— Судьба человечества? — хмыкнула я. — Ну-ну, расскажи-ка мне, что стоит на кону?
— Вы и сами знаете, иначе не сидели бы здесь, — совсем по-детски огрызнулся он.
— Ну, я-то, как и мой партнер, здесь сидим потому, что у нас работа такая. А вот почему страдают молодые ребята, футболисты? Вам нужны документы? Так вот они, — я кивнула на стоящий рядом с дремлющим Мударрой кейс. — Берите и документы, и их владельца в придачу, но отпустите всех остальных.
Парень удивленно уставился на меня.
— Какие еще документы? — удивленно спросил он.
Теперь и я перестала понимать, что здесь происходит. Я уже почти собралась с мыслями, чтобы задать следующий вопрос, но меня остановили звуки выстрелов. Я почувствовала, как напрягся Алекс. Он внимательно вслушивался, но больше никто не стрелял, потом перевел взгляд на меня.
— С вами еще кто-то был?
Я уже открыла рот, чтобы сказать «нет», но из глубин подвала послышались тяжелые мужские шаги, и в помещении появился Холланд.
Алекс поднялся на ноги, лицо его исказили сложные чувства. Ненависть, глубокое разочарование, детская обида. Целая смесь эмоций, сменяя одна другую, пронеслась на его лице.
— К-как вы м-могли? — с трудом выговорил он.
Эти слова были адресованы мне. Губы его дрожали, заикался он сильнее обычного.
— Мне к-казалось, в-вы х-хорошой человек, в-вы на нашей стороне, а в-вы с ними, — и он вновь перевел полный ненависти взгляд на Холланда.
Так смотрят на кровного врага.
Холланд тоже, не отрываясь, смотрел на Алекса. Глаза его удивленно расширились, и я почти видела, как в мозгу англичанина кипит нешуточная работа, складывающая мозаику разрозненных событий в единую целостную картину. И хотя этот процесс занял всего пару секунд, мне показалось, что длился он целую вечность. Затем британец изумленно пробормотал «так вот кто за всем этим стоит!», лицо его при этом тоже скривилось, словно он усмирял сильные эмоции, как будто бы сдерживал рвущиеся наружу слезы и одновременно очень сильно хотел улыбнуться. Быстрым шагом он направился к мальчику. Я решила, что сейчас он его ударит, но Холланд заключил парня в крепкие объятия. Алекс безуспешно попытался вырваться. Они так и остались стоять, прижавшись друг к другу, под недоумевающие взгляды присутствующих.
Наконец, Холланд отстранился от парня, оглядел его и сказал:
— Как же давно я мечтал об этом.
Алекс молчал. Он был ошеломлен. Настолько, что больше не пытался избавиться от крепких объятий незнакомого мужчины. Его взгляд блуждал по комнате и остановился на мне.
— Это твой отец, — тихо сказала я, вспомнив разговор в аэропорту.
— Да, — подтвердил Холланд. — Ты мой сын, и теперь я тебя никуда не отпущу.
Он с сожалением отстранился от Алекса и направился в мою сторону. Резким движением перерезал пластик и освободил мои руки.
Пока я наблюдала сцену в духе индийских мелодрам, в помещении многое изменилось. Люди, пришедшие вместе с Холландом, освобождали пленников. А наши тюремщики, наоборот, были связаны и разоружены.
— Как вы здесь оказались? Вы следили за мной? — спросила я Холланда, растирая запястье.
— У тебя был слишком уж заговорщицкий вид, — усмехнулся он. — И я решил, что ты точно что-то обнаружила. Я подозревал о том, что пассажиры живы. МИб пару дней назад сообщило мне о перекрашенном самолете. Мы перерыли оба острова — Джерси и Гернси, искали в Нормандии и Бретани. Уже подумывали о том, чтобы начать поиски в Бельгии и на севере Германии. Но то, что пассажиры аэробуса могут быть на Бреку, никому из нас в голову не пришло.
Он перевел взгляд на Алекса:
— Блестящая идея, учитывая, что хозяева острова играют за нас.
К Холланду подошел один из его спутников.
— Как наша команда? — спросил его англичанин.
— В норме, — ответил мужчина. — Слегка испуганы, но в остальном в порядке.
— Хорошо, — одобрил Холланд. — Грузи их на судно, вызывай на Джерси самолет и вези в Лондон. Надеюсь, суток им хватит, чтобы придти в себя.
Мужчина поклонился:
— Слушаюсь, милорд. Что делать с остальными?
Холланд на мгновение задумался.
— С остальными… Малолетних разбойников я возьму с собой. Предстоит непростой разговор с противной стороной, и они будут веским аргументом, подкрепляющим мои доводы. Что касается нашего брокера, то не пора ли ему подыскать замену?
— А эти? — мужчина кивнул на меня с Алексом.
— Они свободны. Как и мистер Шотландская Разведка.
С этими словами Холланд подошел к Мударре, забрал кейс и передал его мне.
— Заслужила, — просто сказал он.
— Вы так легко отдаете мне документы? — удивилась я. — Но каков же ваш интерес в этом деле? Разве вы не их искали?
— Нет.
Посмеиваясь, Холланд показал на футболистов:
— Вот мой интерес. Равно как и данный молодой человек учинил все это безобразие с упавшим самолетом тоже ради них.
— Объяснить не хотите?
Не отрывая взгляд от Алекса, англичанин заметил:
— Прежде всего, мне надо многое объяснить сыну. Если хочешь, можешь присоединиться к нам. Приглашаю тебя стать моей гостьей. Как ты относишься к футболу?
— К футболу? Никак. Не люблю, не играю, не встречаюсь с футболистами.
— Тем не менее, приглашаю тебя на футбольный матч, — усмехнулся он. — У тебя есть выбор. Можешь забрать все документы или поделиться ими со своим шотландским другом. Можешь отправиться в Москву, а можешь удостоиться редкой для обычного смертного чести быть моей гостьей. Выбирай.
Я колебалась.
— Сколько у меня времени?
— Мы с Алексом вылетаем на Джерси через час, когда будет доставлен вертолет.
— Кто вам сказал, что я полечу с вами? — проворчал Алекс.
— Никто. Ты тоже можешь делать все, что захочешь. Можешь остаться здесь. Мы можем переправить тебя на Джерси. Но неужели тебе совсем не хочется познакомиться со мной?
Алекс, насупившись, молчал.
— Все равно вы не перетащите меня на свою сторону.
— Я и не собираюсь этого делать.
Холланд ушел. Алекс задумчиво бродил по опустевшему подвалу, а я подошла к Кирану.
— Как насчет того, чтобы получить ту часть документов, за которой тебя сюда послали?
Часа нам с Рэналфом вполне хватило, чтобы разобрать содержимое кейса. Как и предполагал шеф, в портфеле находились обязательства глав государств и иных высокопоставленных особ, послужившие ставками на футбольном матче. Не буду говорить, что потеряла бы наша страна, если бы ее ставка проиграла. И как бледно бы мы выглядели, попади эти обязательства в руки англичан, немцев или кого-то еще. Мы заканчивали дележку документов, когда к нам подошел Холланд.
— Что ты решила?
— Я принимаю ваше приглашение. Куда мы летим?
— В Санкт-Петербург.
XVI
И вновь Валерия сидела в старинном кресле на вилле княгини. По-прежнему ее окружали книги. Множество книг — знающие себе цену солидные тома в кожаных переплетах, строгие шеренги собраний сочинений, древние, потрепанные временем фолианты высотой в две книжные полки, которым из-за уважения к возрасту уступили лучшие места, современные художественные альбомы, горделиво выставляющие напоказ яркие краски и дорогую глянцевую бумагу. На столике перед Валерией стояла изящная фарфоровая чашка с крепким ароматным чаем. Вторая чашка предназначалась Егору, примостившемуся на полу. От специально принесенного для него кресла он почему-то отказался.
Валерия с любопытством скосила глаза на своего партнера — интересно, как он чувствует себя в доме человека, обличенного такой властью?.. А может и не человека вовсе… Ведь это они даже не к Путину в Кремль на чай заглянули, это намного круче. И намного страшнее. Если бы не тот, первый визит, когда Валерия не имела представления, с кем разговаривает, она сейчас и рта бы раскрыть не смела. Зато Егор казался спокойным, как будто чаевничать с представительницей самой верхушки власти было для него обычным делом.
Утром, когда Валерия без особой надежды позвонила секретарю княгини, она вовсе не рассчитывала на скорый прием. Валерия готовилась просить, убеждать и отстаивать. Однако все произошло на удивление быстро: «Приезжайте, Ольга Андреевна вас ждет. Да, вас обоих». Затем пришлось отразить натиск Егора, который собирался отправиться один.
— Это опасно, — убеждал он Валерию. — Тебе лучше остаться у профессора. Хоть я и поменял машину, при выезде из города нас могут остановить для проверки.
Валерия, не соглашалась, упрямо качая головой. Она чувствовала, что должна встретиться с княгиней. Она жаждала объяснений, и княгиня была единственным человеком, который мог их дать.
— А вдруг без меня она не станет с тобой разговаривать? — выдвинула Валерия убийственный аргумент.
Профессор, наблюдая их перепалку, тяжело вздохнул — он знал, какой неуступчивой и упрямой может быть его помощница. И знал, чем больше на нее давить, тем больше она станет упираться.
В конце концов, Егор сдался, и они отправились в дорогу.
На этот раз княгиня выглядела утомленной, сейчас ей можно было дать очень много лет. Она сидела в кресле, глубоко задумавшись. Плечи ее поникли, некогда горделивая осанка, которая так восхитила Валерию в первый визит, уступила обычной расслабленной позе немолодого усталого человека. Проявились доселе незаметные вертикальные морщины возле губ, в глубоко запавших глазах притаилась неуверенность. Похоже, она провела трудную и бессонную ночь.
Было еще одно отличие от предыдущей встречи: прямо напротив княгини восседал Егор, пожирая ее глазами и пытаясь вызвать на откровенный разговор. Вот и сейчас с изрядной долей бесцеремонности он поинтересовался:
— Почему вы согласились поговорить с нами?
Княгиня оторвалась от тягостных дум, окинула своего гостя внимательным взглядом и с едва заметной усмешкой произнесла:
— Потому что враг моего врага — почти что друг. Не так ли, господин Ракитин? А нам сейчас как никогда нужны союзники.
Егор с волнением подался вперед: