Солдаты с угрюмым видом зашаркали на позиции. Свистопляска только начинается.
Блэкстоун зашагал среди них, понизив голос.
– Приготовьтесь. Пикейщики вперед, стена щитов назад. Они дураки, если попробуют. Впрочем, некоторые из наших благородных владык своим трезвомыслием отнюдь не славятся.
Разношерстная компания солдат заворчала.
– Сэр Томас имеет в виду, что у их коней больше мозгов! – выкрикнул Мэтью Хамптон.
Это вызвало нестройный смех. Томас понял, что они успокоились и будут держаться.
– Ладно, – молвил он. – Займите позиции.
Старшие, более опытные, направляли остальных. Стена снова сделает свое дело, но кони даже со вспоротыми брюхами развалят низкую каменную стенку – это понимали все, но никто не высказал этого вслух.
Как только бойцы были наготове, Блэкстоун нахлобучил шлем и взялся за Волчий меч.
Его взгляд был устремлен на дальний гребень, где наемники и люди де Фосса встретились.
И тут произошло нечто совершенно нежданное.
По дороге прокатилось эхо воплей, а склоны холма внезапно окропила кровь. Де Фосса и его свита топтали и рубили наемников. Лошади ржали и оскальзывались, некоторых всадников выбросило из седла, но это не имело значения, они не понесли потерь, стоя на изрытой копытами и мечами земле.
Выехав из сечи, де Фосса тронул коня к Томасу и его людям шагом. Остановившись в пятнадцати шагах, поднял забрало, и его лицо с черной бородой и ястребиными глазами взглянуло из-под шлема, как хищник из клетки.
– Что ж, Блэкстоун. Чудесный день. Вы живы и невредимы, как я погляжу.
Томас перебрался через стену, но слишком близко подходить не стал.
– Истинно, господин. Как и вы.
– Едва-едва. Я отморозил себе задницу, мой меч нуждается в чистке, а у меня ордер на ваш арест и казнь. А еще мне надо выпить.
Противоборствующего нормандца пригласили в монастырь и усадили у огня в прежних покоях аббата. Схватка между де Фосса и Блэкстоуном не состоится.
– Неудивительно, что король потворствовал сему аббату; тот жил с удобствами, – заметил де Фосса, потягивая глинтвейн и выбирая кусочки мяса своим ножом для еды. Томас позаботился, чтобы Мёлон и Гайар держали людей наготове на случай, если де Фосса подстраивает западню. Но скоро выяснилось, что солдаты, оборонявшие монастырь, – компатриоты всадников свиты де Фосса. Им предоставили еду и питье. Несмотря на разношерстное сборище солдат, служивших собственным владыкам, Мёлон не терял бдительности и выставил часовых. Он переходил от одного к другому, пока те разжигали костры, и знакомые толковали между собой о сражении и о том, как Блэкстоун взял Шульон почти без потерь. Его репутация расцветала все более буйным цветом – участники боев приукрашивали сусальным золотом свои рассказы неумеренными восхвалениями его бойцовскому искусству, повествуя, как они таким малым числом перебили уйму врагов, сражаясь час за часом. Чем грандиознее выглядел в их байках Томас, тем более возвышалась их собственная преувеличенная роль и слава.
Уильям де Фосса принял очередную кружку горячего вина со специями.
– Вот как все обстоит, господин Томас. Когда вы удалились, Жан д’Аркур отправил меня к королю от имени нормандских владык. Мы – самоуправляемое герцогство, всегда пребывавшее в руках королевского сына. И теперь, когда ваш английский король отступился от захвата французской короны, мы нуждаемся в некоем ручательстве безопасности, защите, если хотите. Так что Жан предложил, чтобы я направил стопы в Париж и поведал, что независимый капитан англичан – сиречь вы, – поведал де Фосса, чуть склонив голову в сторону Блэкстоуна, – вознамерился захватить Шульон, а я с солдатами, выделенными моими нормандскими владыками, направлюсь на юг, дабы позаботиться о вашем разгроме. Мы вас схватим, снимем вашу голову с плеч и выставим ее на колу. – Он отхлебнул вина. – Таковы были мои обещания, каковые я вовсе не обязательно исполню. Обстоятельства меняют намерения человека, как камень перенаправляет воду в потоке. Сакет был таким камнем.
Блэкстоун в молчании ждал, внимательно разглядывая человека, которого сам предал унижению в замке д’Аркур. Может ли быть лучший кандидат, чтобы пообещать королю отомстить?
– И это еще входит в ваши намерения? Вы помогли перебить наемников, сторону которых взяли. В каком же свете это выставляет вас теперь? – Он не мог отделаться от смутной тревоги, до сих пор гадая, не является ли прибытие де Фосса частью более хитроумных козней. Может, в лесу дожидается войско, пока он утратит бдительность, чтобы потом налететь на них, потому что враг уже в стенах?
Уильям де Фосса вскормлен заговорами и честью, смешавшимися и створожившимися, как кислое молоко с красным вином. Нормандским владыкам талдычат об их варяжском происхождении, не успев отнять от груди. Всю жизнь внимать «Песни о Роланде» – эпической поэме о доблести, повествуемой в дни пиршеств, воспевающей французскую честь и доблесть, – точно такая же часть их наследия, как викинг Роллон[30]. И вот де Фосса снова сидит тет-а-тет с крестьянином-каменщиком, теперь удостоенным титула. Загадочный поворот мироздания. На него был устремлен взгляд человека со шрамом.
– А почему бы не убить Сакета, пока он не напал? – спросил Блэкстоун.
– К чему рисковать своими людьми? – Де Фосса даже не попытался покривить душой. – Олух считал себя более пригодным для задачи прикончить вас. Вот я и дал ему попытаться. Едва увидев ваши оборонительные сооружения, я понял, что верх одержите вы. Но если бы по какой-то прихоти случая он вас убил, я все равно удостоился бы благосклонности короля, – бесстрастно констатировал он. – Ваша жизнь или смерть важны для меня постольку, поскольку они служат цели. Я – не Жан д’Аркур, Блэкстоун; ваша гибель не лишила бы меня сна.
– Значит, доверять вам нельзя, – заметил Блэкстоун.
– Воспринимайте как есть. Я вернусь с мешком голов и заявлю королю, что они принадлежат вашим людям, а я помог их перебить. К несчастью, у вас было больше людей, нежели мы предвидели, а эта скотина Сакет был отнюдь не тактиком, а необузданным крестьянином. Его наемники кто разбежался, кто полег, так что в бой с вами пришлось вступить мне с моими доблестными воинами. Выбить вас из Шульона оказалось невозможно, и мы отступили с честью, перебив не меньше трех десятков ваших, – он отхлебнул вина, – смотря сколько голов я доставлю. А подлец королевский сын, герцог Нормандии, вернет некую часть моих конфискованных земель за то, что я выказал верность его отцу – подлому королю. В итоге все мы сохраним в неприкосновенности и свою жизнь, и свои земли.
Жульничество действенное, и теперь, когда сэр Готфрид опозорен и впал в немилость, план Жана д’Аркура обеспечил нормандским владыкам защиту.
– А что будет со мной и моими людьми? Не пошлет ли ваш король против меня новое войско?
– Король не станет морочить себе голову потерей парочки городов-крепостей так далеко от Парижа, раз я попытался и потерпел поражение; у него хватает забот куда посерьезнее. Это попросту означает потерю очередной пешки в его военной игре, зато вы – хозяин того, чем владеете.
– Я удерживаю город для Эдуарда, – возразил Блэкстоун, – а не для себя.
– И он услышит об этом. Вы не дурак, Томас, со временем вы возьмете под контроль всю эту округу; тут хватает небольших городков, которые вы можете взять, искоренив те, которые чинят нам все неприятности. Денег у вас будет в достатке, нормандские владыки об этом порадеют, начиная с малого – чтобы ваши люди получали плату, но после вы начнете получать долю с урожаев и скота, совершать набеги и брать трофеи, – закончил де Фосса свое объяснение.
– Тогда дела наши закончены, господин. – Томас встал, этим еще раз поведав нормандцу, что хоть Блэкстоун и находится в присутствии человека высшего ранга, теперь это его территория и он будет поступать как вздумается.
Черные глаза де Фосса сумрачно сверкнули властным превосходством. Поставив оловянную кружку, он утер усы и бороду.
– Имейте в виду: вашим людям платят нормандские владыки, так что вы – латник у нас на службе. Есть ли у вас какие-либо сообщения для тех, кто тайно поддерживает вас?
– Наши действия – достаточно красноречивое сообщение.
Натянув перчатки, де Фосса повернулся, чтобы выйти. Но не успел сделать и нескольких шагов, когда слова Блэкстоуна заставили его застыть в полушаге.
– Еще одно: больше я в их деньгах не нуждаюсь. Теперь у меня есть земля и припасы. – Он помолчал, давая де Фосса время уяснить, что это знаменует его независимость. – И целый подвал, набитый добычей.
Де Фосса кивнул.
– Значит, вы более не латник у нас на жалованье, а рыцарь и сам себе голова… сэр Томас.
Блэкстоун понимал, что остался еще один вопрос, который нельзя не поднять.
– А что будет между мной и вами, господин?
Нормандец выдержал его взгляд, не моргнув.
– Вы превзошли меня в состязании. Моя гордыня была уязвлена – да и остается уязвленной. А кабы Жан не сдержал вас, коренящееся в вас безумие стоило бы мне жизни. В какой-то степени я перед вами в долгу.
– Никакого долга нет, мессир. А если и был, он погашен ролью, сыгранной вами в истреблении наймитов. Хоть сие и было исполнено не ради меня.
– Широкий жест – знак добрых манер, сэр Томас Может статься, вы взыскуете сидеть за высоким столом?
– Вы однажды сказали, что я дерусь как пес, натасканный на медведя.
– Что вы и делаете.
– Тогда навряд ли куртуазные манеры укротят столь свирепую дворнягу, вы не полагаете?
– Полагаю, – улыбнулся де Фосса и помолчал. – Мы из разных миров, Блэкстоун, но, надлежит вам ведать, вы заслужили мое уважение как рыцарь, и я выступил бы рука об руку с вами против общего врага. Но если мы окажемся по разные стороны, я убью вас, когда вы будете меньше всего этого ждать.
Трупы собрали и положили в снег, дабы они сохранились до весны, когда земля оттает и их можно будет похоронить в яме. Люди де Фосса отрубили им головы и погрузили в мешки. Коней и оружие Сакета оставили Томасу. Знакомые по службе у одного и того же нормандского владыки простились и проводили взглядами всадников, проехавших мимо повешенных наемников и скрывшихся на дороге, нырнувшей в лес.