— И вам известен способ?
Он улыбнулся:
— Если оставаться на уровне ментальном, я бы сформулировал задачу по-другому. Я бы тебе сказал что-нибудь вроде: «Постарайся сам понять другого, прежде чем искать понимания». Но тут все гораздо глубже. Общение не происходит только при интеллектуальном обмене, оно синхронно задевает и другие уровни.
— Другие уровни?
— Да, в особенности в плане эмоциональном. Твои эмоции, как правило, бессознательно передаются собеседнику. Если ты его не любишь, он это так или иначе почувствует, даже если ты удачно это скроешь.
— Возможно…
— И еще намерения — вот что другие чувствуют безошибочно.
— Вы хотите сказать, что в разговоре надо всегда быть начеку?
— Да, причем необязательно себя заставлять… К примеру, собрания в офисе. Как правило, если на таких собраниях задают вопросы, то ответов на них не ждут. Нет намерения услышать ответ.
— Как так?
— Может статься, истинное намерение состоит в том, чтобы задать умный вопрос… Или выставить собеседника в невыгодном свете перед остальными… Или выяснить, интересна ли ему тема разговора, или взять лидерство в группе…
— Да, это действительно наводит меня на кое-какие воспоминания!
— И очень часто намерение собеседник угадывает гораздо раньше, чем осмысливает сам вопрос. Если нас хотят поставить в тупик, это сразу чувствуется, даже если в словах нет ничего такого…
— Это понятно…
— Я думаю, что тут есть нечто, лежащее в плоскости духовной, хотя в этой области вообще трудно что-либо выявить.
— Так что же конкретно скрывается за вашей магической формулой?
— Заключить в себя мир другого человека означает, что в тебе должно созреть страстное желание войти в его мир. Интерес к его миру должен доходить до стремления ради эксперимента влезть в его шкуру: с удовольствием думать, как он, верить в то, во что верит он, даже говорить и двигаться, как он. Когда тебе это удастся, ты будешь точно чувствовать все, что чувствует другой, и по-настоящему его понимать. Каждый ощутит себя на одной волне с собеседником. И ты сможешь добиться обратной связи. У вас обоих возникнет чувство заинтересованности друг другом, и ты поймешь, что другой тоже хочет тебя понять. И он тоже проявит интерес к твоему миру, подчинившись желанию подольше продлить беседу.
— Все это немного странно. Не забывайте, что по образованию я бухгалтер. И знаете, наверное, не случайно: я ведь человек очень рассудительный и рациональный…
— Вот видишь, мне уже удалось заставить тебя самого это почувствовать. Проведем эксперимент, который прояснит еще одну из тех позиций, которые я пытаюсь тебе внушить. Мне надо подготовиться, — сказал он, поднимаясь. — Пойду поищу пару стульев. Эти кресла не годятся, они слишком громоздкие.
Он вышел из кабинета, Катрин за ним. Я услышал, как по коридору удаляются их шаги. Мое сознание раздвоилось: одна часть меня, заинтересованная тайнами общения людей, ждала и надеялась, а другая, более приземленная, пребывала в сомнении.
Вдруг мой взгляд скользнул по блокноту. Блокнот… Так соблазнительно было заглянуть туда хоть одним глазком… Шаги удалились и смолкли. Наверное, они ушли в другую комнату. Сейчас или никогда… Быстрее! Я вскочил с места, и паркет скрипнул под моими ногами. Я прислушался… Тишина. Я обошел стол и протянул руку… Шум шагов, голоса… Они возвращаются… Вот черт! Я бросился к креслу, но паркет снова громко заскрипел. Могут услышать… Не садиться в кресло, сделать вид, что стоя разглядываю… Что? Библиотеку, книги…
Они вошли. Я сосредоточенно разглядывал полки с книгами.
— Надо их поставить вот так!
Я обернулся. Они ставили два стула друг напротив друга, на расстоянии чуть меньше метра.
— Садись вот сюда, — сказал мне Дюбре, указывая на один из стульев.
Я сел. Он выждал секунду, потом тоже уселся.
— Я бы хотел, — начал он, — чтобы ты рассказал, как себя ощущаешь, сидя вот так, напротив меня.
— Как я себя ощущаю? Хорошо ощущаю, ничего особенного не чувствую…
— Тогда закрой глаза.
Я закрыл, пытаясь догадаться, что он сейчас сделает.
— Когда ты их откроешь, прислушайся на несколько секунд к своему состоянию и скажи мне, что чувствуешь, изменилось ли твое состояние. Открывай глаза.
Он по-прежнему сидел на стуле, но поменял позу. Теперь его руки упирались в колени, и это бросилось мне в глаза. Мое самочувствие? Да какое-то странное, но описать его трудно.
— Я бы сказал, что все это немного странно.
— Но лучше или хуже, чем раньше?
— А точнее: что вы имеете в виду?
— Вот, к примеру, ты входишь в лифт с незнакомым человеком. Ты же не станешь с ним разговаривать так, как будто он тебе встретился на улице, правда? Ты будешь менее расположен к беседе.
— Конечно…
— Это и есть то, о чем я говорю. Я хочу, чтобы ты оценил, насколько твой внутренний комфорт зависел от смены моей позы.
— Хорошо, так уже понятнее.
— Вот мой вопрос: если бы ты должен был со мной заговорить, ты бы сделал это более или менее охотно после того, как я поменял позу?
— Пожалуй, менее.
— Отлично. Закрой глаза… Вот так… А теперь открой.
Он снова изменил позу. Он упирался локтем в бедро, подперев подбородок ладонью.
— Я ощущаю… как бы это сказать… что за мной наблюдают. И это малоприятно.
— Согласен. Снова закрой глаза… Можешь открыть…
— Теперь гораздо лучше!
Он сидел, немного развалясь, положив руки на бедра.
— Давай еще!
Он еще раз двенадцать менял позу, и раза два или три я действительно чувствовал себя намного лучше.
— Катрин, ну как? — обернулся он.
— Все ясно, — отозвалась она, обращаясь ко мне. — Вы говорите, что вам более комфортно, всякий раз, когда Ив принимает ту же позу, что и вы. Когда же положение его тела не совпадает с положением вашего, вы чувствуете себя не так уверенно.
— То есть вы хотите сказать, что я чувствовал себя увереннее, потому что он держался так же, как я?
И я вдруг отдал себе отчет, в какой позе сижу.
— Именно так.
— Чудно! Вот так штука!
— А что, разве не так?
— И так со всеми людьми?
— Да. Ну, точнее сказать, с большинством людей, но не со всеми. Существуют исключения. Не крохоборничай, Катрин! На сегодня хватит, это ничего не меняет…
— А как же это объясняется? — спросил я.
— Это естественное явление, его открыли американские исследователи. Думаю, поначалу они обнаружили, что когда общение приятно обоим собеседникам, то по прошествии времени оба принимают примерно одинаковую позу. В общем, этот феномен в мире довольно известен. Ну, к примеру… двое влюбленных в ресторане почти всегда сидят одинаково: либо оба положат руки на столик, либо подопрут подбородок кулаком, либо держат руки на коленях… Оба наклонятся вперед, или откинутся назад, или примутся безотчетно трогать подставку для ножей…
— Очень удивительно…
— А потом исследователи показали, что этот феномен имеет обратную связь: стоит намеренно синхронизировать свою позу с позой собеседника, как вам обоим становится гораздо легче общаться. И в результате намного улучшается качество общения. Однако чтобы добиться большего, недостаточно просто использовать эту технику: надо иметь искреннее желание соединиться с миром собеседника.
— Очевидно, это очень сложно — и вы уже говорили, что я сопротивляюсь, — но ведь, пока поймаешь у собеседника манеру двигаться и жестикулировать, растеряешь всю естественность поведения.
Он улыбнулся:
— Хочешь, что-то скажу?
— Что?
— У тебя это получается само собой.
— Да нет!
— Уверяю тебя!
— Да ладно! Я же ничего этого не знал еще пять минут назад!
Его улыбка стала шире.
— Как ты будешь держаться, разговаривая с ребенком лет двух-трех?
— Мне нечасто доводится говорить с детьми…
— Ну, вспомни, когда говорил в последний раз.
— Сейчас… дней пятнадцать назад я разговаривал с сыном консьержки. Я еще его попросил рассказать, как прошел день в детском саду…
По мере того как я отвечал Дюбре, я осознавал, что все так и есть. И что самое удивительное, у меня в памяти четко всплыл этот эпизод: чтобы поговорить с маленьким Марко, я присел на корточки, став одного роста с ним, заговорил тоненьким голосом и старался подобрать самые простые и понятные слова, наиболее близкие его детскому словарю. И все произошло само собой. Я для этого не делал никаких усилий. Мне действительно очень хотелось услышать, каковы французские детские садики.
— И знаешь, что самое невероятное?
— Что?
— Если удается на долгое время поддерживать такое качество общения, этот момент становится настолько ценным, что собеседники бессознательно стараются его сохранить. Например, одинаково жестикулируют, а если один меняет позу, другой тут же его копирует, не отдавая себе в этом отчета.
— Вы хотите сказать, что если я в течение долгого времени подстраиваюсь под позу собеседника, а потом вдруг сам поменяю позу, то он начнет подстраиваться под меня?
— Да.
— Чудеса какие-то!
— Но при этом заметь, что желание общаться должно быть искренним.
— Вы говорите невероятные вещи!
То, что я услышал, меня поразило и вдохновило. У меня возникло ощущение, что до настоящего времени я был слеп и глух в вопросах, касавшихся общения с людьми. А теперь я сделал удивительное открытие: оказывается, по ту сторону слов существует масса вещей, о которых мы и не подозреваем, и наши тела тоже отправляют друг другу послания. Дюбре открыл мне новые пути общения…
Мне хотелось побольше об этом узнать, но он ответил, что на сегодня хватит, и проводил меня до дверей. Уже стемнело.
Я попрощался с Катрин, чья личность и роль во всей этой истории были мне пока непонятны. Она, видимо, относилась к категории людей, которым нравится окружать себя завесой тайны и придавать себе загадочность.
Я уже вышел за порог замка и шел по широкой дорожке к калитке, краем глаза наблюдая за Сталиным, когда Дюбре меня окликнул: