– Послушайте, мессир Томас, нынче не время геройствовать, – непочтительно изрек он. – Эти дикие ублюдки в большинстве шесть к четырем.
– Шесть к пяти, – поправил Томас.
– Христос всемилостивый, здесь не упражнения с деревянным мечом, вы ни разу так не бились. Им нужны наше оружие и кони.
– Тогда мы им скажем, что пусть держат карман шире, – ответил Блэкстоун.
– О, ага, бандиты страсть как любят малость поболтать. Будь у нас хлеб и сыр, мы могли бы уж заодно и поделиться, – буркнул тот и обернулся к остальным. – Срезайте волокушу. Дуем в лес.
– Стоп! – крикнул Томас. – Мы не покинем этого человека. Если вы удерете, я останусь – и уж тогда сами объясняйте своему господину, как я погиб.
Увидел, что этот аргумент угодил в цель. Воины в замешательстве повернули коней, и Блэкстоун выступил вперед.
– Я с двоими поеду вперед. Носилки оставим здесь, среди деревьев. – Он указал двоих. – Используйте эти заросли как укрытие. Привяжите коней и ступайте пешком. Возьмите только арбалеты и мечи, щиты оставьте. Если их шестеро, они будут заперты между кустами на откосе и склоном у опушки. Зайдете с фланга.
Мгновение все смотрели растерянно, а потом Мёлон неохотно бросил:
– Я это сделаю. Будем держаться поближе к кустам. Пошли, – сказал он одному из солдат и отдал щит Томасу. – Он вам понадобится, и коли вас убьют, я хотя бы смогу сказать, что мы пытались вас спасти. Вы чокнутый ублюдок, господин Томас. Уповаю лишь, что вы не погубите нас всех.
Привязав лошадей и подготовив арбалеты, они вскарабкались вверх по склону и протиснулись сквозь заросли. Блэкстоун дал им время уйти подальше вперед, а затем повернул коня. Молча вознес молитву, чтобы урок, усвоенный им на первом перекрестке дорог Нормандии, сработал и здесь. В тот день сэр Гилберт Киллбер вверил свою жизнь в руки лучников, и засада принесла им победу. Теперь же Томас Блэкстоун просил двоих французов порадеть о его спасении.
– Говорить буду я, – заявил Блэкстоун.
– А коли они не станут слушать? – спросил один из солдат.
– Мы их убьем, – припечатал Томас.
Блэкстоун поехал впереди, тронув коня неспешным шагом, а двое оставшихся при нем солдат – по обе стороны от него, отстав на полкорпуса. Если он оценил ситуацию правильно, у бандитов не будет пространства для маневра, так что в случае боя Томас может ринуться вперед на прорыв. Но стоило им свернуть за поворот, и эта идея улетучилась. Бандиты уже перегородили дорогу, скучившись так, что не проедешь. От их лошадей валил пар; должно быть, они преследовали отряд Блэкстоуна уже давненько, изо всех сил понукая коней, чтобы нагнать его. Томас понял, что они тоже сориентировались на местности: вперед Блэкстоуну и его людям не прорваться.
Небритые типчики выглядели так, будто выползли из земляного пола кабака. Кожаные камзолы залоснились за годы от жира и пота; в своих картузах и бацинетах с открытыми лицами они выглядели как шайка дезертиров, затянувших пояса и не брезгующих ничем, только бы выжить. Лошади скверные – наверное, украденные у крестьян и едва пригодные для езды, но для этих людей лошаденки с вислыми спинами годятся до поры, пока они не добудут коней получше. А за любого гарнизонного коня, которого и кормили-поили получше, и коновал с кузнецом вовремя подковывали, и убить можно.
Томас и его люди держали клинки мечей на правом плече, продолжая ехать вперед шагом, пока не оказались в полудюжине лошадиных корпусов от бандитов. Уловка в том, чтобы заставить тех сманеврировать, мешая друг другу. Блэкстоун остановил свой отряд у небольшого изгиба дороги, где был разъезд для телег. Если удастся залучить врага сюда, они окажутся в более выгодном положении для боя. Собрался с духом, чтобы найти слова, которые могут толкнуть тех в драку. Смелость города берет.
– Это материны когти тебе лицо подрали, когда она вытягивала тебя из своей утробы? – поддел один из бандитов – очевидно, главарь.
– Его дают людям получше тебя, – парировал Томас, пытаясь спровоцировать того. – И я убил ради него.
– Такой сопляк, как ты? – насмешливо бросил тот.
– Такой английский лучник, как я, – отрезал Блэкстоун и увидел, как выражение их лиц сменилось неприкрытой ненавистью.
– И что же сие тогда такое? Ты разъезжаешь с людьми нормандского владыки?
– Я разъезжаю с тем, с кем хочу. А вам след бы заняться чем иным. Разве не ваше дело – чистить выгребные ямы в монастыре, или от вашего смрада монахов тошнит?
Лицо бандита перекосило.
– Дальше тебе по этой дороге не проехать, английское отребье, – прорычал он.
– Это вольный тракт, и у нас нету при себе звонкой монеты, – сказал Томас, стараясь выиграть как можно больше времени, чтобы арбалетчики наверняка вышли на позиции.
– Нам без разницы, теперь дорога наша, и мы берем что хотим и когда хотим. Где двое других? – спросил главарь.
– Коли вам ведомо, что есть другие, тогда вам ведомо и то, что с нами раненый на носилках. Они охраняют его дальше по дороге.
Главарь бандитов миг поразмыслил над этим, а потом хрюкнул, удовлетворившись объяснением.
– Они не станут чинить бой, как только вы сдадите своих лошадей и оружие. И тогда можете ступать на все четыре стороны.
Сломанный нос и покрытые шрамами руки этого урода с обвисшей кожей, утыканной черными угрями, и желтоватыми глазами от чрезмерного пьянства поведали Томасу, что он боец в лучшем случае и хладнокровный убийца в худшем. Его не тронет смерть мужчины, женщины или ребенка. Никто не проронил больше ни слова и не шелохнулся; каждый готовился к сражению. Лошади бандитов жались друг к другу, вынуждая седоков брать под уздцы и толкаться.
– Значит, торговаться ты не хочешь? – произнес Блэкстоун.
– Торговаться? – расхохотался тот и поглядел на свою шайку. – У вас есть что-нибудь на продажу?
Один из них простер в сторону главаря свой меч.
– Гесен ограбит и изнасилует Деву Марию, пусть даже она выторгует у дьявола пощаду!
Бандиты загоготали, одобрительно бормоча, и с ухмылками принялись смотреть, сумеет ли стоящий перед ними англичанин усидеть и удержать себя в руках.
Томас ощутил, как рана на ноге засвербела и в грудь закрадывается страх. Во рту пересохло. Первый удар нанесут ему. И его действия решат исход стычки.
– Двое этих людей лучше всех говноедов-ландскнехтов, вместе взятых. Проваливайте с этой дороги, пока я их на вас не напустил, – изрек Блэкстоун, уповая, что бойцы у него за спиной не скривились из-за перспективы возглавить атаку.
Наемник потянул носом воздух.
– Да нешто кто-то из вас обосрался? Я чую страх отсюдова. Валяй, малец, наземь, на колени, и моли о пощаде.
– Я меняю твою жизнь на дорогу, – отрубил Томас. – Расступитесь, или я прикончу сперва тебя, а потом твоих людей.
По лицу главаря промелькнула неуверенность, словно он решал сложную загадку. Именно этой провокации Блэкстоун и желал. Его большой палец прижался к обмотанной шнуром рукояти меча.
Страха как не бывало.
Бандит взревел, пришпорив лошадь. Находившиеся по бокам от него были напуганы этим, и их мимолетное замешательство дало Томасу преимущество. Он наддал пятками, и конь ринулся вперед. Меч бандита был на полпути вниз, когда клинок Блэкстоуна промелькнул под ним, попав главарю по горлу. Его конь с разгону врезался в лошаденку бандита, отшвырнув ее влево, и щит Томаса отразил удар, когда лошадь покойника вильнула в сторону, сбросив голову главаря и преградив дорогу другому бандиту. Блэкстоун вывернулся, ощутив, как щит выворачивает меч, дернув нападающего вперед, и один из солдат эскорта Томаса вонзил копье в его открывшиеся ребра. Затем арбалетные болты с глухим стуком прошили двух задних бандитов, и те, падая, заперли оставшихся в живых. Одному удалось развернуть лошадь, но Мёлон, продравшийся сквозь кусты, ударил его с верха откоса. Его клинок разрубил череп бандита от уха до шеи.
Блэкстоун открылся справа как раз в тот момент, когда один конник протиснулся мимо запаниковавшей лошади главаря и изготовился к нападению. Солдат, который должен был прикрывать Томаса с этой стороны, получил два весомых удара, несмотря на усилия отразить атаки на Блэкстоуна, и свалился с коня. Как только солдат упал, меч бандита по широкой дуге метнулся назад, чтобы снести голову Томасу. Блэкстоун припал к гриве коня, и меч плашмя ударил по плечу, порвав его поддоспешник, но не затронув плоти. Бандита от удара развернуло, и Томас всем своим весом обрушился вперед, вонзая Волчий меч в печень и легкие противника. Удар был столь силен, что клинок застрял, и, падая, бандит вырвал оружие из ладони Блэкстоуна, заставив его пошатнуться в седле. Он упал среди копыт, задним числом проклиная себя, что не завязал змеиный узел на гарде меча. Свернулся клубочком, чтобы уберечься, слыша людские крики и вопли боли, перекрывающие ржание объятых ужасом лошадей. Ногу жгло, словно в рану влили расплавленный свинец, по голове попало копытом. На тошнотворное мгновение мир закружился. Инстинкт заставил его прижаться для защиты к откосу, а потом кто-то встал между ним и конем.
– Поднимайтесь! – крикнул Мёлон. – Они все мертвы, кроме одного.
Приняв протянутую руку, Томас не без труда поднялся. Мёлон вопросительно поглядел на него, когда Блэкстоун отвел волосы с лица и увидел мазок крови на ладони. Ему повезло.
– Я в порядке, – сказал ему Блэкстоун.
– Похоже, вы умеете этим пользоваться, мессир Томас, – сказал Мёлон, впервые признавая ранг Блэкстоуна, протягивая ему Волчий меч, выдернутый из трупа.
Блэкстоун прошел по тракту туда, где один из телохранителей охранял уцелевшего бандита. Еще один из людей д’Аркура держал лошадей, а солдат, прикрывавший Блэкстоуна сбоку, сидел с землистым лицом, привалившись к откосу.
– Гайар. Его резанули через кольчугу. Еще малость покровоточит, а потом кровь свернется. Жить будет, хоть и не заслуживает сочувствия за то, что так все обгадил. Кровь Господня! Ему-то и делов было, что ехать обок вас. Я уж позабочусь, чтобы ему удержали плату и выпороли за это.