– Ты хороший друг.
– Как и ты для меня, – ответил тот, обнимая его в ответ.
Юноша почувствовал, как в уголках его глаз выступили слезы.
– Я и не знал, что вы парочка моллисов! – воскликнул Матвей.
Вместо ответа Квинт и Урций сделали непристойный жест.
– Берегись, а то и тебя оприходуем! – с плотоядной улыбкой предостерег Квинт.
В это время Марий, еще один из их новых товарищей, издал свист, означавший «идет начальство», и все с внезапным интересом стали наблюдать, что происходит за валом.
Простучали шаги по ближайшей лестнице, и Квинт рискнул посмотреть влево. Поднимался кто-то незнакомый.
– Ребята, глядите! Это не из наших, – проговорил он краем рта.
Урций двинулся вдоль вала, как и полагается часовому. Его друг остался на месте в надежде, что командир, кто бы он ни был, не задержится здесь надолго.
К его досаде, шаги вновь пришедшего остановились рядом с ним. Квинт оглянулся и отдал салют.
Подошедший, центурион, критически осмотрел солдата. Он был чисто выбрит, с квадратным подбородком, лет сорока.
– Вольно.
– Чем могу служить? – спросил Квинт, становясь «вольно».
– Значит, это Сиракузы, – сказал центурион, рассматривая стены вдали. – Укрепления внушительные.
– Так точно.
– И неудивительно: полагаю, они простояли полтысячелетия… Ты принимал участие в штурме?
«Он пришел с подкреплениями», – удивленно подумал Квинт.
– Так точно.
– Все было так плохо, как говорят?
– Так точно. – Юноша старался забыть, как погибли Волк и Невезучий, но не получалось.
Центурион хмыкнул.
– Вы только что прибыли, центурион? – рискнул спросить Квинт.
– Да. Сенат прислал нас из Цизальпинской Галлии.
Квинт вдруг ощутил к центуриону родственное чувство.
– Вы тоже были при Требии?
На лице прибывшего мелькнула досада.
– Нет. Я находился в Виктумуле, в городке к западу от Плацентии. Во время сражения при Требии мне пришлось остаться за его стенами.
– Я помню Виктумулу. Ганнибал разграбил этот город после Требии. Вам повезло выжить.
Тут лицо центуриона потемнело. «Почему ему это не понравилось?» – удивился Квинт и попытался спасти ситуацию:
– Наверное, Фортуна улыбнулась вам в тот день, как и нам в гавани под Сиракузами.
Лицо центуриона немного смягчилось.
– Богиня удачи в лучшем случае капризна, но когда пала Виктумула, она, наверное, была в хорошем настроении.
– И с тех пор вы воевали с галлами?
– Да, с теми грязными дикарями. Будет неплохо для разнообразия повоевать с сиракузцами. Я слышал, тут можно убить и гуггу… Было бы здорово. – У центуриона загорелись глаза.
– Конечно, – бесстрастно проговорил Квинт.
Не стоило говорить, как его порадовало время, когда строили вал вокруг Сиракуз.
– Пера!
Центурион взглянул вниз. То же сделал Квинт. Внизу сидел на коне другой центурион, держа в поводу другого коня.
– В чем дело? – спросил Пера.
– Я тебя обыскался. Вызывают. На закате надо быть на совещании у командования. Марцелл хочет нас видеть. Ты готов?
– Да.
Ничего не сказав Квинту, Пера спустился по лестнице.
«Похоже, жесткий человек», – подумал Квинт. Он не знал, почему, но Пера ему не понравился.
Урций подошел к нему раньше, чем центурион добрался до своего товарища.
– Чего ему было нужно?
– Как обычно: посмотреть на Сиракузы.
– Значит, новичок?
– Да. Он и его часть прибыли из Цизальпинской Галлии. Они не сражались при Требии, и это, похоже, его больная мозоль.
Тут Пера оглянулся, и у Квинта похолодело в животе. «Дерьмо! Надеюсь, он это не услышал!»
– У вас прекрасный конь, – крикнул он, чтобы отвлечь внимание, указывая на вороного жеребца с белыми бабками.
Пера скривил губы.
– Что понимает в лошадях рядовой гастат?
Уязвленный, Квинт вспыхнул. Он скакал верхом с юных лет, может быть, вероятно, в отличие от Перы. Юноша сам решил пойти в пехоту, но в подобных случаях, когда не мог открыть слишком много, чтобы не быть разоблаченным, в нем вскипало возмущение. Не подумав, Квинт ответил:
– В детстве у нас было несколько лошадей.
– Умеешь скакать верхом? – В голосе Перы слышалось недоверие.
Квинт ощущал на себе взгляд Урция и понимал, что друг безмолвно умоляет его немедленно закончить разговор. Но им овладел какой-то демон. Плевать на Перу. Этого высокомерного болвана.
– Умею. И неплохо.
Пера взглянул на своего товарища и усмехнулся.
– Слыхал? Мы наткнулись на гастата, которому следует быть в коннице!
Второй центурион рассмеялся.
– Прекрасная находка! Может быть, тебе стоит устроить с ним гонку?
– Это мысль! – Пера снизу посмотрел на Квинта. – Что скажешь? Ты и я, сегодня вечером. Гай, – он кивнул на товарища, – даст тебе своего коня. Дашь?
– Конечно, – подтвердил центурион.
– Спасибо, но не смогу, – ответил Квинт, чувствуя, что ситуация быстро выходит из-под контроля.
Лицо Перы посуровело.
– Почему же?
– Рядовой не может соревноваться с центурионом, – ляпнул Квинт.
– Может, если ему прикажут, – прорычал Пера. – Хочешь, чтобы я сходил и поговорил с твоим командиром?
Квинт был почти уверен, что Коракс пошлет Перу куда подальше, но в таком случае сам он почувствует себя мальчиком, который ищет у папы защиты от хулигана. И снова самолюбие взяло верх.
– Нет, не надо. Я поскачу с вами.
– Креспо! Ты спятил? – прошептал Урций.
– Тогда до вечера, – сказал Пера. – Здесь, при смене второй стражи. Мы поскачем за валом.
– Хорошо, центурион.
Уже поняв, что сделал глупость, Квинт смотрел вслед двоим всадникам. Они перешучивались друг с другом.
– Вот болван! – воскликнул Урций. – О чем ты думал?
– Кем он себя возомнил? – злобно ответил Квинт. – Отец посадил меня на коня, когда я еще не умел ходить. Я обгоню его, как черепаху.
– Может быть. Но не сделаешь этого! Неужели ты такой идиот? Это же центурион! Такие, как ты и я, – ничто в сравнении с ним.
– Кувшин прав, – сказал подошедший Матвей. – Если ты его обгонишь, он тебе устроит веселую жизнь.
Марий тоже что-то проворчал, выражая согласие.
Квинт сердито кивнул, неохотно соглашаясь.
– Да, я слышу.
Его товарищи были правы. Соперничать с Перой было безрассудством. Придется дать центуриону победить. Его уныние еще углубилось, и на какое-то время Квинт пожалел, что отказался от своего привилегированного положения всадника четыре года назад. Но очень скоро сожаление прошло. «Если б я остался в коннице, у меня бы не было моих товарищей, и Коракс не был бы моим командиром, – подумал он. – Разве этого не достаточно?» Однако его наполнила горечь, когда он представил грядущую гонку. Ему придется не только проиграть, но и пережить унижения со стороны Перы…
Квинт проклял себя за то, что не умеет держать язык за зубами.
– Готовы? – спросил Гай, центурион, с которым раньше приходил Пера.
Уже стемнело, и римские укрепления четко виднелись в свете луны. Если присмотреться, можно было разглядеть ходящих там туда-сюда часовых. Из лагеря с другой стороны доносились обычные ночные звуки: ржание боевых коней, людские голоса и взрывы хохота.
Верхом на коне Гая, спокойном гнедом жеребце с роскошной гривой, Квинт ощутил, как от напряжения сжало горло, и только кивнул.
– Давно уже готов, – с ухмылкой сказал Пера, сидя на своем жеребце в десяти шагах справа от юноши.
– Как и договорились, вы поскачете до воткнутого в землю факела – вон там, в пятистах шагах – и обратно. Первый, кто достигнет этой линии, – Гай указал мечом на землю у себя под ногами, – будет победителем. Согласны?
– Да, – ответили оба.
– Тогда – на счет «три», – объявил он.
Прекрасный вечер, подумал Квинт. Прохладно, но не слишком. Ни ветерка. Чистое небо с большой луной, дающей яркий свет. Земля, где им предстояло скакать, была в основном ровной. Он заранее прошел здесь пешком и заметил не много мест, где лошадь могла сломать ногу. Идеальные условия для гонки. Неудивительно, что весть о ней быстро распространилась. Более сотни солдат собрались посмотреть. Несмотря на то что такие вещи запрещались – особенно за осадным валом, – было и много пехотных командиров: опционов, тессерариев и центурионов. Квинту показалось, что он заметил и Коракса в плаще с капюшоном, и не знал, хорошо это или плохо, что центурион не попытался воспрепятствовать его участию в гонке.
Многие проталкивались сквозь толпу, делая и принимая ставки. С лица Квинта не сходила полуулыбка. Если б его противником был не Пера, он отдал бы Урцию все деньги и велел поставить на него, простого гастата, который выступил против центуриона. Конечно, юноша не сделал ничего подобного. Вместо этого он будет скакать, как будто бы стараясь победить, но под конец проиграет. Победа над Перой может доставить ему момент славы, но иметь центуриона врагом будет крайне опасно. Будь оно все проклято! Лучше беречь свой покой.
– Раз… – произнес Гай.
Квинт наклонился вперед и погладил свою лошадь по морде. У него есть шанс пустить ее рысью чуть раньше сигнала. Это было спокойное животное, но он не сомневался, что, если захочет, оно обойдет скакуна Перы, хотя тот казался резвее.
– Постарайся, малыш, – прошептал он. – Не упади и не покалечься, а то мне придется отвечать перед твоим хозяином.
– Два…
Квинт взглянул на Перу; тот тихо произнес какое-то ругательство в его сторону. Как и на сопернике, на нем была лишь легкая шерстяная туника, перепоясанная ремнем. Он также сжимал в правой руке хлыст – его Квинт никогда не любил применять.
– Три!
Несмотря на требования товарищей Квинта соблюдать тишину, зрители тихонько зашумели. В надежде, что о гонке не станет известно высшему начальству, которое оставалось не в курсе, Квинт погнал коня к пятнышку света – факелу, отмечавшему место разворота. Рядом Пера уже орудовал хлыстом, со свистом и треском хлеща по конским бокам. Ворон