Улыбаясь, я наполняю оба их бокала вином.
— Как дела в последнее время, папа?
— Все было замечательно, пока я не встретил этого глазастого. Почему он снова здесь, принцесса?
— Потому что я ее свекор, — насмешливо отвечает дядя Эйден. — И ты просто в ярости от того, что твоя малышка Ава вышла замуж за Кинга. У нее теперь даже наша фамилия. Уверен, тебе сейчас грустно.
— Это реальность, которую можно исправить.
— Нет.
— Это мы еще посмотрим.
— Коул… — мама говорит с отчаянием человека, который сталкивался с этим тысячу раз. — Сегодня вечер Авы.
— Да, Эйден, — вторит тетя Эльза. — Ты обещал вести себя хорошо.
— И я веду себя хорошо, милая. А этот придурок заслуживает всего, кроме хорошего.
— Я выбью тебе зубы, — угрожает отец.
— Папа, пожалуйста, — умоляю я. — Разве мы не можем насладиться ужином всей семьей?
— С каких это пор Эйден — твоя семья?
— Дай подумать… с тех пор, как у нее наша фамилия?
Папа смотрит на него, а он ухмыляется.
— Признай это и смирись со своими потерями, Коул.
— Не обращай на них внимания, — тетя Эльза похлопывает меня по руке и кладет мне на тарелку пельмень. — Я так горжусь тобой, милая. Ты так хорошо смотрелась на сцене.
— Да. Ты выглядела как сияющая звездочка, детка. Я так рада, что ты снова решила следовать своей страсти, — мама гладит меня по плечу.
Я улыбаюсь.
— О, спасибо.
— Мне жаль, что Илай не смог прийти, — сочувственно произносит тетя Эльза.
Моя улыбка сходит с лица, но я не хочу позволить ему испортить мне праздник, поэтому пожимаю плечами.
— Ты же его знаешь. Деньги и инвестиции для него важнее всего остального. Я не против.
— Ну, а я против. Я поговорю с его отцом, который в последнее время перегружает его работой.
— Я уверена, что он сам себя перегружает.
— Если тебе нужно, чтобы я его образумила, мне будет достаточно одного телефонного звонка.
Я обдумываю ее предложение. Тетя Эльза — идеальное оружие против ее сына, ведь он очень уважает маму и заботится о ней.
— Если понадобится, я приму твое предложение, — говорю я с лукавой улыбкой.
Мы кушаем, пока мама и тетя Эльза пытаются дипломатично разобраться со своими мужьями, которые, кажется, чертовски хотят покинуть ресторан с синяками под глазами и ушибленными ребрами.
Через некоторое время я отлучаюсь в туалет, и мама говорит, что пойдет со мной.
Блестяще.
Я остаюсь в кабинке как можно дольше, надеясь, что она уйдет, но, конечно, когда я выхожу, она стоит у зеркала с подсветкой и подкрашивает губы.
Скрывая разочарование, я мою руки и достаю пудру.
— Тебе есть что мне сказать, Ава? — она убирает помаду обратно в сумку и смотрит на меня.
Я продолжаю смотреть в зеркало, нанося пудру медленнее, чем нужно.
— Нет, с чего бы это?
— Мне кажется, или ты меня избегаешь?
— Определенно тебе кажется, — я наклеиваю на лицо улыбку.
Она хмурится.
Мама открывает рот, а потом закрывает его. С тех пор как мне поставили диагноз в подростковом возрасте, у нее часто бывают такие моменты нерешительности, когда ей нужно взвесить свои слова, прежде чем их произнести.
— Как тебе новое лекарство?
— Новое? — я сделала паузу. — О, ты имеешь в виду по сравнению с тем, что я принимала два года назад? Нормально. Я пью одну таблетку на ночь.
— Только одну?
— Разве доктор не поменял дозировку? Сэм сказала мне, что все согласно новому рецепту.
— Верно, — еще одна пауза, еще один перебор слов в ее голове. Я хочу, чтобы она перестала обращаться со мной как с хрупким фарфором. Это часть причины, по которой я больше не могу жить с родителями.
Я люблю их, но они слишком осторожны, слишком боятся прикоснуться ко мне не так или сказать что-то, что спровоцирует у меня приступ.
Отчасти поэтому я наслаждалась прикосновениями Илая и, поневоле, его обществом. Он никогда не относился ко мне как к слабой.
Да, он ублюдок, но он всегда говорил со мной так, будто я нормальная, хотя был в курсе всех моих проблем.
— И ты хорошо себя чувствуешь? — спрашивает мама. — Если нам понадобится еще одна консультация…
— Я в порядке. Я нормально живу, занимаюсь садоводством, читаю книги, смотрю фильмы и даже встречаюсь с друзьями — уже не в клубах. Я играю на виолончели спокойно, без напряжения, и наслаждаюсь каждой секундой. У меня не было никаких серьезных побочных эффектов, и я точно не хочу еще одной консультации с психотерапевтом, который заставляет меня чувствовать себя ненормальной. Я бы хотела, чтобы ты перестала предлагать это каждый раз, когда возникает какая-либо потенциальная проблема.
— О, милая, — мама обнимает меня, и я понимаю, что глаза у меня на мокром месте, когда она гладит меня по спине. — Мне жаль. Очень жаль. Я просто беспокоюсь о тебе.
— Я знаю, — слишком хорошо. Больше, чем нужно. Вот почему, даже если я выполню свой блеф перед Илаем, я не вернусь к ней и папе.
Отчаяние и безысходность в их глазах меня уничтожат.
Хотя они никогда не заставляли меня чувствовать себя плохо, я не могу отделаться от мысли, что я — провал в их жизни. Если бы у них была только Ари, они бы так постоянно не волновались.
Когда мы отстраняемся друг от друга, мама поправляет мне волосы.
— Я просто хочу, чтобы ты как-нибудь сходила со мной на поздний завтрак или кофе. Ничего серьезного. Я просто хочу встретиться со своей прекрасной дочерью.
— Да, конечно. Я могу это сделать, — я шмыгаю носом и вытираю глаза.
Она стоит позади меня, пока я снова поправляю макияж.
— Илай хорошо с тобой обращается?
Я встречаю ее взгляд в зеркале, пока наношу помаду.
— Пока что недостаточно хорошо, но мы это исправим.
— Это моя девочка. Дай мне знать, если тебе понадобятся советы.
— Откуда у тебя такие советы?
— Потому что я использовала их на твоем папе.
— Не может быть. Он обращается с тобой как с Богиней.
— Ну, это не всегда было так.
— Тебе пришлось его заставить?
— Не совсем, но, когда приходилось, я ставила его на место.
— Теперь я люблю тебя еще больше.
Она смеется, целует меня в щеку и говорит, что подождет снаружи.
Когда дверь закрывается с тихим стуком, я дергаюсь и роняю сумку со всем ее содержимым на кафельный пол.
С проклятием я опускаюсь на корточки и подбираю помаду. Флакон с духами открылся, брызнув в воздух успокаивающим цветочным ароматом. Когда я беру его в руки, в моей голове проносится статический разряд электричества, и передо мной возникает размытая картинка.
Сладкий, пьянящий аромат распустившихся цветов заполняет мои ноздри, смешиваясь с мускусным ароматом пота и желания. Грубые мозолистые руки обхватывают мою обнаженную талию, притягивая меня ближе к твердой и мощной груди. Наши тела прижимаются друг к другу, кожа к коже, разжигая между нами первобытный жар. Мои соски твердеют на фоне упругих мышц под ними, вызывая дрожь удовольствия.
Мои руки тянутся вверх, чтобы обхватить шею мужчины, чье лицо окутано темнотой, но его присутствие властное и манящее.
И тут я слышу свой голос, звучащий в тишине:
— Мы не должны этого делать. Мой муж убьет меня, если узнает.
Глава 19
Илай
— Если ты пригласил нас, чтобы смотреть на твое скучное, задумчивое лицо, предлагаю сделать что-то более полезное.
Я поднимаю взгляд от своего стакана с водой и смотрю на головную боль в виде Лэна, который широко ухмыляется.
— А вот и он. Я подумал, что мы на минуту потеряли тебя, кузен, что было бы не так уж и трагично, ведь я могу просто продолжить твое наследие.
— Лэн, хватит провоцировать людей ради забавы, — Брэн подтолкнул брата локтем.
Может, они и однояйцевые близнецы, но Лэна можно было заметить из космоса, как помеху в виде тикающей бомбы. Выражение лица Брэна более мягкое, в нем нет той злобы, которую его брат успел полностью впитать, когда они находились в утробе матери.
Поскольку я нахожусь в Штатах, где большинство членов моей семьи решили на время остановиться, я решил с ними встретиться.
И очень пожалел об этом решении.
Мы находимся в недавно открывшемся баре с безвкусными черно-красными обоями, которые контрастируют с тускло освещенной атмосферой. Вокруг висят винтажные постеры и старомодные пивные вывески, создавая ностальгическую, но в то же время раздражающую атмосферу. Мы расположились в кабинке в задней части заведения, ища убежища от оглушительной музыки, звучащей из колонок, и нескончаемого гула разговоров.
— Видел бы ты его в течение всей этой недели, — говорит мой брат рядом со мной, привлекая наше внимание к своему обычно молчаливому присутствию. — Он был в худшем настроении, чем кандидат в президенты, проигравший выборы.
— И ты решил выплеснуть эту энергию на нас, Крей-Крей? — Лэн притворно надулся. — Я разочарован.
— Это справедливо, что вы страдаете вместе со мной.
— Спасибо за поддержку, братишка, — я бросаю на него взгляд. — Я очень ценю это.
Он лишь пожимает плечами и снова обращает внимание на свой телефон, вероятно, переписываясь со своей невестой. Этот ублюдок настолько под каблуком, что не может прожить без нее и пары часов.
То же самое можно сказать и о Лэне, который сейчас не со своей девушкой только потому, что у нее какой-то спа-отдых с сестрой.
Брэн разговаривал со своим парнем по телефону вовремя, как предполагалось, его похода в уборную, улыбаясь и покачивая головой. Простите, он разговаривал со своим женихом, как любит напоминать всем этот сумасшедший язычник Николай. Честное слово, я не могу понять, почему самый воспитанный и, возможно, самый нормальный внук Кингов в отношениях с человеком, который является определением катастрофы.
Тем не менее они подозрительно хорошо смотрятся вместе, что подтверждается печатью одобрения дяди Леви.
Единственная причина, по которой Николай не находится здесь, наблюдая за Брэном, как гад, и хищно улыбаясь — это то, что он не смог уйти со встречи с Джереми и их мафиозной бандой.