дня были заняты собой и красотами старого города. Бродили по улицам, ели в уютных полупустых ресторанчиках, заглядывали в маленькие церквушки, не удостоившиеся упоминания в путеводителе. И были очень счастливы.
Однажды ноги вынесли их на небольшую улочку с ювелирными мастерскими и антикварными магазинчиками. Ожерелье, выставленное в окне, поразило Валерию, заставив буквально застыть на месте. Старый хозяин лавчонки без слов открыл витрину и достал именно то украшение, которое так заворожило Валерию. «Сеньорита, оно ожидало именно вас», — торжественно сказал старик. Понятно, что эти слова он говорил каждому потенциальному клиенту, но сейчас Валерия поверила старику. А иначе как он узнал, что она смотрела на это ожерелье? Там было множество других украшений, гораздо ярче, дороже, эффектнее. Но венецианец будто бы прочитал ее мысли. «Это ожерелье сделал старый мастер с Мурано, сейчас так уже не умеют, — сказал он. — Это ваша вещь, она как будто бы сделана специально для вас».
Давид, немного знавший итальянский и переводивший Валерии, с удивлением присвистнул, едва ожерелье коснулось ее шеи: «А ведь старый пройдоха прав! Оно действительно тебе очень идет».
Валерия украдкой смахнула слезы, пока не вернулся адвокат. Не стоит этому бесчувственному мухомору их видеть, он все равно не поймет.
Голос адвоката застал ее врасплох:
— Господин Алонсо, брат и наследник господина Алонсо, был так добр, что разрешил вам забрать из квартиры все, что вы захотите, но я должен составить опись вещей в шкатулке. Это ценности, и я отвечаю…
Валерия передернула плечами — ей было все равно, за что отвечает или не отвечает этот крючкотвор в костюме. Она молча отправилась в гостиную, где в кресле «жил» игрушечный лисенок — первый знак внимания Давида. Собственно, этого лисенка, да ожерелье из муранского стекла она и хотела взять на память.
— Вы и игрушку тоже заберете? — догнал ее голос адвоката.
— Да, это подарок, — сказал Валерия. — Лисенок — единственная вещь, которую я действительно хотела бы оставить себе на память о Давиде…
— Разве? — на этот раз в тоне Могилевского прозвучало неприкрытое ехидство.
Адвокат презрительно смотрел на нее, словно говоря, неужели ты настолько мелочна, что даже эту дешевую игрушку готова прихватить с собой, оправдываясь при этом сочиненной на ходу ложью.
И зачем только она разоткровенничалась!
— Вы не верите, что этот зверек мой? Вы думаете, господин Алонсо вечерами после футбольных матчей и тренировок играл с лисенком?
Могилевский желчно фыркнул, чем окончательно разозлил Валерию. Поначалу она не думала забирать кольцо с бриллиантом, но теперь демонстративно раскрыла коробочку и вынула кольцо.
— Можете включить и его в свою опись. Видите, здесь написано «Валерии, с любовью». Это тоже моя вещь!
С этими словами она надела кольцо на палец, застегнула свою сумку и направилась в кабинет. Могилевский по пятам следовал за ней.
Валерия включила ноутбук и собралась уже вставить флэшку, но адвокат заволновался пуще прежнего.
— Нет, нет и нет! — в ужасе замахал он руками.
— Но я не забираю ноутбук, я только хочу переписать кое-какие файлы. Дело в том, что я иногда работала на этом ноутбуке, писала статьи, здесь содержится нужная мне информация, ссылки…
— Как я узнаю, что данная информация принадлежит вам? — занудствовал адвокат. — Может быть, она вовсе не ваша. Может, вы сейчас скачаете нечто конфиденциальное, приватные фотографии, а потом…
Валерия с возмущенным видом развернула экран к Могилевскому:
— Видите здесь директорию «Валерия»?
Она щелкнула мышкой, и на экране появился текст.
— Новые методы лечения онкологических заболеваний у детей. Иваненко В.А. Прочли заголовок? Иваненко В.А. — это я. Где здесь приватные фотографии? Или вы думаете, что это писал господин Алонсо? Нет? Ну так и не мешайте!
Надутый и оскорбленный адвокат вынужденно отступил. Он отошел к дверям кабинета, демонстрируя всем своим видом, что как юрист он уважает конфиденциальность информации, но как адвокат не потерпит ущемления прав своего клиента.
Конечно, в какой-то степени она лукавила. Статьи действительно были, только уже давно изданные. На самом деле Валерия искала электронный адрес Диего — друга Давида. Если уж кто и мог знать о последних планах и настроениях Давида, так только он. И его контакты хранились в этом ноутбуке.
Дождавшись, когда бдительность адвоката притупится, Валерия быстро застучала по клавишам. В двух словах она описала смерть Давида и свои подозрения на ее счет и просила Диего связаться с ней в самое ближайшее время. Письмо было отправлено. Валерия подхватила свою потяжелевшую сумку и двинулась к выходу, мысленно показав адвокату… нет, не средний палец, как собиралась поначалу, а всего лишь бриллиант на безымянном.
На вечер в больнице были назначены процедуры у выздоравливающих. Трое подростков толкались и хихикали на обтянутом искусственной кожей диванчике в коридоре, рядом с ними успокаивали малышей две молодые мамы.
Как всегда — первыми малыши, чтобы не волновать мам. Валерия действовала быстро, но бережно. За годы работы ее движения дошли до автоматизма, руки научились причинять минимальную боль, а сострадание позволило чувствовать малейшие изменения в состоянии маленького пациента.
Закончив с процедурами, Валерия провела последний тест-анализ и с удовлетворением заметила, что болезнь отступила у всех пятерых. Она очень любила этот момент, ведь именно в эти минуты она чувствовала себя нужной как никогда. Улыбнувшись напоследок, Валерия выключила аппаратуру, убрала инструменты и препараты и перешла в дальний угол кабинета, где за небольшой ширмой притаился ее личный уголок.
Больница затихала. Посетители отправились по дома, пациенты разбрелись по палатам. Детский смех звучал все реже — даже самые активные и неугомонные уставали к концу дня. К вечеру тишину больничных коридоров нарушали лишь шаркающие шаги дежурного врача, да изредка пробегала дежурная сестра.