“Значит, ты давно знал.”
“Скажем так: догадывался. Ничего серьёзнее пары загородных особняков на отсталых планетках я бы на это не поставил, но теория такая у меня была.”
“Но со мной ты не поделился.”
“Нет, не поделился. Во-первых, вполне обоснованно полагал, что ты не готов. Во-вторых, всегда считал эту девчонку твоей слепой точкой, а значит — проблемой. Потом изменил мнение, правда, но к тому моменту не был уверен, что стоит это всё ворошить. Решил сам чуть позже покопаться в вопросе, удостовериться — и тут узнаю, что ты срываешься на встречу в обход запланированной процедуры. Зная, как ты ненавидишь ковыряться в дипломатическом болоте, я видел для такого поведения только одну возможную причину. Ну, а ваша речь расставила все точки в нужных позах. Контекст и всё прочее. Тут впору плакать от ностальгии! Забавно, что мои занудные объяснения ты запомнил.”
“Да, я запомнил. И вот что хотел спросить: ты пока не нашёл?”
“Извини, я потерял мысль. Пока не нашёл — что?”
“Ответы. Ты упоминал, что отправляешься за ними, вот мне и интересно. Наши ситуации не похожи, и всё же, наверное, мне хотелось бы знать, какие ответы ты там найдёшь.”
Амано хмыкнул.
“Иногда эта ваша божественная прямолинейность меня сбивает с ног. Например, вот прямо сейчас. Ты ведь знаешь, что искать ответы — это образное выражение? Как минимум, когда дело доходит до всяких глупостей вроде жизненного пути и экзистенциальных кризисов. С этим всё не так-то просто. Это ж тебе не координаты высчитать или уравнение решить, тут даже сам вопрос сформулировать сложно, на который отвечать надо…”
“Два вопроса. Как вернуться с войны? Как переступить границы контекста? Я хотел бы знать, не нашёл ли ты ответ.”
Амано некоторое время помолчал.
“Вон оно что, — сказал он в итоге. — Неожиданно. Уверен, что тебе не морочат голову?”
“Вполне.”
“Ладно. Что же, это объясняет некоторые аспекты биографии миледи Яблочко, не отнять… А вопросы ты задаёшь очень хорошие. Проблема в том, что ответов не существует.”
“Совсем? Или у тебя на данный момент?”
“Боюсь что совсем. Но это не значит, что их не надо искать. Видишь ли, в некоторых случаях поиск ответа некоторым образом намного важнее, чем сам по себе ответ. Потому, даже зная, что ответа нет, его надо искать, отчаянно и с душой. И тогда, возможно, в один из дней вопрос просто перестанет быть актуальным.”
Это была запутанная концепция, но Танатос, спасибо науке Ли, уже очень хорошо дружил с метафорами. Он понимал их код.
“Как для тебя?”
“О нет, для меня ещё нет. Но я по крайней мере ступил на этот путь, а это уже чего-то стоит.”
“Это прозвучало немного… неоднозначно. Но думаю, я примерно понимаю, о чём ты… Ты сказал, что ответы для каждого свои. Можешь очертить, каковы они для тебя? По крайней мере те аспекты, которые ты для себя наметил.”
“Ну что же. Если ты спросишь меня, то первое и главное правило для того, кто хочет вернуться с войны — жить. День за днём, шаг за шагом, даже если временами совсем не хочется. На самом деле, в любом деле важны маленькие шаги, но тут они прямо-таки залог успеха. Жить, добавлять в копилку раз за разом всё новые впечатления и оттенки. Вкусы и запахи, надежды и разочарования, открытия и горизонты, дороги и планеты. Разум пластичен, он затягивает раны — если, конечно, позволить ему выбраться из замкнутого круга бесконечного проигрывания пережитого или механического существования. Это произойдёт не сразу; будут хорошие и плохие моменты; как раньше не будет, никогда. Но, если позволить себе жить, открывать новое, увидеть в людях нечто большее, чем привык видеть — тогда, быть может, можно вернуться. Просто однажды осознать, что твоя личная война — всё. Я слышал, ари Родас называет это “Теорией звёзд и колодцев”. Или нечто в этом роде.”
“При чём тут звёзды и колодцы?”
“Вы, боги из пробирки, вообще получились на редкость драматичными личностями. Не ты один тут, знаешь ли, питаешь слабость к метафорам! Звёзды и колодцы — это концепция того, что со дна колодца видно звёзды, если смотреть вверх. И к этим самым звёздам, очевидно, надо стремиться во что бы то ни стало. Это, как я понимаю, часть концепции возвращения.”
“Кто бы говорил о драматизме. Ладно, я примерно понял твой ответ. Что там с контекстом?”
“Контекст — и как выйти за границы контекста… Тут мне сложно дать однозначный ответ, но могу обозначить кое-какие ориентиры. Видишь ли, контекст всегда ограничен и слеп. Он про факты, про чёрное и белое, про нас и вас… И, когда бал правит война, контекст неизбежно выходит на первый план. Но даже тогда, даже в таких обстоятельствах находятся те, кто способен его переступить. Вопреки всему.”
“Ты в каком-то мере был таким. Золотой мальчик, ввязавшийся в восстание богов — если задуматься, это ведь огромный шаг за границу контекста.”
“Я… однажды я расскажу тебе всё, но пока что поверь мне на слово: нет, я как раз был очень даже частью контекста. Просто другого. И мне понадобилось падение неба на голову, чтобы поменять концепцию виденья мира. Хотя в чём-то ты прав, конечно, но я не совсем верный пример… А вот тот мальчишка-клон, что отдал гвадцам ключи безопасности от флагмана “Танатос” — он пошёл против всех контекстов. И заплатил за это стандартную для военного времени цену — жизнь. Я проверил потом, он не получил бы за это никакой выгоды. И у него, в отличие от меня, не было ни малейшего шанса выйти победителем в этой игре. И он это знал. Высокий интеллект, хорошие аналитические способности… Он не мог не понимать. Но всё же сделал, что сделал… Ладно, не важно. Я всего лишь хочу сказать, что люди вне контекста находятся всегда. Другой вопрос, что им часто приходится платить жизнью, своей или чужой, за такой выбор. Но даже эта опасность останавливает не всех. Во все времена находились люди, которые шли против контекста. Что стирало для них границы? Интересный вопрос. Всякое зыбкое, ненадёжное, неоднозначное. Вроде веры, или искусства, или совести, или гуманизма, или любви… Причём в их высшей, так сказать, духовной форме. Этих всех вещей не подшить к папкам, их не выделить в отдельный ингредиент, не перекрасить в чёрно-белый. Но иногда, если очень повезёт (или не повезёт, тут как посмотреть), они могут вывести за границу контекста. Привести к осознанию и прощению. Сделать человеческое существо чем-то большим, чем просто контекст. Что одновременно большая опасность, учитывая, как правильное понимание контекста важно для выживания — и наивысшая победа, на которую мы в принципе можем быть способны. Потому что контекст, как бы важен он ни был, не является даже сотой долей правды о нас. Пусть даже мне пришлось полностью сменить свой собственный контекст, чтобы это понять.”
"А что является правдой о нас?"
"А вот это, друг мой, в конечном итоге каждый должен выбрать для себя сам. И иметь смелость столкнуться со всеми последствиями этого выбора. В том числе и с необходимостью смотреть в глаза своему отражению."
13
*
Как и следовало ожидать, Ли разбудили рано. По ощущениям, почти сразу после того, как она уснула.
Если честно, оторвать голову от ложемента было тяжело настолько, что она пару мгновений на полном серьёзе мечтала прикинуться мёртвой. Однако, связаться с ней пытался Тана, у которого не было привычки дёргать начальство по мелочам.
“Радуй, — попросила она. — Что за катастрофа у нас произошла на этот раз?”
“Новость о погибших вчера агентах во всех таблоидах. Всё представлено так, как будто ари Танатос потерял контроль над своими способностями и убил их. Первым новость опубликовал Джейди Бэслефф в своём инфоблоге. Упор делается на то, что моды не похожи на людей, на их опасность для общества. В инфопространство со всех сторон летят истории о военных преступлениях боевых модов, с видео и свидетельствами подозрительно красноречивых очевидцев.”
Сказочно. Просто, мать его, сказочно!
“Это всё?”
“Нет. Параллельно сразу нескольким мелким журналистам слили видео с тестовым испытанием проекта “Боги новой эры”, где “объект Танатос” убивает техников.”
Эта новость разбудила её качественнее, чем любой энергетик. Ли буквально подскочила из положения лёжа.
“Святое дерьмо! Где они его взяли?!
Информация пришла двум из наших репортёров, и они согласились её придержать. Но они не единственные. Мы не сможем заблокировать всех.”
Она жёстко потёрла лицо, стараясь собраться.
“Известно местоположение Джейди? И что насчёт моего старого доброго однополчанина?”
“И то, и другое по нулям. Но знаете что интересно?”
“Нет, но уже предвкушаю, учитывая динамику сегодняшнего утра. Радуй!”
“Юноша не появился на лично, не записал голообращение, хотя обычно самостоятельно преподносит своим читателям самые важные новости. И, если позволите, мелодика текста…”
“Я поняла, можешь не продолжать. Но информация была загружена с вирта Джейди?”
“Да, определённо.”
“Чудесный день! Давно не припомню такого же чудесного дня. Что же, давай теперь разгребать последствия. И Тана…”
“Миледи?”
“Позови ари Танатоса ко мне в кабинет. Полагаю, если мы решим эту проблему, то мы решим её вместе.”
*
Она отодвинула в сторону все сомнения и неловкости. Она вполне привычно сказала себе: “Надо работать”.
Это был знакомый, нормальный расклад, всё как всегда. Вечер, полный откровений, опустошающих рыданий и неуместных эмоций, по идее должен был помешать концентрации, но этого не случилось. То ли Танатос был отличным лекарем, то ли ей это на самом деле было необходимо… То ли и то, и другое справедливо. Но факт остаётся фактом: её разум оставался ясен, как давно не случалось, и привычная усталость внутри… она не исчезла совсем, но как будто стала немного меньше.
Дожидаясь Танатоса, она просматривала отчёты своих подчинённых, у которых выдалась бессонная ночь. Факты и связи, опросы и впечатления — всё это сложилось у неё в картину. Пока ещё не однозначную, но уже вполне себе оформившуюся.