- Не прочнее и не тяжелее, чем любая остальная часть их "стены", сэр. Дело, однако, в том, что они плотно закрыты. Мне кажется, что с их стороны было бы разумным оставить их открытыми.
Лицо Трарама напряглось.
- Я бы так подумал, - признал он. - Наша информация не предполагала ничего так или иначе по этому поводу, но все же...
Несколько мгновений они с Селмаром смотрели друг на друга. Затем капитан пожал плечами.
- Ну, в любом случае, у них там всего сорок или пятьдесят человек. Но если эти ворота закрыты, потому что они каким-то образом выяснили, что мы приближаемся, я думаю, мы должны просто оставить их закрытыми. Иди, скажи лейтенанту Расалу, что я хочу, чтобы он и его люди были со мной на западной стене, а не пытались ворваться в ворота.
- Да, сэр.
Селмар снова исчез в подлеске, и Трарам глубоко вздохнул. Закрытые ворота могли вообще ничего не значить, хотя это казалось маловероятным. Следующая наиболее вероятная возможность заключалась в том, что кто-то внутри декоративной стены сторожки заметил, как один или несколько его людей, прячась в кустах, заняли позицию. Он бы никогда не поверил, что такое может случиться, его люди были лучше и не допускали подобных промахов, но любой мог ошибаться, какими бы хорошими они ни были, и иногда другой стороне просто везло.
И тогда была наименьшая вероятность того, что кто-то выдал их операцию сотойи. В таком случае, эти ворота могли быть закрыты, чтобы скрыть тот факт, что король Мархос был где-то совсем в другом месте... оставив сотню или около того своей элитной кавалерии во дворе охотничьего домика, ожидая, чтобы с грохотом выскочить, как только кто-нибудь проявит достаточно неблагоразумия, чтобы потревожить их.
Ты шарахаешься от теней, Эркан, сказал он себе. Прыгаешь на тени. Если бы к этому домику или из него было такое интенсивное движение, ты бы увидел его признаки вдоль дороги, а ты этого не заметил, не так ли? Нет, единственный реальный худший вариант - это то, что кто-то действительно заметил одного из мальчиков.
Это было бы достаточно плохо, но это был шанс, который он был готов принять. Без элемента неожиданности его потери резко возросли бы, но у защитников просто не хватало живой силы. Суровая правда заключалась в том, что он мог позволить себе гораздо большие потери, чем, возможно, могли бы телохранители короля, и, учитывая, сколько им заплатили за это... Отрывистый крик южной птицы, которой нечего было делать на Равнине Ветров, отчетливо прозвучал в прохладном зеленом лесу, и Эркан Трарам обнажил свой меч и посмотрел сквозь тонкую завесу ветвей на верхушку той декоративной стены, которую описал Селмар.
- Сейчас же! - взревел он.
Лиана поднялась на ноги с грацией танцовщицы, и каким-то образом натянутый лук оказался в ее левой руке. На мгновение она не была уверена, что подняло ее со стула. Затем она поняла, что не слышала этого единственного выкрикнутого слова; но Гейрфресса слышала.
Она повернулась налево, лицом в ту сторону, откуда прозвучала команда, и это должна была быть команда, и ее правая рука вытащила стрелу из колчана. Где-то глубоко под поверхностью своих мыслей она вспомнила свое первое утро в Кэйлате и свое безнадежное выступление в качестве лучницы под оценивающим экзаменом Эрлис и Равлан. С того дня она прошла долгий путь, и, несмотря на большие мускулы, которыми несправедливая природа одарила мужские руки, было не так уж много мужчин, способных натянуть лук, которым она овладела за прошедшие годы. Она наложила стрелу на тетиву, ее мозг тикал с холодной точностью карманных часов Дварвенхейма, и почувствовала, как по ее нервам и сухожилиям разливается тревожная, покалывающая готовность. Несмотря на годы упорных, иногда жестоких тренировок, она никогда не сталкивалась с врагом, когда на кону стояли жизни, и она была смутно удивлена тем, что то, что она чувствовала сильнее всего в данный момент, было ошеломляющей сосредоточенностью и целью, а не страхом.
Что ж, тихий внутренний голос сказал ей почти капризно, для этого всегда есть время.
Крик Трарама поднял все его роты на ноги. Раздались пронзительные свистки, другие голоса выкрикнули свои собственные приказы, воодушевленные его командой, и атака покатилась вперед.
Подходы были наиболее открыты с западной стороны сторожки, и именно поэтому Трарам сам командовал этим направлением атаки. Густая зелень Чергорского леса простиралась чуть более чем на тридцать-сорок футов от других стен сторожки; здесь, на западе, подход лежал через более открытые и упорядоченные линии яблоневого сада. Листья яблонь и созревающие плоды служили растрепанной ветром завесой, скрывая приближение большей части его людей от любого наблюдателя, который мог бы неловко взгромоздиться на эту чисто декоративную стену, но они все равно были гораздо более уязвимы, проходя через сад. С другой стороны, фруктовый сад был гораздо более открытым, чем заросли леса, что позволяло ему не только двигаться быстрее, но и сохранять более плотный строй.
Не успели его люди отойти на десять ярдов, как где-то внутри сторожки протрубил горн, и он поморщился, услышав подтверждение того, что у защитников действительно было хоть какое-то подозрение об угрозе нападения. Он никогда раньше лично не сражался с сотойи, но смертоносная репутация конных лучников Равнины Ветра подсказала ему, что следующие несколько минут будут ужасными.
Тем не менее, он видел уродливое раньше, и он согласился на эту работу.
Краем глаза Лиана заметила, что трое скакунов отворачивают от ворот, за которыми они присматривали. Они плавно переместились вправо, где самая южная стена была отгорожена от главного двора конюшнями, заняв позицию, с которой они могли добраться либо до ворот, либо до стены, в зависимости от необходимости. Между конюшнями и стеной был или когда-то был небольшой манеж для верховой езды, но выкрашенное в белый цвет ограждение вокруг него было снесено, чтобы освободить место для боя за конюшнями, и она почувствовала вспышку мрачного удовлетворения Гейрфрессы, когда она рысью добралась до конца этого открытого пространства между Датгаром и Гейрхэйланом.
Это было смутное осознание, на задворках ее сознания, потому что ее собственные глаза были прикованы к западной стене, когда первый крюк взмыл над каменной кладкой. Железные зубья застучали, вонзаясь в раствор между кирпичами, и их были десятки.
Она подняла лук, часы в ее голове тикали немного сильнее и быстрее, представляя людей, которые, должно быть, даже сейчас карабкаются по веревкам с узлами, прикрепленным к этим крюкам. Людей, пришедших убить ее короля.
Мужчины пришли, чтобы вместо этого убить ее.
Она натянула лук и затем отпустила тетиву с плавной, молниеносной скоростью, руки и мышцы двигались прежде, чем она даже осознавала, что видела. Расстояние было меньше пятидесяти ярдов, и мужчина, который привлек ее внимание, только что поднялся по веревке. Он перекинул руки через верх стены, чтобы подтянуться... и исчез, даже не вскрикнув, когда ее стрела пронзила основание его горла, чуть выше ключицы.
Что-то дрогнуло глубоко внутри нее, как мгновенная вспышка тошноты, когда она поняла, что только что убила другого человека. Это не было похоже на охоту на зайца или антилопу, но и не было той степени шока, которую она ожидала. Возможно, у нее просто не было времени позволить себе так отвлечься. Возможно, это вернется, чтобы преследовать ее позже. Но сейчас был только этот четкий, незамутненный фокус, и она наложила еще одну стрелу, даже когда десятки других голов достигли вершины стены.
Еще больше тетив запели и защелкали - десятки луков - вдоль северной, западной и восточной стен. Не было времени соорудить какой-либо боевое заграждение, из-за которого эти лучники могли бы сразиться с нападающими за пределами самих стен, точно так же, как было слишком мало места для конных войск, чтобы эффективно сражаться внутри них. Ни одному кавалеристу сотойи никогда не было по-настоящему комфортно биться в пешем строю, но королевская стража была гораздо более гибкой, чем большинство, и Суордшэнк оставил лошадей своих солдат во вместительных конюшнях сторожки, чтобы не набивать ее изнутри перегруженной массой, неспособной маневрировать. Вместо этого он тщательно расставил своих спешенных оруженосцев вокруг главного домика, разместив их так, чтобы они могли одновременно охранять входы и прикрывать стены, где линии обзора были достаточно четкими для стрельбы из лука. Но большую часть южной стены, загроможденную конюшнями, было невозможно увидеть или прочесать огнем из лука с центрального двора. Вот почему он разрушил кольцо для верховой езды... и это была причина, по которой Теллиан и Хатан переместились, чтобы прикрыть эту уязвимость, как только они уверятся, что нападающие полезут через стены, а не попытаются штурмовать ворота.
<Конечно, атака на стены всегда может быть отвлекающим маневром, чтобы отвлечь наше внимание от ворот, прежде чем они их разнесут>, заметил этот нелепо спокойный голос внутри головы Лианы Хэйнатафрессы, когда она выпустила вторую стрелу, и еще одно тело рухнуло.
На этот раз труп растянулся по верху стены, пока следующий человек, поднимавшийся по веревке, не оттолкнул его со своего пути. Она заметила, что теперь раздавались крики, на тетиву была наложена еще одна стрела, но атака не ослабевала. Кем бы еще ни были эти люди, они не были трусами, и их опыт проявился в скорости и свирепости их нападения. Очевидно, они осознали свое численное преимущество... и что их лучшая надежда на успех и выживание заключалась в том, чтобы прорвать оборону. Внутри сторожки могло быть только столько луков, и арифметика была холодно-прагматичной. Растяните защитников как можно реже, атакуя со всех сторон одновременно, затем перебросьте как можно большее количество тел через каждую стену как можно быстрее. Оруженосцы короля Мархоса могли ранить или убить многих из них; хитрость заключалась в том, чтобы переправлять выживших быстрее, чем их можно было убить. Каждый из них, кто подведет меч достаточно близко, чтобы угрожать одному из оруженосцев Суордшэнка, выведет лук этого оруженосца из игры... и, в свою очередь, еще больше облегчит людям за собой форсирование стены.