— Я не какой-нибудь человек, — заметила она презрительно,— я всегда учитываю детали.
Агенор усмехнулся.
Ему нравилось, когда она стояла перед ним вот так, без высокотехнологичной человеческой маски, демонстрирующей чужое лицо; ему нравилось, когда она злилась.
— Верю, — хмыкнул он, — но всё же с трудом представляю, как ты собираешься посадить его в это кресло.
Её улыбка была соблазнительно-зубастой.
— Ну я же посадила тебя в твоё. Ничего невозможного в этой старой доброй галактике, верно?
Агенор не сдержался и рассмеялся. Ну разве она не совершенство?
— Это довольно спорный вопрос, кто, кого и куда посадил, моя милая, — заметил он насмешливо. — Напомнить тебе, как бы ты закончила, если бы не я?
— А ты?
Они обменялась одинаковыми, насмешливо-вызывающими взглядами. Она подняла руку и медленно провела кончиком когтя по его груди.
Он знал, что, буде на то желание их владелицы, эти самые когти могут вынуть его сердце из груди. И, пожалуй, она даже не отказалась бы это сделать, но…
Агенор улыбнулся шире.
Он медленно, ласкающе провёл рукой по её запястью, перехватил ладонь и поцеловал, не отводя взгляда.
— Мы в одной лодке, о прекрасная, — заметил он вкрадчиво. —Утонет один — на дно придётся идти и другому, не так ли? Именно это обычно подразумевается, когда люди говорят о доверии.
— Верно, — она слегка склонила голову набок. — Мой народ всегда понимал доверие иначе, но вы, люди… Вы не можете доверять даже сами себе, не то что другим. Такова уж ваша раса: вы сильны не в правде, но в выживании. И, наверное, это эволюционно оправдано. Впрочем… Мне приходилось слышать тезис о том, что доверие — это вместе спрятать труп. И с этой точки зрения...
— С этой точки зрения мы с тобой без всяких сомнений безгранично доверяем друг другу. Не так ли?
Её раздвоенный язык быстро скользнул по его лицу.
— Верно, — проворковала она, — абсолютное доверие. Мы с тобой одновременно украли свои лица, не так ли? От бесправного безымянного двойника и забавной комнатной зверушки — до принца Агенора и его верной помощницы, героев войны. Немалый путь, не так ли? И никому не следует знать ни о том, что прячется под моей маской, ни о том небольшом… сувенире, что ты хранишь в своей маленькой коллекции. У нас общие цели, и тайны тоже. Каждый из нас может легко уничтожить другого, и это, как ты справедливо отметил, единственный человеческий сорт доверия, на который действительно стоит опираться. Так что будь добр не оспаривать мои методы, если уж полагаешься на ум. Поверь, если я говорю, что кто-то полностью подходит для некой должности, я именно это имею в виду.
Он насмешливо улыбнулся.
— Хорошо-хорошо, матриарх Моана. Право, не стоит так злиться. Я не оспариваю твои методы и не сомневаюсь в тебе. Сам знаю, что Тана был бы идеальным кандидатом, что уж… Он даже умнее Лианы. И ещё менее амбициозен, чем она — если это вообще физически возможно. Просто, признаться откровенно, не понимаю, как ты собираешься скормить это людям.
Она тихонько засмеялась-зашипела.
— Память людей коротка, а внушаемость высока. Едва ли существует на этом свете тот сорт мерзости, который им невозможно скормить. Политик другой расы, пусть и сильно отличной от человеческой — далеко не самая безумная вещь, которую человеческое стадо принимало с радостными аплодисментами… И точно не худшая вещь.
— С этим сложно спорить.
— Вот и хорошо. Рада, что мы пришли к согласию в этом вопросе. Так что позволь, будь добр, мне и дальше заниматься своим делом; смею верить, я никогда ещё тебя не подводила.
— Справедливо.
Она обозначила подбородком кивок и медленно пошла прочь, но потом сделала вид, что вспомнила (как будто, право, она действительно могла что-то забыть):
— И мой принц… по поводу того самого сувенира. Он прямая угроза тебе. Не пришло ли время, наконец, уничтожить его?
Агенор медленно повернулся к иллюминатору и снова взглянул на открывающийся вид.
Некоторые из этих планет он за последние десять лет успел спасти. И эта галактика... Она лежала у его ног, и её свет наполнял всё его существо восторгом. Он впервые увидел этот свет, когда родился его единственный сын — и в тот же миг решил, что однажды сможет смотреть на него, когда сам пожелает.
С самой вершины.
— Ещё не время, — ответил он. — Я уничтожу сувенир, когда будет нужно. Но пока что предпочту, чтобы он остался. Если изволишь, мне порой нравится поговорить с самим собой. Не даром ведь многие труды по психологии советуют сравнивать себя прошлого с собой нынешним… Мне это всегда шло на пользу.
Она медленно моргнула горизонтальными веками.
— Что же, — сказала она, — воистину, у каждого из нас есть свои слепые пятна.
***
Интерлюдия 2
***
Интерлюдия 2. Я расписываюсь перед вами в искренней ненависти
*
— Да вы нахрен шутите, — сказал Джейди, от шока даже позабыв свою по-королевски правильную речь.
Ну что же… Если быть ну вот совсем уж откровенной, Ли в глубине души некоторым образом разделяла его чувства. Ну то есть как. Частично разделяла.
Конечно, первый шок уже прошёл, и она даже нашла в предложении альданцев здравое зерно. Нездравое нашла тоже, конечно. Тем не менее, они с Танатосом пришли к относительному консенсусу по этому вопросу — настолько, насколько это в принципе было возможно.
Но то сейчас; а вот в момент, когда Танатос с лёгкой, ей одной заметной опаской сообщил: “Фобос хотел бы, чтобы боевые моды, ушедшие в отставку и нуждающиеся в образовании, обучались на Брайдине” — она, признаться, ошалела до состояния полной нецензурности. И принялась долго и обстоятельно объяснять Танатосу, почему то, что она только что услышала — самый большой галлюциногенный бред, который только можно вообразить.
Разговор вышел долгим, конечно. И не то чтобы приятным.
Танатос сразу обозначил, что в этом конкретном вопросе Фобос двигаться не намерен ни на йоту; Ли, в свою очередь, подробно объяснила, почему прямо сейчас это совершенно неуместно и невозможно. Разумеется, такая постановка вопроса с обеих сторон положила начало очередному столкновению лбами — не первому и не последнему, но весьма неприятному.
Тут надо сказать, что, как выяснилось на практике, личные отношения между двумя фигурами их масштаба являются классическим примером палки о двух концах.
С одной стороны всё оказалось не так страшно, как она с самого начала опасалась. В какой-то степени возможность максимально открыто обсудить проблему с глазу на глаз, пропустив все дипломатические выкрутасы и втиснув это самое обсуждение в график прямо между ужином при свечах и сексом — удобная штука. И быстро, и практично, и обе стороны заинтересованы в достижении компромисса. Опять же, возможность в любой момент связаться напрямую тоже очень даже способствовала как развитию их отношений, так и плодотворному сотрудничеству: они хватались за любой повод поболтать, и это на удивление положительно влияло на ситуацию в целом.
Но проблемы, разумеется, никуда не делись. И пресловутый конфликт интересов со всеми производными вместе был, без малейших преувеличений, самой главной из них… Или, возможно, на втором месте — после незабвенного Джереми Эдейла, позиционное противостояние Ли с которым пока что выходило в сухую ничью. Собственно, даже в счёте почти-успешных-покушений они шли ноздря в ноздрю. Малыш Джерри определённо лидировал по очкам (после последнего покушения Ли откачали только с помощью чуда, именуемого альданской медициной, и доказать его причастность не удалось). Ли, с другой стороны, удалось скинуть с политической доски ЗС сразу несколько важных для Эдейла фигурок разных масштабов. Некоторые из них последовали в тюрьму, другие в могилу, но так или иначе для Джереми это было большой проблемой. Его позиции шатались, и Ли с нетерпением ждала выборов, чтобы взорвать сразу несколько информационных бомб, самая крупная из которых была её бессменным помощником.
Джереми, в свою очередь, ни малейших иллюзий по поводу Ли не питал и пытался убрать её до выборов всеми имеющимися у него способами, прямыми и косвенными… К слову, одним из косвенных способов оказались весьма тёплые отношения Эдейла с ари Фобосом, которые первый весьма активно использовал, чтобы углубить ту самую проблему номер два. То бишь, конфликт интересов. Который, будем же честны, не просто был в наличии, но и цвёл махровым цветом.
Потому что, как острые углы ни обходи, а в их положении никуда от них не денешься: столкновение сторон остаётся таковым всегда. При этом, ни один из них не был готов (и зачастую не имел возможности) поступаться основными интересами своей стороны. И, как они оба ни старались складывать отдельно друг от друга мухи и котлеты, совсем уж избежать смешения всё же не получалось.
Опять же, над их головами тяготело неодобрение ари Фобоса, тяжёлое, как свинцовые тучи: он не выносил Ли в качестве пары Танатоса и даже не пытался этого скрывать. Возможно, сказалось прошлое, а может быть, влияние Джереми также сыграло свою роль. Но самым важным фактором, скорее всего, было всё же то, что Ли гвадка. И, что “ужасней”, она категорически не собиралась об этом забывать.
Не то чтобы было что-то новое в том, что боги новой эры вступали в романтические отношения с условными врагами… Строго говоря, практика показала, что только с ними и вступали. Была ли проблема в своеобразном отношении гражданских альданцев, живших при режиме Эласто, к модам, менталитете самих богов или чём-то ещё, но факт налицо: ари нравилось заводить отношения с теми, кого в том или ином контексте можно было назвать их врагами. Собственно, исключением была разве что ори Анжелика, но и по поводу неё ходили весьма интересные слухи.
Так или иначе, было как минимум несколько людей из того же ЗС, с которыми боги новой эры имели нечто личное. Причём печально известная ори Катерина, например, вообще была асом из старого доброго “Альфа-Вихря”, с которым Ли не раз приходилось сталкиваться в последние годы. Строго говоря, Ли вполне допускала, что они с самой Катериной знакомы — в том смысле, что пару раз пытались друг друга прикончить. Так что, можно сказать, между ними не было такой уж большой разницы… Если не считать того, конечно, что ори Катерина встретила своего бога, ари Родаса, уже после окончания войны. И даже несмотря на это с лёгкой руки тех самых богов стала для своей страны предательницей.