Затем пришел ответ от главного священника. Он прислал мне расшифровки половины свитков и пообещал прислать остальные после зимы. Я неутомимо их изучала, пока даже мама не начала жаловаться, что я мало отдыхаю и перевожу все свечи в доме.
Весной пришла последняя расшифровка, а также письма от ученого. К тому времени я вновь встала на ноги и сама писала письма. Я спросила ученого обо всем, что он знает о звездных матерях, божках и бессмертии. Наверняка он принял меня за помешанную, однако, когда я отправила ему рассказ о нападении Луны на мой дом – не упоминая о причастности Сайона, – он уступил и прислал мне копии собственных исследований, пусть и заставил сперва подписать соглашение о том, что ничего из этого я не опубликую.
Таких намерений у меня не было.
В его заметках я обнаружила уже знакомое мне имя: Серес Вендин из Эндвивера. Имя, которое не раз слетало с губ Сайона. Выжившая звездная мать. У священника было три разных пересказа ее истории, которые противоречили друг другу, – даты расходились на семьсот лет, – а еще рисунок вышивки с изображением ее родословной. Хотя жизнь Серес вызывала глубочайший интерес, Сайон был прав: какая бы из историй не оказалась истинной, ее пути мне не повторить.
Я поддерживала связь с миром через этих трех мужчин, по мере возможности вытягивая из них другие контакты. К лету мне перестал отвечать ученый. Зайзи в конце концов вернулась домой, к своим обязанностями знахарки, а я осталась заниматься обычными делами, которыми занималась еще до того, как с неба исчез Солнце. К осени я вытянула из Элджерона все, что только могла.
«Время лечит любые раны» – известное выражение, о котором неоднократно напоминала мне мама. Я не знала, как себя чувствовать от того, что доказала его ошибочность. Мои душевные раны были такими же свежими и болезненными, как и в ночь ухода Сайона.
Меня по-прежнему мучили его слова, сказанные на поле: «Обрести бессмертие невозможно. Иначе люди уже бы его достигли».
Я начала все по новой, на случай, если упустила какую-то важную деталь в Священных Писаниях, свитках и исследованиях ученого. Я занималась на улице, на прохладном осеннем воздухе, где чувствовала на лице тепло Солнца. Его присутствие действительно было ощутимым, но будто бы очень далеким: я словно высматривала его в подзорную трубу, где он едва выделялся среди степей. Тем не менее я его видела и порой чувствовала, как нагревается кольцо с янтарем на пальце – впрочем, не исключено, что это была игра воображения.
Довольно скоро, когда листья начали окрашиваться в разные цвета, а урожай почти собрали, в гости приехала Зайзи со своей мамой, чтобы провести время с семьей, пока зима не замела дороги.
Сестра нашла меня, когда я сидела на табурете возле сарая, лицо грел Солнце, медленно опускавшийся к горизонту. Вокруг меня лежали различные бумаги. Хотя я восстановила силы, Тью не ушла. И хотя я старалась не зависеть от божка, ее присутствие меня радовало. Не только ее дружба и откровенность, но и то, что она была символом Сайона. Символом его любви, его беспокойства обо мне. В некотором смысле, его руками.
Семья Зайзи, разумеется, не знала правду: они думали, что я пострадала во время нападения разбойников. Сестра сочинила историю о том, как один из воров швырнул в меня лампу, и раскаленное масло оставило ожоги. Поэтому, когда неподалеку находилась Даника, Тью пряталась.
Теперь же миниатюрный божок сидела на ручке маслобойки и раскачивалась на ней, как ребенок на качели. Зайзи присела передо мной на корточки и долгое время молчала. Когда она потянулась к моим записям, я ее не остановила.
Мне не помешала бы помощь.
Прошли минуты, прежде чем сестра заговорила.
– Почему тебя все это волнует, Айя?
Я взглянула на нее, нахмурившись.
Вздохнув, она отложила книгу, которую держала в руках.
– Ты бегаешь за Ним.
– Мне не нужно бегать за тем, кто уже мой. – Я перевернула страницу с расшифровками.
Зайзи рассмеялась.
– Хочешь завладеть нашим богом?
Тут мы, вероятно, подумали об одном и том же, поскольку обе посмотрели на кольцо у меня на пальце. Она тоже была в той комнате после того, как к Сайону вернулась сила, растерзав меня и оставив истекать кровью на полу. Она слышала наш разговор. И знала все остальное.
Проглотив ком в горле, я сказала:
– Почему Вселенная создала нас такими совершенно разными? Какой в этом смысл?
Сестра покачала головой.
– Не знаю. Ранги, классы, касты… Кажется, они вечные.
– Но они – не законы. – А я знала законы. – Не может быть, чтобы разделяющая нас пропасть была непреодолима. Ему это не по силам, поэтому придется мне.
Зайзи подождала, пока я не встречусь с ней взглядом.
– Когда ты в последний раз рисовала?
Поджав губы, я взяла в руки свой альбом и пролистала семь страниц назад, к крошечному портрету матери в углу. Она постоянно обо мне беспокоилась, но я не могла отвлекаться на чувство вины.
На противоположной странице находился похожий рисунок, изображающий Сайона.
– Он того стоит? – Зайзи указала на многочисленные записи. – Все это ради мужчины?
Я закрыла альбом.
– По-твоему, я просто им увлеклась?
Сестра не ответила.
Отложив работу, я оперлась на колени.
– Мне почти тридцать шесть, Зайзи. Я была замужем и не любила мужа. Сайон… Он коснулся вечности и выдернул мою душу из когтей смерти, рискуя собственной жизнью. Неужели в ответ мне сложно хотя бы прочитать несколько книг?
Сестра заерзала.
– Ты пойдешь дальше, Ай, я же тебя знаю.
Тью перестала раскачиваться, и, хотя у нее не было глаз, я почувствовала на себе ее внимательный взгляд. Губ коснулась легкая улыбка.
– В нем есть… тяжелый груз печали. Груз, который лежит на его плечах постоянно.
– «Всякий раз, когда я любил, – прошептала Зайзи, – я терял».
Меня потрясло, что она запомнила его слова, произнесенные в моей тлеющей спальне. Возможно, они поразили ее так же сильно, как меня?
– «Таково мое бремя», – закончила я.
Мы долго сидели в тишине, прежде чем сестра сказала:
– Цепи.
Я внимательно заглянула ей в лицо.
– Я видела ту картину в сарае, – призналась она. – Цепи вокруг Него, разорванные в гневе. Твое самое неординарное творение… и в то же время самое красивое. – Она пожала плечами. – Хотя я не видела тех, что остались в Элджероне.
Комок в горле вернулся.
– Спасибо, – выдавила я.
Она выдрала травинку из земли, и еще одну, и еще. Я наблюдала за ней несколько минут, прежде чем собрать записи.
– Знаешь… – начала она и оборвала себя, будто не хотела выпускать слова наружу. Я замерла в ожидании: пришла ли сестра меня отругать или передать беспокойство семьи в попытке образумить? – Ходят слухи… Всего лишь слухи. – Она бросила на меня суровый взгляд, будто я уже совершила нечто немыслимое. – Братья упомянули об этом после того, как вернулись с той охоты, после Его падения. Они говорили о… божке, живущем в Фердаунах.
Такого поворота я не ожидала. Хребет выпрямился, позвонок за позвонком, натягивая скрытую платьем тугую кожу. После выздоровления я старалась всегда одеваться и мыться в одиночестве, поскольку при виде уродства на моем теле мама начинала плакать. Вероятно, Ката испытывала те же чувства, просто гораздо лучше умела их скрывать.
– Божок, – повторила я. Тью подлетела ко мне и приземлилась на колено – легкая, как бабочка.
Зайзи кивнула так, будто голова стала тяжелее, чем у Лозы.
– Всего лишь слух… Но я слышала его из нескольких источников. Вся эта переписка… не остается незамеченной. Люди болтают.
Я пошевелила губами, но не ответила. Еще один божок! Я спрашивала о бессмертии Сайкена и Тью. Оба ничего не знали. Вот только они – придворные Сайона и не жили на Матушке-Земле. Возможно, этот божок сумеет заполнить пробелы в моем исследовании. Я узнала у смертных все, что могла. Возможно, следовало переключиться на небесные существа.
– Нужно его найти, – сказала я.
Зайзи поморщилась.
– Так и знала, что ты это скажешь!
Тью подлетела с моего колена и зависла в воздухе.
– Я не советую путешествовать!
Зайзи разорвала травинку на крошечные клочки.
– Ай, это всего лишь слухи… И близится зима.
– Фердауны на юге, там теплее. И я могу добраться до них за четыре дня, если поспешу.
Тью жужжала от беспокойства.
Зайзи вскинула на меня взгляд. Насупила брови. Вздохнула.
– Мы можем.
Предложение заставило меня замереть.
– Я не стану отрывать тебя от семьи, Зайзи. Или от обязанностей знахарки.
– А я не позволю тебе отправиться в Фердауны без сопровождения.
– Я возьму Тью.
Божок переливисто пискнула.
Зайзи склонила голову и нахмурилась с таким видом, будто я собиралась взять в попутчики тряпичную куклу. Я положила руку ей на плечо.
– Спасибо за предложение, но я знаю дорогу. Давно туда не ходила, но…
– Я иду, – не сдавалась она.
Ее настойчивость меня подбодрила, и в то же время внутри все сжалось. Взглянув на свои записи, я пробормотала:
– Ты и так столько для меня сделала.
– Айя… – Она дождалась, когда я вновь на нее посмотрю. – Ты оплатила мой выкуп невесты. Неужели ты не понимаешь, скольким я тебе обязана?
Дрожь пробежала по плечам. Я потеряла дар речи.
Много лет назад, вскоре после смерти Эдкара, Зайзи написала мне в Элджерон и с отчаянием рассказала о своих распрях с семьей, особенно с матерью. Родители хотели выдать ее замуж, и даже присмотрели пару женихов. Сестра считала брак своим самым страшным кошмаром: придется бросить учебу, уехать из Гоутира и связать свою жизнь с мужчиной, которого она не способна полюбить, поскольку Матушка-Земля сделала ее отличной от окружающих, и такая любовь вселяла в Зайзи отвращение. Не зная, где искать спасения, она обратилась ко мне.
Я сразу же примчалась, тронутая ее мольбой и нашей душевной близостью, которую мы разделяли с детства. Я прибыла как раз в момент составления брачного договора. Дв