Это один уровень смыслов. Другой заключался в том, что Кейза не заключала договор с Солнечными и не отвергала его — и если Возлежащие на Дне хотели напомнить мне о нашем былом единстве, то лучшего места для встречи нельзя было найти: там, где волею судьбы сохранился осколок мира, в котором мы еще не были разобщены и не делились на тех, кто отверг договор и тех, кто его принял. И, наконец, третий, самый поверхностный — но не исключено, что именно он и был подлинным — смысл состоял в том, что нам обоим нравились эти Сады. Кейза была омерзительной, вечно стенающей тварью, беспрестанно упивавшейся жалостью к себе, но сила, которая от нее исходила, смешиваясь с иными силами Преисподней, Сопряжения или даже Небес, порождала подчас поразительные по своей сути и облику места, привлекавшие своей утонченностью не только нас, но также младших богов и бессмертных нижних небес, и в этом тоже заключалось действие силы Кейзы — ведь чужое горе манит к себе, по крайней мере, поначалу.
В Садах Печали росли удивительные деревья, листва которых состояла из пепла; ни стволы, ни ветки, ни что-либо еще в этих деревьях не было прямым, все изгибалось самым причудливым образом, а в гуще серой листвы блуждали холодные огоньки. Густая трава мерцала как сталь, и была столь же остра; ее можно было бы назвать высокой — если бы она не стелилась по земле; блуждающий ветер постоянно менял ее рисунок, отводя острые стебли от ног того, кто по ней ступал, и все же идти по этой траве, не получая ран, было невозможно: случайные мелкие порезы в скором времени превращали и одежду, и обувь, и кожу на ногах в кровавые лохмотья.
Впрочем, тут были и каменистые участки, свободные от растительности: нагромождение скал, которые казались костями огромных чудовищ; можно было долго бродить по «когтям» и «рогам» этих исполинов, любуясь рощами деревьев с пепельной листвой и других деревьев, чья листва была алой, а из сломанных веток вместо сока капала кровь. Заросли колючего кустарника, стегавшего всякого, кто проходил мимо них, росли на склонах невысоких гор; их листья сужались к концам, превращаясь в тонкие и прочные шипы, полые внутри — вонзаясь в кожу, шип оставлял внутри демона или человеческой души, заманенной в Весхайси, крошечное семячко, которое со временем прорастало, убивая своего носителя изнутри.
Мы гуляли по тропинкам Весхайси, каждая из которых, в конечном итоге, приводила либо в топи, либо в заросли шипастого кустарника, либо к обрывам на возвышенностях — но никогда не проходили весь путь до конца. В Садах Печали можно иногда прогуливаться, но не жить; по их тропинкам можно идти, но завершать этот путь лучше не стоит. Мы молчали, любуясь тем, что нас окружало: кажется, Асо не была здесь также давно, как и я. Она была в человеческой форме, которую по непонятному капризу всегда предпочитала формам демонов: бледная женщина в платье, будто сотканном из темного дыма. Я принял облик Льюиса Телмарида: правая сторона — тело мертвого чародея, левая — беспроглядная тень.
— Ты изменился, — заметила Асо.
Я искривил правую часть рта в подобие улыбки.
— Не так сильно, как кажется.
Она неопределенно качнула головой. Спустя еще десять шагов она сказала:
— Ты знаешь, зачем я тебя пригласила.
Это был не вопрос, а утверждение.
— Догадываюсь.
— И ты уже решил, что ответишь мне?
Теперь настала моя очередь для неопределенных жестов.
— Большую часть моих ответов ты и так прекрасно знаешь.
Десять шагов тишины…
— Почему «нет»? — Спросила она. — Я понимаю Лицемера — он непоправимо искалечен и скорее разрушит этот мир, чем научится жить в нем. Понимаю Безумца — решение заключить договор с врагом было бы слишком рациональным, слишком правильным поступком, чтобы он мог принять его… Понимаю Солнечного Убийцу, его цель — уничтожить весь этот мир, для того он и был создан, вся его природа, все побуждения, вложенные в него Отцом, требуют этого. Наверное, если подумать, я смогу понять и других… Но ты… Ты действительно хочешь увидеть, как гибнет Сальбрава? И ради чего? Ради того, чтобы воцарился хаос и следствия вернулись к своим причинам, и ты вновь мог встретиться с Властелином, которого предал? Какой в этом смысл? Я не понимаю.
— Мы не знаем, захочет ли Убивающий разрушать Сальбраву, или же ограничится местью Золотому Светилу. Во всяком случае, его титул указывает на второе…
— Ты знаешь, что захочет. — Прервала меня она.
— Не знаю, — я пожал плечами. — Я бы не стал загадывать. Отец выбросил в сотворенный мир его силу бесконтрольной и неорганизованной и мы потратили немало времени, чтобы упорядочить ее и помочь сформироваться личности в этом потоке… Мы старались уберечь его от Солнечных в первую очередь потому, что от взаимодействия с ними его сила начинала расти взрывообразно, и быстро переходила те рамки, которые он мог контролировать, а бессмысленного разрушения всего и вся мы тогда не хотели. Нашим союзом руководил Истязатель и все признавали его первенство; Лицемер мог сколько угодно требовать немедленной атаки на Эмпирей, но всегда оставался в меньшинстве. Кончилось все это тем, что Солнечные нас переиграли: личность, которая должна была контролировать безграничную разрушительную силу, выпущенную в мир Отцом, сделалась уязвимым местом этой силы. Элайна задурила мальчику голову, он обратил свою силу против себя и впал в беспробудный сон, и тогда явились Солнечные во главе со Светилом, и выбросили Убийцу вон, а его гробницу запечатали Мировым Столбом. Я веду к тому, что ошибочно думать, будто бы можно предугадать будущие поступки Убийцы только на основании тех стремлений, которые вложил в него Отец.
— Каждое живое существо действует в соответствии со своей природой, — возразила Асо.
— И это верно как для бабочки, так и для Князя.
— Верно, — я кинул. — Но реализовывать эти стремления можно очень по-разному, согласна? Более того, часть этих стремлений можно использовать против другой части, явно выходя за рамки «природы». В каждого из нас Отец вложил стремление служить ему, но я нашел способ обойти это стремление и поднес ему чашу с ядом вместо чаши с анкавалэном. Безусловно, это тоже соответствовало моей природе, ведь тот аспект моей силы, который зовется «предательством», Отец вложил в меня не случайно — он хотел, чтобы под действием этой силы некоторые из Солнечных и Лунных отпали от своих Светил, и тот бунт, который мы организовали, когда мною в умы многих была внедрена мысль о том, что от чаши с анкавалэном можем испить мы сами и не обязательно отдавать ее кому-либо из Светил — был реализацией задачи, которую передо мной поставил Отец. Поэтому он, зная о том, что я делаю, ни в чем мне не препятствовал даже тогда, когда я совращал других его сыновей и дочерей, внушая им мысль о безграничном величии, которого мы можем достичь, если сместим Изначальных. Все это было частью большой игры…
— А я тебе верила. — Негромко проговорила Асо.
— Я сам себе поверил в итоге. Оружие, которое Отец хотел использовать против Луны и Солнца, обернулось против него самого. Было ли все это реализацией каких-то природных устремлений и склонностей? Но реализация эта стала такой, что она в не меньшей степени противоречила тому, что было задано изначально, чем соответствовала. Поэтому я не берусь судить, чем займется Убивающий, если будет освобожден и каким именно образом он станет реализовывать присущие ему стремления.
Еще десять шагов в молчании…
— И ты действительно веришь, что ты или Лицемер или Истязатель или кто угодно другой, сможете держать его на поводке и контролировать его силу? Или ты думаешь, что он стал более сдержанным после того, что с ним сделали Солнечные? Более… умиротворенным?.. более склонным к компромиссу?.. — Отсутствие явной насмешке в тоне, которым это было сказано, лишь подчеркивало иронию, содержающуюся в самом вопросе.
Я снова пожал плечами.
— Клеветник предсказал, что тот, кто освободит Убийцу, сможет и приказывать ему. А как мы знаем, сила нашего дорогого брата состоит в том, что всякая ложь, произнесенная им когда-либо…
— …со временем становится правдой, — закончила мою фразу Госпожа Темных Зеркал.
— Вот только достаточно ли времени прошло?
— Узнать это можно только одним способом.
— Кто теперь возглавляет ваш союз? Ульвар жив и исполнен могущества, а это значит, что Истязатель по-прежнему бессилен. Уж явно не ты занял его место — я вообще удивлена тем, что Последовавшие вновь приняли тебя к себе после того, как всем стало известно, что в нашем поражении виноват именно ты. Тогда кто? Лицемер, верно?
— Ты угадала.
— Значит, и отдавать приказы Убийце тоже будет он.
— Возможно.
— Я не понимаю тебя, — Асо покачала головойй. — На что ты рассчитываешь? Если оставить в стороне всю эту болтовню о том, что Убийца, возможно, и не захочет разрушать все существующее? Отдавать приказы ему будет Лицемер, и мы оба знаем, чего жаждет этот калека.
Он утолит свою жажду мести — а ты? Что тебе даст разрушение мира?
— А какова альтернатива? — Я развел руками. — Принять договор и стать таким же ничтожным и слабым, как вы?
Она вздрогнула, как от удара и произнесла тихо, но уже с совершенно иными интонациями в голосе:
— Думай, прежде чем говоришь. — Ни дружеской теплоты, ни легкости. Холод и угроза.
Я усмехнулся.
— Ты знаешь, что это правда. Я помню, как учил тебя астральной алхимии, а ты меня взамен — виденью того, как взаимодействуют энергии Князей. Поделившись частицами своей силы, мы оба стали сильнее. Конечно, мне никогда не достигнуть того уровня виденья, которым обладаешь ты. Но если мне потребовалось какое-то время для того, чтобы понять, что произошло у нас с Эггро, то значит, ты поняла это намного раньше. Мы думали, что вы, конформисты, Возлегшие на Дне, купаетесь в реках мощи и достигли за прошедшие тысячелетия невообразимой силы — но, как оказалось, за это время вы не мышцы нарастили, а заплыли жиром. Я убил Эггро одним-единственным атрибутом, который сотворил за миг до того, как использовал — р