– Кто ты такая? – то был не просто вопрос, а требование.
– Меня зовут Айя Рожанская. Я проделала долгий путь ради аудиенции с вами.
– Из Рожана, – повторила она: это имя явно ее заинтересовало, но она не озвучила своих мыслей.
Осознавая, что силой мне ничего не добиться, я смиренно поклонилась.
– Прошу, госпожа. Умоляю вас, верните украденное вами. Я…
– Ха!
Я оборвалась на полуслове и подняла взгляд.
Луна хлопнула в покрытые шрамами ладони.
– Украденное мной! Какое, однако, дерзкое заявление. – Она резко обернулась, ткань накидки и длинный шлейф развевались у нее за спиной, когда она шла обратно к стеклянному креслу. – Матушка-Земля сама мне его дала, глупое ты дитя.
От потрясения я распрямилась.
– Отдала? С чего бы Она стала…
– Ты не первая, кто желает совершить со мной сделку. – Она вновь повернулась ко мне, не дойдя до трона. – Ваша дорогая Земля – трусиха. Она отдала мне частичку своего сердца в обмен на мир. – Луна фыркнула. – Я согласилась, разумеется. Кто откажется от божественной силы? От силы созидания?
Ее лицо исказилось, сморщилось и стало поистине уродливым.
– Но ничего не вышло. – Луна пожала плечами. – Она не выполнила свою часть сделки, поэтому я не выполнила свою.
Я недоуменно покачала головой.
– Почему вы не вернули Ей осколок сердца и не поговорили? Она не совсем в сознании для…
– Молчать! – Слово проскользнуло по комнате, как предостережение гадюки. Я так быстро закрыла рот, что клацнули зубы.
Она еще мгновение сурово на меня взирала, прежде чем опуститься на трон. Но я поняла, о чем она умолчала, видела тех демонов и те полуразрушенные статуи. Матушка-Земля выполнила свою часть сделки. Просто Луна не может творить так же, как Матушка-Земля. Она недостаточно сильна. Или, как выразился бы Сайон, не в том смысл ее существования, и даже бог не способен изменить устройство Вселенной.
Наши взгляды встретились. Она прижала одну руку к большому шраму на щеке, скрывая его.
– Но кто ты такая, Айя Рожанская? – заговорила она так, словно вовсе не сердилась мгновение назад. – Просвети меня, дабы я могла решить, как с тобой поступить.
Я тяжело сглотнула, борясь с захлестываю- щим меня страхом. Если Луна захочет мне навредить или даже убить… Здесь мне никто не поможет.
– Я – дочь фермерши. Большую часть жизни я была художницей, пока не отказалась от своего мастерства.
– Художницей? – Луна оживилась, на губах расплылась дьявольская улыбка. – Как интересно. Создала что-то примечательное?
Мгновение я раздумывала, стоит ли говорить ей правду. Но она наверняка почувствует малейшую фальшь.
– Я работала над собором Солнца в Элджероне.
Улыбка исчезла.
– Да? Ах, видела я его. Та еще безвкусица.
Я не ответила.
Она облокотилась на подлокотник, предавшись размышлениям, и я не стала ее отвлекать. Через несколько минут она сказала:
– Давай заключим сделку, Айя.
От этих слов у меня одеревенели мышцы. Раны, нанесенные предательством Черепа и Прута, были еще свежи.
– Создай образ, воздающий мне должное, и ты получишь то, что разыскиваешь.
Я раскрыла рот. У меня больше не было таланта. Она это знала. И все же…
– Вы серьезно? – Будет сложно. Придется учиться всему заново… Возможно, получится привлечь товарищей из Элджерона. Мы придумаем что-нибудь грандиозное, например, фреску…
– Ну, разумеется, – обиженно фыркнула Луна.
Мне по-прежнему известно в теории, как рисовать, разве нет? Наверняка у меня получится… Ради него я приложу все усилия.
Осторожно прощупывая почву, я спросила:
– Сколько у меня будет времени?
Она мило улыбнулась.
– Сколько угодно. – Подняв полы платья, она оторвала клочок. – Заключим договор.
Я смотрела на ткань, когда Луна начала писать кончиком пальца.
– Я предоставлю все необходимое, – сказала она. – Но результат должен мне понравиться.
Я кивнула.
– Могу ли я вернуться в Элджерон, чтобы…
– Нет! – жестко отрезала она. – Ты будешь работать здесь.
По рукам побежали мурашки. Впрочем, я не в том положении, чтобы торговаться. О коллегах можно забыть.
– Откуда мне знать, что вы не откажетесь от сделки?
Луна нахмурилась.
– Если ты такого дурного мнения обо мне, то не заключай сделку.
Я облизала пересохшие губы.
– Но Матушка-Земля…
– Она обещала мне силу созидания! А Ее дар таковым не являлся. Она лгунья. – Ее голос был каменным и сухим. Луна встретилась со мной взглядом, словно бросая вызов. Затем добавила: – Даже богини и полубогини связаны высшей силой.
Не знаю, заключила ли она с Матерью-Землей письменный или устный договор, но Луна явно нашла лазейку.
Нельзя было допускать повторения подобного. Но нельзя и уйти. Таким образом я признаю поражение.
Я расправила плечи.
– Тогда пообещайте, что во время моего пребывания здесь мне не причинят вреда и что меня в целости и сохранности вернут домой, когда работа будет закончена.
Луна раздумывала несколько мгновений.
– Ладно. – Черкнув что-то в договоре, она пересекла комнату и протянула его мне. Он был написан на рожанском, а буквы светились мягко, как и ее кожа. Я дважды перечитала документ. Она изложила все: произведение искусства, которое ей понравится, выполненное в ее владениях, все необходимые материалы будут мне предоставлены.
– Подписывай же, Айя Рожанская, – нетерпеливо сказала Луна и надела мне на голову корону из серебристого света. – По-другому отдавать сердечко я не намерена.
Я справлюсь. Как-нибудь, да справлюсь. Обязана справиться.
Подняв указательный палец, я подписала свое имя: А-Й-Я.
Едва я отняла руку от последней буквы, тронный зал вокруг исказился, превращаясь в размытую тень. Меня подхватил порыв ветра, дергая волосы и одежду, жаля кожу. Я попыталась закричать, но звука не было. Холод пробирался до костей, и от ощущения падения внутренности болезненно сжались…
Внезапно все стихло. Вокруг царила тьма. Я не видела собственных рук. Ничего не видела, даже странную корону, которую Луна водрузила мне на голову.
– Добро пожаловать в Забвение, глупая смертная, – эхом отозвался ее бестелесный голос. – Неужели ты не в курсе, что мне принадлежит вся тьма? Теперь узнаешь, что случается с теми, кто осмеливается меня обвинять.
Я потянулась к ней, но ничего не почувствовала. Ничего ни впереди, ни позади, ни надо мной… одна лишь тьма. Сердце принялось биться все быстрее и быстрее, пока я не перестала чувствовать промежутки между ударами. Пока уши и голова не утонули в неистовом барабанном бое…
– Когда будешь готова умереть, – прошептал ее отдалявшийся голос, – сними корону.
И она исчезла.
Вдруг это правда?
Что я не смогу к тебе попасть?
Глава 19
В договоре сказано о царстве Луны, а не о лунном дворце.
Она права. Я – круглая дура!
Следовало потребовать уточнений, но я слишком мало знала о небесах, чтобы вообще подозревать о существовании подобного места…
А я, по-прежнему ли существовала я?
Я плакала. Кричала во тьму. Бежала и проваливалась в пустоту, и опять бежала, но ничего не достигала. Ничего. Ни света. Ни дверей. Ни звука.
Позже, гораздо позже, я узнаю, что представляет собой моя тюрьма. Забвение – это пространство за пределами сотворенной Вселенной, не буквально, а по смыслу. Темнота, заполнявшая края и складки. И Луна заперла меня на ее задворках, отгородив от остального существования.
Создав мой собственный ад.
Время шло. Много времени. А может, оно просто замерло? Я не чувствовала жажды. И голода. И нужды. Я не знала, что тому способствовало: устройство Забвения или заколдованная корона, плотно лежащая на моей голове. Но знала, что если снять это украшение, меня ждет смерть, и все закончится.
Я шла вперед, ползла, шла и ползла, но тьма никуда не девалась.
А затем я лежала… парила… существовала, по ощущениям, целую вечность. Меня обвели вокруг пальца. Вскоре я начала осознавать, что никто никогда меня не найдет, даже Сайон. Я уже не увижу ни маму, ни бабушку. Не вернусь на ферму и не почувствую траву под ступнями. А Зайзи… Сколько она будет меня ждать? Слишком долго. Вероятно, я разрушила ее жизнь, как и свою.
Ист тоже умрет.
Я и не догадывалась, что те прощания… все прощания… будут последними.
И Сайон… Ох, Сайон! Он будет меня искать и не найдет. Я сняла его кольцо. Разбила его надежды так же, как разбила свои.
Вот только он не может избавиться от страданий, просто сняв корону.
Я рыдала. О, как же я рыдала! Выла, как сумасшедшая, визжала, как демон, металась, как дикий зверь. Вновь и вновь, пока совсем не обессилела. Однако отдых ничем не отличался от бодрствования. В этом жутком месте меня не находили даже сны.
Позже… Невозможно было определить, сколько прошло времени. Позже я обдумала условия договора. Вспомнила все прочитанное в нем. Луна была обязана предоставить мне инструменты и не могла причинить физического вреда, но работа… ей должен понравиться результат. Даже если мой талант вернется и усилится, как создать что-то в кромешной тьме? А если получится, то что мешает Луне назвать непригодным даже самое прекрасное творение? Ее ничего не связывало. Она будет держать меня здесь до тех пор, пока я по-настоящему не потеряю рассудок и не покончу с собой.
Неужели в моей жизни нет пути, который не ведет к страданиям?
Мой траур превратился в порочный круг печали, отрицания, гнева, оцепенения. Я проходила по этим стадиям вновь и вновь, и последняя усиливалась каждый раз, пока я не стала такой же бесчувственной и безжизненной, как те статуи в каньонах Лосоко.
Однако.
Забвение не могло забрать у меня воспоминания. Мысль о статуях напомнила о моих статуях – о тех, которые я создала в Элджероне, которые создала для заказчиков, для себя – все от последней и до самой первой. Я подумала о руках моих наставников, о влажности глины, об ощущении того, как по ней скользит стек. Я вспоминала, и пальцы подергивались, пытаясь повторить то, что происходило перед моим мысленным взором.