Полицейские опять незаметно переглянулись между собой и, наконец, один произнес:
— Мисс Шнайдер, благодарю вас от имени полиции острова Джерси.
Я попрощалась с гостями, не обращая внимания на злобные взгляды Гримани, и закрыла дверь.
Самое время привести себя и свои мысли в порядок. Я умылась и принялась соображать, как лучше составить задание для Ганича. Отправив сообщение, я с удивлением увидела на экране лохматую физиономию. Оказывается, Леонид еще работал, хотя в Москве время перевалило за десять.
Визит полиции его не удивил.
— Рано или поздно это должно было произойти, — сказал он. — Но вот МИб изрядно лопухнулось, выбросив тело в море.
— Почему ты считаешь, что это МИб? — спросила я.
— А кто? — вскинулся Ганич. — Смит знал о самолете, был ночью на Гернси, ты же сама утром видела, как он выходил с парома. Еще, конечно, знал Рэналф, только ему убивать Эрнандеса совсем уж незачем. Кстати, аргентинцы признались: Хавьер действительно за нашей спиной договорился с шотландцем.
Впрочем, судьба несчастного Эрнандеса Леонида занимала мало, гораздо больше его интересовали футболисты, летевшие на самолете. О них он и заговорил. Оказалось, все последние дни наш гений не вылезал из Интернета и соцсетей. Но вопросы, остававшиеся без ответа, лишь множились. Почему до сих пор нет официальной информации о катастрофе? Почему в СМИ нет истерии по погибшим футболистам? Почему молчат безутешные родственники и сам «Монументаль»?
— Катастрофу засекретили из-за Мударры и его документов, — выдвинула я предположение.
— Ладно, — соглашается Ганич, хотя всем своим видом демонстрирует обратное. — Пусть. Пусть зажали рот и наступили на яйца СМИ. Но родственники-то должны волноваться! Должны хотя бы поинтересоваться, куда это запропастился кормилец и поилец семьи, что даже телефон не отвечает, а они почему-то не волнуются. Должны хотя бы в соцсетях между собой шушукаться, но даже этого почему-то не происходит. Любовницы по клубам и вечеринкам таскаются, жены как ни в чем не бывало заказывают тур в Париж на всю семью. И пропавшего мужа в том числе. Они что, не в курсе, что их благоверные далеко не в порядке? А тут еще самоубийство Давида Алонсо у себя в квартире в Волжанске и отравление Милана Джукича в аэропорту Домодедово.
— А это кто такие?
— Ну, ты даешь, Уманская!
И Ганич завел долгий разговор о том, насколько я ограниченная и как мне не стыдно не знать Давида Алонсо и Милана Джукича, ибо это игроки настолько высокого уровня, что вообще не понятно, какого дьявола они делают в нашем убогом чемпионате. Вот, к примеру, Джукич — это центральный защитник, который не только выигрывает весь «воздух», но и снимает все мячи с ноги…
— И? — перебила я гения.
Зная Леонида не один год, я никак не ожидала встретить в его лице футбольного фаната.
— Я думаю, между смертями футболистов в России и гибелью «Монументаля» есть связь.
— И? — нетерпеливо повторила я.
От этого моего двойного «и» Ганич сразу сник и заявил, что он, конечно же, составил аналитическую записку и доложил шефу, но шеф никак не прореагировал. В словах Леонида чувствовалась плохо скрываемая обида на такое невнимание со стороны руководства. Надо же! Я думала, наш гений не будет знать куда от стыда глаза деть за то, что проворонил хорька Джона из МИб, а он еще и обижается.
Я никак не прокомментировала обиду Ганича, сейчас мне было не до этого, я просто спросила:
— Что с моей просьбой насчет карт Таро?
— Времени не было ими заняться вплотную…
— Это потому что один футбол на уме! — негодующе перебила я его.
— …Но такой колоды я не нашел, — завершил свою мысль гений. — Был тут, правда, один интересный момент: кто-то выложил на одном из профильных форумов фото карты — второй аркан, но потом быстро его убрал. Один в один с картой из твоей колоды.
— Проверь еще, — попросила я. — Это важно. Холланд в лице переменился, когда увидел эти карты.
— Мало ли… — пожал плечами Леонид. — Может, у него к Таро что-то личное. Я вот тоже, как вижу тарелку с манной кашей, так тоже в лице меняюсь. Меня сразу блевать тянет — еще с детского сада ненавижу ее.
И вдруг, взорвавшись, рявкнул:
— Да и причем тут какие-то карты?! Надо не Таро заниматься, а футболистами! Я просмотрел камеры из Домодедово…
— Послушай, гений! — оборвала я Леонида. — Соберись и не отвлекайся. Футболисты к нам не имеют никакого отношения.
— Вот и ты мне не веришь, — вновь обиделся Ганич. — А кое-кто считает это дело интересным.
— Кто «кое-кто»? — передразнила я его.
— Я тут посоветовался с одним нашим общим знакомым…
— Вот что, — резко бросила я. — Сделай мне к утру следующее. Найди все места сначала на Гернси, а потом на Джерси, где можно было бы спрятать на некоторое время сорок человек.
Леонид вздохнул.
— Сделаю, — коротко сказал он и отключился.
Его кислая физиономия исчезла с экрана, наш гений явно был оскорблен моим невниманием к его конспирологическим теориям. Но мне сейчас не до коспирологии. Коспирология хороша на сытый желудок и при наличии массы свободного времени. Но временем я сейчас не располагала, да и после визита полицейских на меня вдруг накатил дикий аппетит. Я взглянула на часы — единственная возможность получить поздний ужин, а вместе с ним и последние новости — это прямо сейчас отправиться в паб. Я вынула из шкафа джинсы и свой меховой жилет — побуду за ужином блондинкой в мехах. На глаза мне попалась шкатулка с картами Таро, спрятанная в шкафу.
Подчиняясь невольному импульсу, я открыла ее и разложила карты на столе. Все-таки удивительный человек создал их. Интересно, кто он? Вот и еще одна тайна, ожидающая разгадки. Обязательно займусь ей, когда будет время. Волевым усилием возвращаюсь к действительности, отгоняя наваждение. И чего я напустилась на Ганича? У каждого из нас есть свои «тараканы» в голове: у него — футбол, у меня — Таро. Но сейчас все это придется на время отложить, ибо, скорее всего, ни то, ни другое не имеет никакого отношения к нашему делу.
Я натянула сапоги и свой меховой жилет и спустилась вниз. На стойке ресепшена любезный молодой человек быстро оформил мне машину. «Пежо 4008» — полноприводный, компактный и надежный — именно то, что мне нужно в ближайшие пару дней. Уже через полчаса моя новая «лошадка» будет ждать меня на парковке отеля. Я застегнула молнию до подбородка и вышла на улицу.
В пабе, как и ожидалось, комиссия в полном составе, за исключением покинувшего наш мир Эрнандеса и уже наверняка уплывшего в мир сновидений Гримани. Похоже, все идет к тому, что скоро этот небольшой бар рядом с отелем станет штаб-квартирой нашего расследования. Если уже не стал.
Рэналф, завидев меня, радостно замахал руками, приглашая за свой стол, где уже несколько человек из команды спасателей отдавали должное местному пиву. Демоль, бросив настороженный взгляд, сразу же отвернулся. Инженер меня попросту не заметил — слишком уж увлеченно рассказывает что-то остальным. Зато я поймала на себе заинтересованный взгляд Холланда, губы которого тронула еле заметная улыбка.
Паб гудел, словно разбуженный улей. Мне в голову даже пришла мысль, что печальная новость о незавидной судьбе Эрнандеса уже докатилась до нашей команды, но оказывается, что люди попросту обсуждали сегодняшний день. Похоже, я многое пропустила: спасатели подняли со дна моря часть фюзеляжа и несколько фрагментов тел. Так что у судмедэксперта и инженера сегодня наверняка было много работы.
Я попосилась их в сторону. Гранже, возбужденно чертя руками в воздухе, рассказывает о сегодняшних находках. Он явно воодушевлен и нацелен на работу, значит, БНД пока не в курсе подмены нашей «птички». Демоль, наоборот, молчалив. Он мрачно смотрит на большую кружку пива, как будто бы хочет сдвинуть ее взглядом. Ясно, уже успел набраться. Ну и угораздило же французов связаться с выпивохой!
Официант принес мой заказ — овощи на гриле, куриное филе и кофе. Много кофе. Пиво я не люблю, а сейчас мне нужна еще и ясная голова — как-никак, я на работе. А откуда взяться ясности после капитального недосыпа? Конечно, я подремала несколько часов, но для меня это катастрофически мало. Я длинно зевнула, прикрыв ладошкой рот, и выжидающе посмотрела на Кирана. В конце концов, это он пригласил меня за свой стол, а затем прогнал всех своих коллег под предлогом, что хочет остаться с дамой наедине. Мне же он заявил, что нам надо обсудить нечто конфиденциальное и выработать совместный план действий. Ох уж эта секретность!
— Ну, что будем делать с Джоном? — спрашивает он.
Я пожимаю плечами:
— Я ничего, ты — не знаю.
На счет хорька из МИб я получила четкие инструкции шефа — не трогать, не провоцировать и соблюдать осторожность. «Конечно, мы не в первый раз сталкиваемся с МИб, — сказал шеф. — И не раз надирали задницы их джеймсам бондам, но сейчас не время отвечать на провокации. В исключительных случаях разрешаю действовать по своему усмотрению». Какую ситуацию считать «исключительным случаем», шеф предусмотрительно не указал.
— А что вообще думаешь делать дальше? — не отстает от меня Рэналф.
И вновь мои плечи сами ползут вверх.
— Пока размышляю.
— О чем именно размышляешь? Есть у нас шансы найти документы?
Вместо ответа я кашляю — не знаю, что там с документами, но тот, кто насыпал столько перца в куриное филе, явно задумал диверсию.
На самом деле думать мне не о чем. В моих планах вернуться в номер, открыть на компьютере подробную карту Нормандских островов и наметить маршрут на завтра. Ганич наверняка уже прислал список укромных мест, где можно укрыть от посторонних глаз сорок человек. Почему-то я была уверена, что пассажиры рейса до сих пор находятся если не на самом Гернси, то на каком-нибудь ближайшем острове. Перевозить такую ораву дальше слишком рискованно. А то, что они живы, так об этом, пусть и несколько иносказательно, поведал мне мой новый знакомец Алекс.
Делиться своими планами с Рэналфом я не собиралась, равно как и рассказывать о встрече с парнем. Но вот почему я не рассказала о мальчишке шефу и Ганичу, для меня оставалось загадкой. Очередная прихоть женской интуиции, не иначе.