“Понимаю, — Танатос подавил мгновенную вспышку немотивированного страха при мысли, что Ли могли заразить, — но сомневаюсь, что нечто подобное было возможно создать только силами парочки излишне увлечённых малолеток и одного, пусть даже располагающего ресурсами, гвадского лорда. Уровень осведомлённости, задействованные технические мощности, подговтовка, скорость, наконец. Даже если они начали над этим работать ещё до формального окончания войны, всё равно для такого рода технологий это быстро. Он был не один…”
“Разумеется, нет. Джейди упоминает как минимум нескольких фигурантов, с которыми он контактировал. Он брал интервью у нескольких из них — жертвы режима Фобоса и всё вот это вот. И, хотя они были под кодовыми именами, кое-что можно вытащить. Например, я почти уверен, что “Немезида” — это у нас младшая внучка незабвенной профессора Джинджер.”
“Да ты шутишь… Я думал, Эрос добралась до всей семейки.”
“Нет, маленькая дрянь успела ускользнуть.”
“От Эрос?”
“Девке было пятнадцать. Наша богинька секса и политических убийств, конечно, многое может, но и у неё есть свои триггеры: Эрос не любит потрошить малолеток. Старшего братца она убрала, а за младшей, как я понимаю, не особенно и гналась: сбежала с Альданы — туда ей и дорога.”
“Даже не знаю, как относиться к этому. С одной стороны вроде бы и правильный поступок, но с другой…”
“Ага. Эта вечная проблема с отсутствием правильных ответов на некоторые вопросы. Но всё же меня каким-то образом греет, что, когда мы всё же прикончим милую девушку, то за дело, а не только потому, что она родилась в неправильной семье… И остальные фигуранты от Альданы, думаю, из той же категории. Придётся искать и чистить хвосты. Одна радость: этим займутся без нас.”
Танатос промолчал. Обычно он не очень любил ввязываться в поиски врагов нации и прочие сомнительные мероприятия. Но поучаствовать в охоте на людей, которые чуть не убили Ли, он не отказался бы.
“Ладно, — хохотнул Деймос, — скучное в сторону! Вернёмся к вопросу с подарком. Я тут для тебя кое-что припас…”
“Это мне точно прямо сейчас надо?” — зная Деймоса, Танатос с лёким подозрением относился к его подаркам.
“О, поверь-поверь, тебе понравится! Это нашёл очень интересным и очень очаровательным даже я. Несколько драматично, но не мне о таком судить… К тебе тут приходили в гости.”
“Покушение? Ты обещал разбудить!”
“Нет-нет, разве что покушение на эмоциональную стабильность… Ну так что, показывать?”
“Ты долго мне будешь голову морочить? Давай уже сюда свой подарок, иначе, клянусь, у меня вопреки всем ТТХ начнётся от твоей болтовни мигрень.”
“Ну что же, лови!”
Танатос просмотрел “подарок”. Снова и снова, несколько раз подряд, хотя не мог с первого раза не запомнить всё в деталях — спасибо эйдетической памяти.
Но, как оказалось, даже она в некоторых случаях может давать сбой.
Надо отдать должное Деймосу: на этот раз у него хватило совести и терпения промолчать. На самом деле, братец ждал целую минуту, что в его случае практически подвиг. Только шестьдесят четыре секунды спустя он не выдержал повисшей тишины.
“Эй, ты там случаем не впал на радостях в кататонию? — уточнил он небрежно. — Танатос?”
Нет, ну правда…
“Ты никогда не слышал о таком понятии, как личное пространство?”
“Что-то такое когда-то мелькало, но я никогда не вникал… И вообще, должен же я проследить, чтобы у тебя от шока не случился удар?”
“Мы — боги новой эры. У нас не бывает ударов.”
“И это мне рассказывает тот, кто двое суток провалялся пластом после каких-то нанороботов?”
“Двое суток?!”
“А ты как думал? Леди Яблочко уже испереживалась вся, в процессе изобретая для общественности какую-то жутко интересную историю твоего отсутствия — ты то ли к какому-то паломничеству приобщаешься, то ли нечто в этом духе.”
“Какому хоть паломничеству?”
“А я-то каким местом похож на человека, который разбирается в гвадских паломничествах? Вот и сам и спросишь. Она уже на пути сюда, если уж на то пошло.”
Эта новость вызвала у Танатоса крайне смешанные чувства.
“Деймос!”
“Ась?”
“Вот ты у нас сменил кучу любовниц?”
“И прочих заинтересованных личностей, вариативно. Я — бог открытых взглядов и скептически отношусь к гендерным и видовым отличиям.”
“Пусть так, — отмахнулся Танатос. — Избавь меня от подробностей твоей личной жизни, считай, что я слабонервный. Лучше посоветуй, как дать ей понять, что я в полной мере разделяю её эмоции по этому поводу. Как это правильно сказать?”
Деймос даже немного запнулся — очевидно, он ожидал какого-то другого вопроса.
“Слушай, ну ты прямо как спросишь — и хоть стой, хоть прячься. Братец, на всякий случай: опыт у меня, конечно, довольно обширный, но вот к любви он, можешь поверить, никакого отношения не имеет. Совсем. Так что я даже примерно понятия не имею, как это должно работать в нормальной ситуации. Разве что очень теоретически. Может, тебе с Фобосом стоит об этом поболтать? Большой Брат у нас — существо моногамное.”
“Я не стал бы задавать такие вопросы Фобосу, каким бы… моногамным он ни был. И не притворяйся, что не знаешь, почему. А теперь перестань страдать ерундой. Не хочешь советовать, так и скажи.”
“Да я не то чтобы не хочу, просто мой совет тебе не понравится.”
“Набиваешь цену? Я предпочту услышать, что там за совет.”
“Первое: сделай вид, что ничего не слышал.”
“Ты прав, мне уже не нравится.”
“Ну вот, я предупреждал. Но я действительно верю, что так будет лучше. Я практически уверен, что, если всё сделаешь правильно, она рано или поздно сама тебе это всё скажет. В глаза.”
“А правильно — это как?”
“Вот тут уж точно понятия не имею. Скажу тебе больше: если бы существовал рецепт для таких случаев, я бы мог разливать его в баночках. И озолотиться. Не то чтобы я уже не… В общем, не зли меня. Нет рецепта, каждый случай индивидуальный, а ваш так особенно. Единственный совет: целуй её каждый раз, когда хочешь сказать что-то глупое. На себе я не проверял, потому что я никогда не говорю ничего глупого, но тебе может и помочь.”
Нет, он невыносим.
“Спасибо, Деймос. Ты, как всегда, очень полезен!”
“Я знаю. Я ведь совершенство, так?”
— Танатос.
Он тут же открыл глаза, услышав через толщу регенератива её голос.
Кажется, за её голосом он последовал бы куда угодно, когда угодно. И зачем угодно. Что было ужасно… но он бы в жизни от этого не отказался.
Агенор сказал однажды, что очень не хотел бы так любить... Но скорее всего, это должно было звучать не как "не хотел бы", а как "не смог бы".
Танатос тоже порой верил, что не может. Но эта вера рассыпалась вдребезги, когда он смотрел в эти глаза. Он узнал бы её всегда, в любом обличье, под любым небом. Потому что...
-
Потому что ты — моя свобода. Была и будешь.
Потому что, по ту я сторону или по эту, в войне или в мире, раб или высокопоставленный политик, бог новой эры или бесправный лабораторный эксперимент, одна правда про меня неизменна: я тоже всегда…
-
— Танатос? — она очень старательно прятала волнение, но оно всё же прорывалось сквозь маску невозмутимости. — Ты в порядке? Узнаешь меня?
Он не сдержался и фыркнул:
— Этот вопрос можно считать эпиграфом ко всей нашей истории, не считаешь? Ты выглядишь усталой.
Ли закатила глаза.
— Ну отлично. Я уже начала бояться, что мне придётся отчитываться перед Канцлером, общественностью и правительством в связи с твоей смертью или невменяемостью. Веришь или нет, но такая перспектива не способствует хорошему сну.
— Как скажешь, — он широко улыбнулся, — конечно, причина твоего волнения именно в этом. Но можешь не нервничать больше: отчитываться не придётся, я практически полностью восстановился. Что у нас по плану?
— Предположительно — подписание договора. Оно было назначено на сегодняшний вечер. Однако, осталось всего шесть часов, и…
— Значит, нам нужно поторопиться, — усмехнулся Танатос, выскальзывая наружу. — К слову, я жду от тебя материалы. Считаю, что я честно их заслужил.
— Считаю, что если ты что-то честно заслужил, то взбучку, — ответила она сухо. — Пообещай мне в следующий раз отступить, как только я скажу.
— Обойдёмся без обещаний, — пожал плечами он. — В конечном итоге, мы остались в выигрыше, верно?
Она зло сверкнула глазами.
— Ты мог умереть, Танатос. Нам всем очень повезло, что ты не умер. Ты можешь себе представить катастрофу, которая произошла бы в таком случае? И плевать вообще на все мои эмоции и чувства, нежные и не очень. Но ты можешь вообразить политические последствия, хоть на секунду?
— Я же не умер.
— Слава всему. Но…
— Я взрослый мальчик, Ли, — сказал он не без раздражения, делая шаг прямо к ней. — И я знаю, в какой ситуации и насколько могу рисковать.
— Правда? — уточнила она. — Уж прости, но со стороны это выглядело, как огромный риск. Который мог оправдать себя, а мог обернуться неимоверной катастрофой. Для договора, для Гвады, для Коалиции, для… для меня. Не смей больше так поступать! Никогда!
Танатос приоткрыл было рот, чтобы ответить — и тут вспомнил Деймоса.
“Если хочешь сказать что-то глупое…”
Ну что ж. Вот тут и стоит проверить, насколько советы слегка безумного брата работают.
Танатос не позволил себе задуматься. Он знал, что, если начнёт анализировать, то увязнет в этом анализе накрепко — как и в сомнениях. Да, он никогда не целовал Ли в реальности. В вирте много раз, конечно, но то вирт. Там всё было проще. Без имён и лиц, без завтра, без там… Только здесь и сейчас, только пустое обещание “вернуться к тебе после войны”, в которое тогда не верили они оба…
Он знал: нельзя задуматься. Потому он просто шагнул вперёд, бережно обнял её за плечи и поцеловал.
В первый момент она не ответила ему.
Застыла изваянием, как будто окаменела под его руками. Страх? Отрицание? Он собрался уже было отстраниться, а потом, возможно, прочесть Деймосу