— Говорите, сир. — Холодно сказал Малтер. — Мы вас внимательно слушаем.
— Когда мы поднялись в башню, Рекан — а вернее, Безликий в его обличье — оставил охрану внизу. Он хотел остаться со мной наедине. Как только мы достигли верхней площадки, он стал меняться — одежда на нем лопнула, а сам он стал превращаться в какое-то чудовище. Я успел ударить его мечом и убить, промедли я хоть на миг — он бы завершил превращение и разорвал бы меня на части.
— Что за бредни!.. — Процедил Энар.
— И каковы доказательства, что все было так, а не иначе? — Спросил Малтер.
Кельмар обернулся к своим людям. Сейчас их стало еще больше, чем было, когда он вышел из башни с покоями Сельдары — по дороге присоединилось несколько солдат и вот прямо сейчас в помещение вошло еще полдюжины, в том числе Чайдзайн и Хейн Цирнан.
— Ты, ты, ты и ты. — Он поочередно ткнул в Хейна и еще троих министериалов. — Поднимитесь в башню, к покоям леди Сельдары. На площадке перед ее дверью будет лежать огромный вонючий труп, принесите его сюда. Возьмите с собой носилки покрепче и наденьте перчатки, прежде чем касаться тела. Кровь, слюна, даже пот на коже — все это может быть ядовито. Я убил Безликого его же собственным мечом — принесите и меч тоже, он валяется рядом с телом.
Вновь посмотрев на Малтера, Кельмар сказал:
— Сир, отправьте с ними кого-нибудь из своих. Пусть вернется и расскажет, что видел.
Тот, помедлив, кивнул и жестом велел Иргану Лойвоту, одному из адъютантов Рекана, сопровождать людей Кельмара. Пятеро министериалов покинули помещение, и пока они отсутствовали — ни Кельмар, ни Малтер не произнесли ни слова, лишь Энар вполголоса цедил проклятья. Затем министериалы вернулись; смрад, который источало несомое ими тело, все присутствующие ощутили еще до того, как труп Рекана внесли в помещение. Тело положили на пол — и Кельмар с удовлетворением отметил, что за прошедшую четверть часа тело раздулось еще больше, сделавшись уродливым до полной неузнаваемости.
— Что это, черт возьми?!. — Проговорил Энар, закрывая нижнюю половину лица рукавом.
— Это Безликий. — Ответил командор. — Неужели вы не узнаете его вещи и одежду? Не знаю, в кого он хотел превратиться — в тролля или в демона, но хорошо видно, что это уже не человек… Где его оружие?
Ирган протянул вперед меч Рекана — прежде превосходное, ныне лезвие являло собой печальное зрелище: металл сделался неровен и местами крошился, нанесенные на клинок руны смазались; там, где кровь Рекана попала на кромку лезвия, появились выщербины — Видите? Могла ли кровь человека сделать все это с железом? — Спросил Кельмар.
— Кровь — нет, но это могла сделать магия, — ответил ему Малтер. — Мы все еще не знаем, что произошло… Что вы увидели там, где нашли тело? — Обратился он к Иргану.
— Он… это… — Ирган запнулся, не зная как говорить о разбухшем трупе. — Оно лежало на верхней площадке, как он и сказал… — Быстрый взгляд в сторону Кельмара. — Но там было еще три… Слага и Фейдир на ступенях… Сир Ульрик внизу…
— Что?! — Завопил Энар. — Ах ты сволочь!..
Он бросился к Кельмару прежде, чем кто-либо успел его остановить, собираясь зарубить его мечом, но, к счастью для командора, Временный Состав, ненадолго повышающий скорость и силу, еще продолжал действовать. Кельмар нырнул под клинок, выкрутил Энару руку и сломал ее в локте, после чего толкнул рыцаря под ноги бросившимся на подмогу Ардельту людям Рекана.
— Да, я их убил! — Рявкнул он, не сводя глаз с валяющегося на полу, стонущего от боли Энара и будто бы не замечая десятка направленных на него клинков. — Потому что они были такими же тупицами, как и ты! Безликий оставил их внизу, чтобы убить меня без помех — но когда я воткнул в него его же собственный меч, они услышали шум и побежали к нам! Увидели падающее тело и ничего не захотели слушать, не захотели смотреть, не захотели даже на минуту задуматься о том, что происходит — в точности как ты! Накинулись на меня с оружием — что мне оставалось делать?! Подставить горло под меч?! Мне жаль, что пришлось так поступить — но свою жизнь я намерен защищать и впредь! Это понятно?!
— Сир, — Малтер Айо примирительно поднял руку, одновременно становясь между Кельмаром и Энаром. Меч его теперь был задвинут в ножны полностью. — Мы вас услышали. Что бы не произошло в башне, мы не в праве ни верить вам на слово, ни обвинять вас. Мы сообщим капитулу — а если потребуется, и самому Магистру — о произошедшем и пусть вас судит весь капитул или лично сир Тидольф Алкертур. Возможно, вы достойны великой чести и славы, как победитель Безликого, а возможно — бесчестия и смерти, как предатель. Это не нам решать. Мы покинем замок и доложим руководству Ордена о том, чему стали свидетелями — пусть члены капитула решают вашу судьбу.
Кельмар легко мог задержать отряд Рекана — его рыцари и министериалы все еще были готовы сцепиться с новоприбывшими не на жизнь, а на смерть — но было ясно, что если он посадит рекановцев под замок, начнется разброд в рядах его собственного отряда. Если он невиновен, то должен отпустить людей Рекана; более того, он сам должен желать скорейшего разбирательства в капитуле для того, чтобы оправдать себя.
— Орден сейчас под Брашем, — сказал Кельмар. — Или южнее. Весь капитул — Магистр, кардиналы, командоры… Как вы доберетесь до них? По суше? Через две тысячи миль ильсовских городов и застав? Или, может быть, морем? Но тогда вам придется подождать до весны — на севере море замерзло, вы не обогнете материк. Перелетите по воздуху? Как?
Малтер отвел глаза.
— Мы найдем способ… — Уверенности, меж тем, в его голосе не было.
— Если окажется, что я был прав, а вы уедете, — мягко произнес Кельмар. — То после меня будут судить вас по обвинению в дезертирстве — и я, признаюсь, не представляю, как вы сможете оправдаться.
Он сделал короткую паузу, а потом продолжил, не давая Малтеру шанса возразить:
— Не хотите служить под моим началом? Прекрасно — я тоже от вас не в восторге.
Отправляйтесь под руку к Джену, Гайну или Тезаку — кто вам больше по душе. Доложите капитулу обо всем, что видели тогда, когда мы соединимся с Орденом.
Малтер прищурился, обдумывая сказанное.
— Да. Пожалуй, мы так и поступим.
— Если вам нужны припасы, свежие лошади, чистая одежда — мы все вам предоставим.
Выполняя приказ кардинала Рекана — настоящего кардинала Рекана — мы основательно подготовились к зимовке.
— Нет, сир. Благодарю, но мы уедем немедленно.
— Как пожелаете, сир. — Кельмар пожал плечами. — Выпустить их!..
Стоило отряду Рекана покинуть замок, как Кельмар подозвал к себе тех четверых министериалов, что принесли разбухшее тело в холл.
— Найдите старую телегу, погрузите в нее это вонючее чудище и сожгите в помойной яме за пределами замка. Телегу, на которой повезете тело, тоже сожгите и перчатки, которыми трогали тело… Да, и носилки туда же. А, вот еще — перед этим выскребите пол везде, куда попала его кровь. Меч расплавить. Выполняйте.
Министериалы ушли, а вместо них к командору подошел Карс.
— Сир, позвольте вопрос?
Кельмар кивнул. Карс смотрел взглядом, который Кельмару придется теперь встречать вновь и вновь: еще не враг, но уже и не вполне «свой человек», сомнение, недоверие, желание верить, и снова сомнение — вот что читалось во взгляде человека, некогда готового отдать за командора жизнь.
— Это и в самом деле был Безликий?
Ничто не дрогнуло в лице Кельмара Айо, когда он встретил взгляд вернейшего из своих рыцарей. Прежний Кельмар не смог бы солгать так открыто и нагло, не смог бы разыгрывать спектакль перед своими и чужими рыцарями вроде того, что только что был разыгран им в холле.
Однако, новый Кельмар был способен и на большее — он бы не только легко солгал в разговоре, но и нарушил бы любую из данных им клятв, если бы счел, что этот поступок ему выгоден.
— Да, сир Карс. В самом деле. Клянусь в этом своей честью.
«Которой у меня давно уже нет.» — Добавил он мысленно и удивился тому, что эта мысль не принесла ему ни сожаления, ни горечи. А ведь когда-то он думал, что нет ничего страшнее для рыцаря, чем потерять честь. Сейчас эта навязанная ему родителями, воспитателями и учителями иллюзия перестала иметь какое-либо значение. Он не будет больше подчиняться чужим правилам и законам, не будет следовать стандартам, установленным для таких, как он. Может быть, внешне он и будет изображать из себя прежнего, «правильного» рыцаря — но внутри он свободен, он знает это, как знает и то, что в любой момент без всякого зазрения совести сможет преступить все, обычные для орденского рыцаря, ограничения. Он будет делать то, что считает правильным сам — и теми способами, которые сам же и выберет.
Глава 17
В последние недели я мало внимания уделял миру людей — был занят в Ракоше, Инзале и еще нескольких соседних с ними мирах четвертого круга Преисподней, представлявших собой некогда сегмент Сопряжения — совокупности Лунных сфер, значительная часть каковой была разрушена Солнцем и его Князьями тогда, когда они пожелали изолировать миры Луны от остальной части Сальбравы. Преисподняя впитала в себя часть миров, оторванных от Сопряжения, другие присоединились к Небесам, а в мире людей повисла уродливая белая безжизенная Сфера — самая внешняя и плотная из многочисленных стен темницы, в которую оказалась заключена Серебрянная Госпожа. Остатки Лунных сфер в этой части Преисподней интересовали меня по нескольким причинам: особенно они никому не были нужны, имели некоторую связь с моей силой, и главное — обладали куда большей мобильностью, чем любой из адских миров. Для того, чтобы вырвать из какого-либо круга Преисподней мир, изменить его положение, значение и свойства, потребовались бы колоссальные силы и сопротивление наверняка оказалось бы непреодолимым: думаю, частным визитом одного Темного Князя из числа возлежащих на Дне дело бы не ограничилось, они бы явились все сразу, возмущенные тем, что я подпиливаю стены в их доме. Но миры вроде Ракоша органической частью Преисподней не являлись, ее структура не нарушилась бы слишком сильно в результате моих действий, и это был еще один довод в пользу того, чтобы поработать именно с ними, а не с какими-нибудь другими Сферами.