Всё встанет на свои места, если Христос станет для тебя Господом, главной темой, главной проблемой. Тогда тебя уже не будет занимать ничто другое, и ты не сломаешься, что бы ни случилось: если ближний умрет, ты поплачешь, порыдаешь, всё это — да, ведь ты тоже человек, и ты не бессердечен, но только ты будешь говорить: «Он умер, ведь он не был Господом». Господь есть Иисус Христос, и Он всегда жив. Я есмь воскресение и жизнь, говорит Он (Ин. 11, 25).
Видишь, что происходит вокруг? То, что ты любишь и делаешь господином в своей жизни, это предает тебя, оно заболевает, умирает, истлевает, разлагается, ты его бросаешь, оно ветшает, смердит, — и это то, что мы любим и делаем господином в своей жизни. Ты ведь знаешь, что наша эпоха — идолопоклонническая и у нас много господ и начальников.
Читал я, опять же на одной стене (я, к сожалению, любопытен, и когда еду в автобусе, то смотрю, что вокруг написано): «Ни Бога, ни начальников». Это явно написали тоже какие-нибудь анархисты. Мы вообще не хотим, чтобы кто-нибудь стоял над нами. Но только говори ты это хоть сколько хочешь, оно будет оставаться пустыми словами. Вот если бы у тебя действительно не было начальников и эгоизма в качестве твоего бога! Однако у тебя имеются тысячи божеств, тысячи господ.
Пока ты не возлюбил Христа и не сделал Его своим Господом, ты делаешь своим господином что-нибудь другое. Человек так создан, таково его устройство, мы сотворены, чтобы предаваться чему-нибудь: мы не можем становиться божествами — ведь это высокомерие, самохвальство, это было бы по-бесовски, но чему-то ты всё равно будешь предаваться! Что-нибудь сделаешь своим господином.
Если ты не сделаешь Бога своим Господином, то сделаешь им свое «я», свое тело, идеи, мнения, выбор, партию, что угодно, но ты сделаешь это своим богом. А поскольку оно предаст тебя в определенный момент, то ты разочаруешься, рухнешь и станешь горько плакать. «Не хватайся же за звезды, ибо они непрочно закреплены, и не делай своим господином ничто другое, — говорит тебе эта молитва, — а только Меня, Иисуса Христа!»
Господь Иисус Христос — главный вопрос нашей жизни, главная Личность в нашей жизни. Больше ничего: ни передача, которую я хочу провести, ни то, о чем ты сейчас думаешь, ни те дела, которые тебе предстоит сделать, а Иисус Христос есть всё.
Преподобный старец Порфирий то и дело восклицал:
— Христос — это всё!
Мой дорогой друг, ты как-то сказал мне:
— Отче, для меня компьютер — это всё!
Да, но потом компьютер, как ты сам мне об этом сказал, сломался. Значит, он не всё.
— Да я его отремонтирую, — сказал ты мне.
Даже если ты его отремонтируешь, он всё равно сломается. А если и не сломается, то однажды сломаешься ты, потому что ты тоже материален. И отправишься из мира сего и не сможешь взять с собой ни компьютера, ничего. Потому что, как сказал мне как-то один ребенок:
— Отче, я хотел бы, чтобы сна не существовало!
— А почему? — спросил я его.
— Да чтобы я не спал, а всю ночь играл бы на компьютере! Я так огорчился оттого, что надо кончать играть и идти спать!
Следовательно, этот ребенок превратил его в своего господина и божество. Но ведь это то, что предаст тебя, компьютер предаст тебя, он не то, чего ты ищешь. Предадут тебя и люди. Как бы тебе это сказать? Я вовсе не хочу, чтобы с тобой это случилось, но такое бывает: мы тленные люди, и тление предает тление.
Человек не может дать тебе чего-то нематериального, вечного, бескрайнего, потому что у него этого нет. Тогда как эта молитва расставляет вещи по своим местам, ты становишься уравновешенным человеком, обретаешь гармонию, равновесие, в тебе исчезает раздвоение, ты обретаешь устойчивость и свое место во вселенной, в мире вокруг тебя.
Как это хорошо — возносить молитву и чтобы желанный Господь стал твоим! Так сказать, оккупировать рай. Сейчас ведь проводится оккупирование школ, оккупирование университетов, оккупации всюду[14], давайте же и мы совершим одну оккупацию — рая! Но только вот такой вопрос: а совершим ли мы ее? И найдем ли себе место там?
Скажу тебе вот что: если возносишь молитву, то найдешь. Если возносишь молитву постоянно. Постоянно. Ты можешь это? Можешь. Но только не хочешь. «Я могу, но не хочу!» По разным причинам. А если человек постоянно взывает по жизни: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» — то, когда умрет и увидит Иисуса Христа перед собой, разве возможно, чтобы он всю жизнь призывал Его со смирением, любовью, терпением, подвизаясь, последовательно (а не так, чтобы говорил одно, а делал другое), — разве возможно, чтобы Он его не помиловал?
Это и есть милость. Когда ты просишь: «Даруй мне рай!» — то разве Он не дарует тебе рая, когда ты всю жизнь взываешь к Нему? Если Бог помогает людям, призывающим Его, идет и укрепляет их, помогает, поддерживает — даже людей, никогда Его не любивших, ведь Он Сам Бог любви, — то тебе ли, призывающему Его всю жизнь и просящему: «Господи Иисусе Христе, помилуй мя!» — Он не поможет?
Однажды, когда я стоял на светофоре, ко мне подошел один попрошайка. У меня не было мелочи, был только один евро (обычно мы подаем по пол-евро), но в нем было что-то такое, отчего смягчается и тает сердце, и я сказал себе: «Какое же исстрадавшееся и жаждущее лицо!» То, как он просил милостыню, реально сломило меня, и я дал ему немного больше и сказал себе: «Вот такими нам надо быть пред Богом, как нищие, но только как хорошие нищие. Чтобы ты реально чувствовал, что у тебя этого нет, и тогда Он тебе подаст». Это чаяние должно исходить из твоего сердца с болью, любовью, жаждой, слезами.
Когда произносишь молитву, ты находишь в себе благодать, она пробуждается и расцветает. Благодать, которую ты получил знаешь когда? Когда крестился. Тогда Христос вошел в тебя, и белые одежды, в которые тебя тогда одели, — это белая одежда чистоты, святости Божией благодати и Самого Христа, потому что все мы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (ср. Гал. 3, 27).
Мы, крестившиеся во имя Христово, облеклись во Христа, словно в некую одежду, ризу, покрывало и покров. И где же Христос? В нас. Где именно? Мы ведь Его не видим, не чувствуем, не ощущаем и поэтому испытываем пустоту, одиночество, тоску, оставленность, плачем, нам не хватает компании людей, не хватает утешения, любви, мы ропщем и жалуемся. А если бы почувствовали Того, Кого уже имеем в себе… Он ведь уже в нас, Христос, но только мы не даем Ему явиться, не зовем Его, чтобы Он вышел, нас ведь занимает так много всего другого, столько разных занятий, тем, вопросов. А Христос зовет нас и ждет, чтобы мы на Него посмотрели:
— Я жду. Я стою в очереди. Не позовет ли он когда-нибудь и Меня? Чтобы Я явился, чтобы подал ему Свои дары. Сейчас он призывает что-то другое: моду, телевизор, вкусную еду, занимательные расходы, всё в этом духе. А когда же позовет Меня? Чтобы Я ему открылся.
А эта молитва идет и говорит Христу:
— Господи, пробудись, приди, яви мне лице Твое, яви лице Твое на нас, и спасемся (ср. Пс. 79, 20)! Чтобы мы наконец увидели Тебя, Господи, чтобы мы во свете Твоем увидели свет (Пс. 35, 10). Господи, мы призываем Тебя! Может, услышишь нас?..
В твоём сердце источник радости
Идя на Святую литургию и переживая ее благостную атмосферу — я имею в виду тихую, спокойную литургию, когда певцы смиренны, царит ностальгическое настроение, атмосфера благодатная, умиротворяющая, а у тебя на сердце умиление, то есть когда тебе становится легко и в то же время душа твоя словно просыпается, — в этом, я бы сказал, гипнотическом и облегчающем духе наша душа становится чрезвычайно бодрой. И что же она делает? Она вспоминает, она припоминает себе всё, что забыла.
Поэтому видишь, что на Святой литургии ты не можешь, как обычно, вспоминать о всяких неприятных людях и нервничать, питать ненависть, злобу, — всё это утихает. И не потому, чтобы тебя там вдруг стало клонить ко сну, а потому, что там ты вспоминаешь о тех реалиях, о которых я тебе говорил: что Бог тебя любит, что всё, что мы делаем здесь, — это хорошо, однако преходяще, оно подобно перелетным птицам, относительно, ограниченно, оно вовсе не что-то грандиозное.
Наше сердце услаждается, потому что там мы ощущаем истину, и не просто ощущаем истину, а сами становимся истинными, мы входим в истину Божию, и всё остальное нас уже не огорчает.
Однако когда выйдешь после Святой литургии и забудешь обо всем этом, снова наваливаются тяготы, проблемы кажутся непреодолимыми, несущественное опять кажется существенным, и ты думаешь: «Ой, да что же мне теперь делать? Я ведь должен столько денег!» И опять начинаются безумие, истерика, паника, восклицания! А почему? Ведь во время Святой литургии ты не думал об этом. А разве тогда у тебя не было долгов, кредит был погашен, неулаженные проблемы были улажены? Нет. Только там ты чувствовал богатство своей души, ту красоту и честь, которыми тебя одаряет Бог. Он подает тебе такую благодать и внутреннее достоинство, что ты чувствуешь себя богатым, даже если ты крайне беден.
Если поймешь всё, о чем мы говорим, эту истину, и душа твоя воспрянет от амнезии, тогда ты можешь почувствовать себя богатым, будучи крайне беден, и шагать по жизни вперед, как говорил мне кто-то, имея в кармане только билет в одну сторону:
— У меня было на что поехать туда, но не на что было вернуться назад. Были деньги купить билет туда, но не было на билет обратно, а я шел, весело насвистывая себе и улыбаясь. И тут увидел какого-то богача, у которого было много денег, но не было радости. Так сколько же стоит улыбнуться? Сколько стоит спеть песенку и чтобы на лице у тебя засияло счастье? Сколько стоит поцеловать того, кого хочется? Сколько стоит увидеть, как твой ребенок улыбается тебе? Сколько стоит съесть что-нибудь вкусненькое, например салат, заправленный сыром? И ты уже говоришь себе: «Ах, как хорошо! Я поел своего любимого салатика!»