– Томас? Да.
– Он силен? Искусен?
– Он боец. Грубый, воинственный и чертовски дерзкий. Но он спас мне жизнь, и я предложил ему дружбу. И вы должны сказать своему принцу и королю, что человек, которого он просил нашу семью защитить, жив и в добром здравии. Мы чтим свои ручательства, Готфрид, даже в отношении врагов. Пусть Эдуард учтет сие и помнит нас за это. На будущее.
– Его присутствие может привести к твоему аресту. Филипп использует наемников, чтобы искоренить англичан и гасконцев, удерживающих французские города. Они придут сюда и будут требовать его. Человек, спасший принца под Креси, – ценный трофей. Выкупа за него не получишь, так что его убьют, чтобы сделать примером.
Мысли Блэкстоуна неслись стрелой. Не для того ли сэр Готфрид привел людей? Чтобы взять его в плен? Не предложат ли его в качестве жертвенного подношения королю Франции ради спасения жизни самого сэра Готфрида? Голос в голове приказывал ему успокоиться, но ему приходилось бороться с приступом гнева, грозившего возобладать над ним. Побег из замка обратно в ряды англичан – его единственная надежда.
– Они не знают, что он тут, – сообщил Жан д’Аркур. – Откуда им знать?
– Оттуда, что он убил каких-то наемников, удерживавших Шульон, и послал им предупреждение, чтобы держались подальше от твоих земель!
– Так что с того? Они богомерзкие тати, не заслуживающие ни малейшей жалости.
– Жан, Шульон они удерживают по приказу Филиппа.
На минутку оба смолкли.
– Он использует их, чтобы не позволить англичанам брать города, – продолжал сэр Готфрид. – Платить им ему нечем, так что они берут что пожелают, не страшась, что им помешают. Предлагают защиту тем, кто этого хочет. Короля это более чем устраивает. Как по-твоему, почему я здесь? Чтобы предупредить тебя. Блэкстоун отпустил одного из них живым, но он видел цвета твоих людей.
– А вам это откуда известно?
– Мы перехватили одного из их гонцов. Он изрыгал желчь и сведения, пока мы его не прикончили, но остальные сбежали. Они послали в Париж весточку, что ты дал прибежище англичанину, ходящему в фаворитах Эдуарда. Король выдаст ордер на арест и отправит за ним наемников. Этот сброд будет здесь, Жан. Учти. Они идут.
– Я не выдам его наемникам, – сказал д’Аркур, – даже с королевским ордером.
Чувство благодарности и облегчение буквально захлестнули Блэкстоуна.
– Делай что хочешь, но на решение у тебя остается едва ли пара дней. Ты сказал Томасу, какую роль ему предстоит сыграть в наших планах?
Вот оно, понял Блэкстоун, силок, удерживающий его, затягивает сам великий браконьер.
– Еще нет.
– Тогда и не говори. Если его схватят, он может довести до виселицы всех вас до единого. Ладно, давай остальных сюда; я расскажу им об Эдуарде под Кале и попытаюсь удержать на своре, доколь фортуна не облагодетельствует нас снова. Я бы не рассчитывал, что они помогут тебе защитить Томаса.
Блэкстоун как можно тише выбрался с галереи и по лестнице в нижний коридор. Он слышал достаточно. Эти люди состоят в заговоре, и надо выяснить, что они уготовали для него. Он пока не знал, как это выведает, но когда выведает, то заберет Христиану в Кале и снова будет служить королю Эдуарду.
Прибытие сэра Готфрида вызвало лихорадочную суматоху, а заодно всполошило слуг и караульных на стенах. То, что ему позволили беспрепятственно войти в замок, показало, что Жан д’Аркур допускает союзника английского короля в сердце его врага.
Увидев Блэкстоуна, шагающего через колоннаду, Мёлон поднял руку, чтобы привлечь внимание, и когда тот остановился, бросился к нему бегом.
– Мессир Томас, не можете ли поведать, что происходит? На нас нападут англичане?
– Нападения не будет, Мёлон. – Томас помялся. – Это дело семейное.
– Ходят слухи, что господину д’Аркуру грозит опасность со стороны нашего короля. Кое-кто из слуг поговаривает, что сэр Готфрид в сговоре с другими баронами.
Схватив его за руку, Блэкстоун развернул Мёлона спиной к солдатам, стоявшим на стене, глядя на них.
– Ты их капитан. Ты знаешь не хуже меня, что слухи могут раскалывать людей. Приструни их. Господин полагается на тебя, как и раньше.
Мёлон кивнул. Объяснение англичанина его не порадовало, но он принял его.
– И если услышишь какие-нибудь кривотолки, побей их. Защити своего господина и его семью от подобных пересудов и поставь слуг на место. – И когда Блэкстоун отдавал эти приказы, внутренний голос сказал ему: «Ты, простолюдин, велишь солдату побить слугу». Отринув самоосуждение, он развернулся. Христианы нигде не было видно; должно быть, она с женщинами, скорее всего, с графиней, так что пытаться разыскать ее бессмысленно. Бароны потянулись в большую залу, и к моменту выхода сэра Готфрида час спустя кони уже освежились и были приготовлены припасы на обратную дорогу. И снова Жан д’Аркур сопроводил дядюшку до главных ворот в окружении телохранителей сэра Готфрида. Блэкстоун увидел Бланш и Христиану, выходящих из боковой двери, и призыв госпожи заставил сэра Готфрида приостановиться.
– Бланш, прости, сейчас некогда.
Христиана осталась позади, когда Бланш д’Аркур ступила вперед, чтобы расспросить его.
– Сэр Готфрид, похоже, вы всегда приносите в мой дом невзгоды. Моя семья в опасности?
– Бланш, – встрял Жан, раздосадованный ее вмешательством. – Мой дядюшка уезжает, не задерживай его.
Но вздорная графиня не сдалась.
– У меня малые чада, да и другие фамилии у меня в гостях. Так что если опасность следует за вами по пятам, я должна знать ничуть не меньше, чем мой господин и муж. – Она чуть вздернула подбородок, словно провозглашая собственный ранг. – Я имею право.
Блэкстоун подобрался поближе к старому воину, желая, чтобы тот его заметил.
– Для вас или вашей семьи нет никакой опасности, – ответил ей Готфрид, – даю вам слово. Угрозе подвергаюсь я, и прибыл я помочь Жану. Вы должны мне верить.
Она посмотрела на него долгим взглядом, а потом кивнула в знак благодарности.
– Спасибо.
Поглядев мимо нее, сэр Готфрид увидел Христиану. И, как и прошлый раз, на глазах у Блэкстоуна этот закаленный рубака смягчился.
– Дитя, иди сюда.
Исполнив приказание, Христиана преклонила перед ним колено.
– Ты расцвела с тех пор, как я видел тебя в последний раз, и я скажу тебе то же, что говорил твоим заступникам: здесь ты в безопасности.
– Спасибо, сэр Готфрид, за вашу доброту и добрые пожелания.
– Я хорошо знал твоего отца, и хотя сражались мы на разных сторонах, это я сказал ему отослать тебя ради безопасности к графине. Так что я рад, что хоть одно из принятых мной решений было правильным.
Не ведая о трудностях, постигших сэра Готфрида, она не углядела в этом комментарии особого смысла.
– Вы не видели моего отца? – с искренним упованием спросила она.
Томас увидел, как Жан д’Аркур отвернулся. Сэр Готфрид, тоже пойманный врасплох, на миг замялся. Блэкстоун ощутил, как всем сердцем потянулся к ней, и его скрутило тошнотворное предчувствие беды.
– Ты ей не сказал? – вполголоса спросил сэр Готфрид племянника.
Вид тихого отчаяния на лице графа сказал все. Христиана попятилась.
– Он погиб, да?
– В первые же дни, когда мы высадились, – кивнул сэр Готфрид. – Он сражался за своего сеньора господина Робера Бертрана. Моего врага. Я думал, он мог бежать в Кан, но никто не видел его сражающимся там, а все передовые рубежи обороны мы смели. Сожалею, дитя.
Маршал армии вскарабкался в седло. Блэкстоун пребывал в колебаниях, а Бланш взяла Христиану за руку, чтобы утешить. Глаза ее наполнились слезами, но Блэкстоун знал, что она не выкажет слабости перед слугами. Свой шанс спросить, пережил ли сэр Гилберт сражение, он упустил. Теперь подходить бессмысленно. Горе Христианы попирать нельзя.
Вместо того он взялся за уздечку коня, удерживая его на месте, пока солдаты поспешили распахнуть ворота. Седобородый вояка поглядел на него сверху вниз.
– Томас Блэкстоун, – произнес он, узнав его, несмотря на шрам.
– Мой господин.
– Твой день придет, но доживу ли я узреть его – вопрос другой. На тебе долг перед твоим принцем и королем, и ты будешь соблюдать повеления моего племянника. Нам не нужен норовистый англичанин в наших рядах, действующий собственным умом. Эти материи можешь предоставить другим, более сведущим. – Коротко кивнув, он пришпорил коня, освобождая его от хватки Блэкстоуна. Солдаты последовали за ним, и ворота за ними захлопнулись.
Томас обернулся, но Христиана уже шла прочь. Более всего на свете ему в этот миг хотелось обнять ее и утолить ее боль. Но подойти к ней на людях он не смел. Она поймала его взгляд, когда Бланш отпустила ее в уединение собственных покоев. Блэкстоун понимал, что она придет к нему, но к предвкушению близости с ней подмешивалось сокрушение.
Воспоминание о засаде, мастерстве лучника и мертвом рыцаре в цветах ее отца не стереть никогда.
21
Царившее среди аристократов настроение беззаботного веселья сменилось напряжением, натянутым туго, как тетива. На два дня мужчины заперлись в тесной библиотеке, предоставив женщин самим себе. Блэкстоун никак не мог выкроить случай переговорить с д’Аркуром, ни на минуту не остававшимся в одиночестве, ведя серьезные беседы то с тем, то с другим аристократом. В одном из случаев, когда Томас попался д’Аркуру на глаза, он и Ги де Рюймон посмотрели на него долгим взглядом и тут же отвернулись, пригнув головы друг к другу и беседуя вполголоса. Блэкстоун жаждал знать, какую роль должен сыграть в их жизнях, а главное, когда он может подготовиться к побегу. Если наемники идут, чтобы арестовать его по приказу французского короля, то эти бароны не посмеют отказаться исполнить приказ, не проявив откровенного неповиновения. Томас раскаивался, что не внял совету Мёлона прикончить наемника. Его собственное желание послать предупреждение – в каком-то смысле поднять собственное знамя – затмило ему взор, не позволив предусмотреть последствия. Теперь природное чутье понукало его бежать, хоть д’Аркур и обещал сэру Готфриду, что не сдаст его, но ради Христианы Блэкстоун готов был рискнуть многим, и это удерживало его.