Более полно традиции коренной русской философии в XX в. сохранились в трудах таких русских философов, как Г. В. Флоровский, И. А. Ильин, Л. П. Карсавин, А. Ф. Лосев.
Г. В. Флоровский в своей книге «Пути русского богословия» проследил движение отечественной мысли в христиан ский период, неразрывность веры и жизни, крушение духовных основ жизни с ослаблением и падением веры.
И. А. Ильин наиболее последовательно проводит идею цельности человеческого духа как условие полноты человеческой жизни, «личного духовного состояния человека». В трудах «Религиозный смысл философии» и «Аксиомы религиозного опыта» Ильин углубляет традиционные принципы русской философии, неразрывности веры и жизни, становление человека через «религиозный акт».
Л. П. Карсавин развивал учение о всеединстве, пытался связать русскую духовную философию с неоплатоническим направлением западной философии, впадал в искушение религиозно-философских искателей н. XX в. Тем не менее, в своем анализе он приходит к важному выводу, непосредственно смыкающему его с традицией коренной русской философии: государство, если оно действительно стремится к осуществлению христианских идеалов, в конечном счете должно слиться с Церковью.
А. Ф. Лосев в «Истории античной эстетики» рассматривает сущность бытия вообще. «Его любимой идеей всегда была сущность, которая проявляется. Он любил, чтобы сущность как можно больше проявлялась вовне, почему он и называл свою историю философии историей эстетики» (А. Тахо-Годи). Как христианский мыслитель А. Ф. Лосев наиболее точно сформулировал явление последнего тысячелетия – с эпохи Возрождения осуществляется развертывание сатанизма в форме капитализма и социализма.
Высшими достижениями русской духовной мысли ХХ века были учения двух выдающихся подвижников Русской Церкви святого Иоанна Кронштадтского и митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева). С дерзновением и властью святой Иоанн Кронштадтский свидетельствует о тайне Церкви как единого тела и о том, как она жива и действительна во Святейшей Евхаристии. «Мы одно тело Любви… Тверди все – одно. Мы, говори: “одно”. Евхаристия утверждается вновь как средоточие христианского бытия. Оживает и восстанавливается таинственное или сакраментальное восприятие Церкви, так ослабевшее за последние столетия, и всего больше от моралистических соблазнов. И в этом закладывается вновь основание для богословия теоцентрического, в преодоление искушений богословского гуманизма». «Все Божие, ничего нашего». У святого Иоанна вновь открывается «забытый путь опытного богопознания». И в этом «опыте», духовном и евхаристическом, преодолевается всякий богословский «психологизм». Духовная жизнь и опыт таинств – таков единственный надежный путь к догматическому реализму. Это возвращение к духу святых отцов. И возвращение не в исторической симпатии только и не в подражании, но в обновлении или возрождении самого святоотеческого духа. «Церковь есть вечная истина» (протоиерей Г. Флоровский). Святой праведный Иоанн Кронштадтский считал, что «Отечество земное с его Церковью есть преддверие Отечества небесного, потому любите его горячо и будьте готовы душу за него положить». Великий святой предсказывал восстановление мощной России, еще более сильной и могучей. «На костях мучеников, как на крепком фундаменте, – учил он, – будет воздвигнута Русь новая – по старому образцу, крепкая своей верою во Христа Бога и Святую Троицу; и будет, по завету князя Владимира – как единая Церковь. Перестали понимать русские люди, что такое Русь: она есть подножие Престола Господня. Русский человек должен понять это и благодарить Бога за то, что он русский».
В конце ХХ века идеал русской философии пробуждается в трудах митрополита Санкт-Петербургского и Ладожского Иоанна (Снычева) «Самодержавие духа (Очерк русского самосознания)» и «Русь соборная»). Каждая из этих книг является бесценным достоянием русской национальной идеологии. Вслед за святым Иоанном Кронштадтским владыка Иоанн провозглашал, что «родиться русским есть дар служения». Православная Россия стоит на страже духовного мира всего человечества. Ей определено Господом «до конца времен стоять преградой на пути зла, рвущегося к всемирной власти. Стоять насмерть, защищая собой Божественные истины и спасительные святыни Веры». Единственный путь спасения России, а значит и всего христианского мира, – путь объединения вокруг русских вековых святынь, путь спасения русской соборности и державности, путь духовного прозрения и очищения. «Сумеем пробиться к Богу сквозь толщу лжи и клеветы, нагроможденную христоненавистниками, – учил владыка, – значит, сумеем возродить Святую Русь. Отступимся – Россия погибнет».
Русское мужество – вот что нам нужно!
Интервью газете «Завтра»[1]. Беседа с В. Г. Бондаренко
Владимир Бондаренко. Про Вас, Олег Анатольевич, ходят легенды. Вы – из породы русских подвижников. То, что делаете Вы, обычно делает целый институт. Как возникла Ваша мощная мыслительная организация, задумавшая целую двадцатитомную «Энциклопедию русского народа»? Кто Вас поддерживает?
Олег Платонов. Не следует слишком переоценивать мою персону. Когда я начинал исполнять замысел, я был частью большого коллектива из «Общества охраны памятников». Этот коллектив возник в начале восьмидесятых годов. Это были русские патриоты, которые хотели благотворных перемен в своей стране, чтобы направить ее развития в русло национальных православных истин. В то время в обществе существовали две силы. Одна сила хотела реформ в нашем национальном русле, а другая, и более многочисленная, хотела реформ в русле космополитическом. Одним из центров русского патриотического возрождения и стал ВООПИК (Всесоюзное общество по охране памятников истории и культуры), в работе которого я активно участвовал. Мы помогали восстанавливать исторические памятники. Но каждый из нас становился ученым-подпольщиком по возрождению исторической Святой Руси. Я начал писать книгу по истории русского народа с древнейших времен до наших дней. Постепенно вокруг меня образовался целый коллектив единомышленников. Мы собирали материалы и очень много путешествовали по историческим местам России. Мы составляли программу на каждый год и по этой программе путешествовали. Там были не только памятники старины, не только православные храмы, древние монастыри, но и места рождения и пребывания наших русских подвижников, мыслителей, которых в то время никто не знал. Например, мы впервые открыли Нилуса, объездили все места его жизнедеятельности. Тогда он был просто вычеркнут из истории России. И среди своего русского круга при помощи самиздата распространяли все его сочинения. В том числе «Протоколы сионских мудрецов». Но о «Протоколах…» давайте поговорим позже. И вот создался достаточно крепкий коллектив единомышленников. Мы издавали материалы, связанные с жизнью крупнейших русский мыслителей: Константина Леонтьева, Данилевского, Розанова, Меньшикова и других. Мы поняли, что нельзя изучать памятники русской старины, не опираясь на труды русских национальных мыслителей. Это был начальный этап нашего развития. В дальнейшем он стал для меня той отправной точкой для создания «Энциклопедии русского народа».
В восьмидесятые годы для меня наступил второй, более высокий этап в моем развитии как историка. У меня уже было написано несколько рукописей, но писал я «в стол», как Александр Солженицын, он был писатель-подпольщик, я был ученый-подпольщик. Все, что я писал, было тайной даже для моих друзей из ВООПИКа. Думаю, я поступал правильно. В нашей среде было много сотрудников спецслужб. Я отношусь к ним без предубеждения. Многие из них сами были или становились истинными патриотами России и немало помогали мне в дальнейшем в сборе тех или иных материалов. Жаль, я не могу еще назвать их имен. И среди военных самого высокого ранга было много русских патриотов.
В. Б. Думаю, что в любой организации, особенно идеологического направления, в любом издательстве, в любом журнале, в любой газете, в ЦК КПСС и в КГБ было во все времена немало русских патриотов.
О.П. К сожалению, их там было гораздо меньше, чем наших врагов или просто равнодушных чиновников. И наши сторонники, как мне кажется, были больше запуганы, чем наши оппоненты. Многих Вы, Владимир Григорьевич, даже знаете. Эти люди очень здорово помогли мне в работе над «Терновым венцом». Они предоставили мне из тайных архивов немало важных документов.
Первый этап моей работы закончился сбором материалов и подготовкой их для написания уже каких-то важных исторических концепций. Это все вошло в мою книгу «Святая Русь. Открытие русской цивилизации». Кстати говоря, без ложной скромности могу сказать, что первым ввел понятие «русская цивилизация» я в своих работах. И впервые это было опубликовано в начале девяностых годов в газете «День». Этот термин многие воспринимали и до сих пор воспринимают в штыки. Но все-таки для многих серьезных академических ученых этот термин уже считается вполне обоснованным и общепринятым.
В конце восьмидесятых годов я впервые встретился с крупнейшим русским подвижником и мыслителем, митрополитом Иоанном. Встреч было не так много, но он меня просто поразил глубиной мысли. Когда прошло столько лет, я оцениваю как историк: для конца ХХ века владыка Иоанн значил то же самое, что и Иоанн Кроншдатский. Он сформулировал для русских самые высшие духовные задачи, которые сейчас стоят перед нашим обществом и нашей страной. Он как бы мне сказал: иди за мной. И я пошел за ним. Считаю, что встреча с ним, его труды определили всю мою дальнейшую жизнь. В Православие я пришел к середине семидесятых годов. Сначала это было тайное Православие, ибо я, работая в крупном научно-исследовательском институте, защитил кандидатскую, а затем докторскую диссертацию, и для меня открыть свои замыслы начальству было равно увольнению. Хотя в самом конце восьмидесятых годов двоемыслие так надоело, что я готов был уйти в дворники, сторожа, лишь бы заниматься любимым делом.