От его слов у меня заныла душа. Я прижалась к его губам в нежном поцелуе, проверяя, заставит ли печаль его отстраниться. Не заставила.
– Ваши законы запрещают вам… вступать в отношения со смертными? – прошептала я, позволив проблеску надежды закрасться в голос. – Помимо звездных матерей?
Он вглядывался в мое лицо, разыскивая нечто неведомое.
– Нет, не запрещают.
Я облизала губы, пробуя его на вкус. Я словно стояла на краю пропасти и опасалась опустить взгляд, чтобы не потерять равновесие.
– Полагаю, моя жизнь для тебя – всего лишь вздох.
Печаль углубилась.
– Я здесь, и могу коснуться тебя только из-за нее.
Из-за Луны. Из-за того, что она у него отняла.
То, что его армия пыталась отвоевать обратно.
Я не знала, как ответить. Не совсем понимала его сущность. Да разве мне по силам? Простой смертной? Я лишь прислонилась лбом к его ключице и стояла с ним в тускло освещенной пристройке, пока свеча не догорела дотла.
И только позже, бредя домой сквозь непроглядную ночь, я вдруг осознала, что поцеловала бога.
На следующий день я не брала в руки карандаш. Не стала бы, будь у меня хоть все время мира, поскольку не знала, что рисовать. Я выплеснула свое вдохновение в множестве работ, и теперь мне нужно было восстановить ресурсы.
Оставалось надеяться, что Сайон спрятал мою последнюю картину, ибо у меня не было ни сил, ни терпения объясняться с тем, кто на нее наткнется.
Зайзи и Энеру встревожила моя молчаливость, однако я заверила их, что просто устала, при этом нисколько не покривив душой, и помогла им с ежедневными задачами: помазала бальзамом суставы бабушке и сводила Лозу к реке, покормила овец и убралась в стойлах. Луна сияла высоко в небе, и Сайон старался держаться подальше от ее внимательного ока. Интересно, заметила ли она его во время нападения разбойников и успела ли выглянуть из-за облаков, когда он осветил овсяное поле? Узнала ли его?
Почти все мысли по-прежнему занимал Сайон. Когда я легла вздремнуть после полудня, он мне приснился, и хотя образы были бессмысленными, от них у меня защемило в груди. Позже я с улыбкой смотрела, как он стирает под четким руководством Энеры. Если мама узнает правду о Сайоне, то провалится сквозь Землю. Возможно, упадет в обморок. Или потеряет голос на год или два.
Когда Луна нырнула за горизонт, я нашла его на крыше. Свое сигнальное сооружение он разобрал, поскольку его уже увидели божественные солдаты, и вернул желоба на место. Я взобралась по лестнице и села рядом с ним в уютной тишине, прислонившись к нему и его теплу.
Через некоторое время спросила:
– Где она теперь?
– Хм?
– Звездная мать, которая выжила? Которую ты любил?
Он оглядел небо. Указал на звезды, образующие Малую Медведицу.
– Там.
Как человек может жить в созвездии?
– Почему она там, а не здесь?
– История Серес уникальна, – ответил он низким, успокаивающим голосом. Имя женщины показалось мне очень красивым. – Пережив рождение нашей первой звезды, она вернулась на Землю, но не в свое время. Ее прежняя жизнь была навсегда утеряна для нее. Она нашла поддержку в том существе, которое несло за это ответственность.
Я посмотрела на него.
– В том, из-за кого она попала в другое время?
Сайон кивнул.
– Он был беглым преступником, но она отчасти вернула украденное им время. Она провела его со мной, и когда прошел срок, они оба возвратились на Матушку-Землю. У них родились смертные дети, а потом они присоединились к своей небесной семье.
Я взглянула на семь звезд, образующих Малую Медведицу. Небесная семья. Звездная мать. Значит, те звезды были ее детьми. Несколько. Но они могли родиться только от Солнца…
У меня отвисла челюсть.
– Она бросила тебя ради него!
Сайон потер подбородок. Он был таким спокойным, таким умиротворенным.
Только не я! В голове не укладывалось, как кто-то мог предпочесть другого этому мужчине, этому богу, который тихо служил, не ожидая никаких благодарностей, который говорил так честно и любил так пылко. А она вон живет на небе, сверкает, глядя на нас сверху вниз, словно в насмешке…
– Как? – Я не стала скрывать возмущения в голосе. Негодование чуть ли не сочилось из пор. – Как она могла променять тебя на беглого преступника?
Он ответил, даже не переведя дыхания:
– Потому что она его любила.
Эти слова остудили мой гнев так, будто я нырнула в прорубь. Я уставилась на него, раскрыв рот, ожидая признаков цинизма, укола жестокости. Но не дождалась. Он смотрел на звезду, которую мы называем Полярной, с нежностью.
И тут, вот так легко, я увидела, насколько он стар. Увидела прожитые им века, тысячелетия. Ибо только кто-то столь древний, столь опытный мог поведать столь душераздирающую правду с таким смирением, с такими пониманием и зрелостью. Впервые я почувствовала себя рядом с ним маленькой девочкой и увидела все то, чего во мне не было.
Я облизала губы. Потеребила подол шали. Принялась разглядывать его, смотревшего на небо, пока эти захватывающие дух глаза не переместились на меня.
Чуть громче, чем хрип, я спросила:
– Может ли любовь быть такой могущественной?
Его губы изогнулись в уже привычной мне скромной улыбке. Он провел пальцами по моей косе. От одного лишь этого простого жеста душа у меня воспряла.
– Любовь вечна, при этом ее способны создать все существа. В ней заключена самая могущественная сила – сила больше, чем в литературе, скульптуре, фольклоре. Смертные познали ее глубже всех. Она остается во Вселенной надолго после того, как они уходят.
«И что произойдет, когда уйду я?» – хотелось спросить мне, но в горле застрял ком, и я не желала проявлять перед ним слабость. Или, точнее, не желала проявлять слабость вообще.
Я была смертной. Мое тело состарится и умрет, а дух отправится в загробный мир. Но Сайон… Участь Сайона – избегать смерти вечно. Ему негде упокоиться.
В этом и заключалось наше самое принципиальное отличие.
Внезапно он напрягся и приложил палец к моим губам, веля молчать. Лоб прорезали морщины, и от того, как глаза всматривались в ночь, разглядывая нечто невидимое мне, у меня по спине пробежал холодок страха.
Сайон встал, увлекая меня за собой.
– Иди в дом, – прошептал он.
Я схватила его за предплечье.
– Что? Почему?
Он оглядел небо. Мышцы под кожей были твердыми, как камень.
– Приближаются ее воины. Их не волнуют смертные. Оставайтесь в доме, и вам не причинят вреда.
Сердце ушло в пятки. Я резко обернулась, пытаясь разглядеть то, что увидел он.
Перед звездами скользнула огромная змеевидная тень.
Меня пронзило одновременно холодом и жаром, вызывая гром в костях.
Сайон развернул меня лицом к себе.
– Защити их.
«А кто защитит тебя?»
Однако я напомнила себе, что он бог, пусть его силы и украли, и, коротко кивнув, поспешила вниз по лестнице. На последних ступенях нога соскользнула, и я неловко скатилась на землю. Плотнее запахнув шаль, побежала вокруг дома. Сердце бешено колотилось в груди, дыхание сбивалось. В камине на кухне ярко горел огонь, сверху висел котел. Мама чистила картошку. Ката убирала травы.
– Зайзи… – выдохнула я. – Где Зайзи?
Мама замерла.
– Что случилось?
– Где Зайзи?!
– Пошла за яйцами…
Короткие волоски на шее сзади встали дыбом. Курятник находился с другой стороны сарая…
Подгоняемая тревогой, я кинулась обратно к выходу.
– Закройте за мной дверь. Не открывайте никому, кроме меня и Зайзи…
– Да что с тобой такое? – рявкнула Ката.
Я рывком распахнула дверь.
– К нам пришла война богов.
Глаза у мамы стали такими же круглыми, как у Лозы. Бабушка глядела на меня так, словно я окончательно лишилась рассудка.
Энера начала что-то говорить, но ее заглушил громкий и отдаленный грохот.
Мгновение мы молча смотрели друг на друга.
– Не выходите, – предупредила я и выскочила наружу.
Обойдя дом, я бросилась к сараю и задушенно ахнула: часть сеновала была уничтожена. Сайона я заметила сразу же, поскольку у него светилась кожа, хоть и не так ярко, как когда он оживлял овес. Рядом с ним стоял божок, один из тех, с которыми он беседовал несколько дней назад, – тот, что мерцал звездами раннего утра.
Над сеновалом зависло огромное… нечто. Его сложно описать словами. Сотканный из теней дракон? И эти тени поглощали свет вокруг. Мне никогда не доводилось видеть настолько глубокой черноты.
Он рванулся вперед, и у меня внутри все оборвалось.
Затем произошло сразу несколько событий. С северной стороны примчался другой божок – рогатый, – со сверкающим мечом в руках, и устремился к земле. Сайон испустил вспышку света, которая на мгновение меня ослепила. Я заморгала, перед глазами замелькали цветные пятна. Вновь раздался грохот. Когда зрение прояснилось, я разглядела третьего божка, высокую синюю женщину: ее сжимали сотканные из тени щупальца, а в следующий миг отшвырнули в сторону. Я не услышала звука падения.
Имя Зайзи застряло в горле, я не осмелилась позвать сестру и привлечь к себе лишнее внимание. Добравшись до сарая, я направилась ко входу длинным обходным путем, прячась от лунного света…
Дракон вновь бросился в атаку. Я прикусила губу, чтобы не закричать. Небесные существа двигались так стремительно, что мое сознание едва за ними поспевало, особенно в темноте. Сияние Сайона потухло, и я успокаивала себя мыслью, что он специально его потушил, прячась.
Меч рогатого божка разил метко, и дракон издал неземной вопль. Если бы яд можно было услышать…
О боги, а вдруг Зайзи была в поле и попала в ловушку? Вдруг она уже… мертва? При этой мысли меня пронзил ужас.
Внимание привлек блеск в небе. Мерцающий божок сражался с тенью, отдельной от дракона. Вскоре они отлетели в сторону и исчезли из поля видимости. Дракон вновь бросился в атаку, оттесняя остальных в том же направлении…
Я завернула за угол сарая и чуть не вскр