Не так скоро.
Не так быстро.
Что, черт возьми, мне делать, если даже эти радикальные меры не сработают? Как я смогу избавиться от постоянного чувства непреодолимой тошноты?
— Не называй меня так, — огрызаюсь я, а затем прикусываю губу с такой силой, что удивляюсь, как из нее не вытекает кровь.
— Мы уже говорили об этом, — он делает шаг в мое пространство, ослепляя меня своим широким, мускулистым телосложением и темными чернилами, которые рябят при каждом его движении. — Я справляюсь с «малышом» куда лучше, чем Клара. На самом деле, думаю, можно сказать, что я делаю много вещей лучше, чем она, включая, но не исключая, то, что заставляю тебя кончать. Кстати говоря, когда ты собираешься порвать с ней? — я позволил своим губам изогнуться в фальшивой улыбке.
— Клара — моя девушка, и я не намерен с ней расставаться.
— Похоже, ты не считал ее своей девушкой, когда проникал языком в мое горло или когда кончал на мой член, малыш.
Мне хочется заехать ему кулаком по лицу, чтобы он замолчал, но я уже достаточно потерял контроль над собой за один день, поэтому медленно вдыхаю и выдыхаю. Какого черта я должен был упасть перед этим… этим… гребаным дикарем?
Я бросаю на него снисходительный взгляд.
— Я не понимаю, о чем ты говоришь.
В одно мгновение он стоит на месте, а в следующее — его пальцы впиваются мне в горло, обездвиживая, и он рычит мне в кожу:
— Не шути со мной, Брэндон. Мы с тобой оба знаем, что прошлой ночью ты развалился на части в моих объятиях.
— Ничего не было прошлой ночью, — говорю я непринужденно, не сводя глаз с его маниакальных, и почти верю своим словам.
Почти.
— Разберись с этой сучкой, — угрожает он горячим, разъяренным голосом. — Или я сделаю это за тебя.
Глава 11
Николай
Что ж, цветок лотоса так с ней и не разобрался.
Сюр-блять-приз. Нет.
Прошла неделя с тех пор, как я поставил ему ультиматум, но он так ничего и не сделал.
Но опять же, он сноб, который любит все контролировать. И спорим, что он запивает послеобеденный чай контролем вместо сахара. Вместе со своими друзьями. Во время послеобеденного чая.
Господи, он такой британец.
Мой единственный выход — разрушить этот контроль и разорвать его на кусочки прямо на его загадочных глазах.
Очевидно, что я ему все равно не нравлюсь, так что плохого в том, чтобы заставить его ненавидеть меня еще больше?
В любом случае, операция «Устранить Сучку» скоро начнется.
Что я знаю о Кларе, так это то, что она — любящая привлекать внимание шлюха, поскольку ей нравится выкладывать все свои фотографии с цветком лотоса.
Золотоискательница. Так как она с ног до головы в дизайнерских сумках, туфлях и шмотках, которые он ей покупает.
И дерьмова в постели — по понятным причинам.
Я явно доставил ему больше удовольствия, чем она. Он поцеловал меня с закрытыми глазами.
Выкуси, сучка.
Я знаю это, потому что следил за ним, пока прижимал к стене и высасывал душу из его рта. Мой прекрасный принц таял, чертовски таял, даже когда встречал меня толчок за толчком.
Он определенно не боролся со своими чертовыми демонами, как тогда, когда устроил передо мной это шоу.
Более того, он не выглядел обремененным. Даже наоборот, временами он был немного взволнован… так же, как и я.
Непреложная истина заключается в том, что я могу дать ему больше, чем когда-либо сможет дать Клара.
Да, он никогда этого не признает, поскольку у него патологическое отрицание и все такое, но я не оставлю его в покое, пока он этого не сделает.
Мне нравится, как он прячется и притворяется, что не стонал и не возбуждался из-за меня. И как ему нравится забывать, что он кончил на мою руку и член.
Если Брэндон не гей, тогда я пойду и сброшусь с гребаной скалы.
Ну, давайте также возьмем в расчет би, потому что… э-э-э… я не в настроении умирать, пока не попробую его еще раз.
Или несколько раз.
Я предпочитаю несколько.
Зависит от того, насколько он открыт к перспективе.
Должен сказать, что его отрицание зашло довольно далеко, и не уверен, как вытащить его из его же собственной задницы — там нужно что-то гораздо более приятное.
Я отвлекся.
Серьезно, Коля. От мыслей о том, чтобы трахнуть его, ты быстрее не кончишь. Дай моему мозгу хоть раз решить этот вопрос.
Если только не напоить его снова, я пропал. Я, кстати, чертовски люблю пьяного Брэна, проголосовал бы за эту его официальную версию на следующих выборах.
Шучу. Я никогда не пропадаю.
Рано или поздно я вымотаю его.
У меня всегда это получалось.
Никто не может устоять перед моим безраздельным вниманием, постоянным преследованием, подталкиванием и раздражением до чертиков.
С приятелями по сексу такого не случается, но, опять же, я обычно их не преследую. В какой-то степени цветок лотоса — исключение во многих отношениях.
Он может окружить себя стенами, а я буду разрушать их одну за другой.
Каждый день я присоединяюсь к нему на утренней пробежке, без его одобрения, конечно же, и откусываю кусок от его стального контроля и напряженной, замкнутой личности.
Когда он начинает волноваться, я подхожу ближе и называю его «цветок лотоса», «прекрасный принц», «мой чувак» и его личное любимое «малыш».
Это обычно сводит его с ума и заставляет выйти из себя. Иногда он предпочитает игнорировать меня, но я наслаждаюсь румянцем, который пробирается по его светлому лицу и окрашивает уши.
Я наслаждаюсь тем, как он выходит из особняка, внимательно наблюдая за окружающей обстановкой и ожидая, когда я выскочу из любого укромного уголка, который выбрал на этот раз.
Больше всего мне нравится, когда он бросает на меня быстрый взгляд, замечая мои шорты, полуобнаженную грудь и то, как я завязываю волосы.
Он притворяется, что его злит мое постоянное полуобнаженное состояние, на его лице застыло вечное снобистское выражение, но он все равно что-то замечает. Он смотрит на меня такими нуждающимися глазами, которые умоляют меня сделать с ним что-то плохое.
Цветок лотоса — такой зануда, но я заставлю его смириться со мной.
Даже если это будет последнее, что я сделаю.
Я слишком одержим? Не думаю. По моему скромному мнению, это очень даже неплохо.
Я никогда раньше не играл в такие напряженные игры, но именно это делает их намного более захватывающими.
Брэндон ввязывается в войну, которую я выиграю и поставлю его на колени. Буквально.
Так что я не хочу быть сталкером или что — то в этом роде. Шучу, конечно, но я нахожусь на стадионе КЭУ, чтобы посмотреть какой-то скучный вид спорта под названием лакросс.
Клянусь гребаным Богом, я никогда не обращал внимания на этот вид спорта до сих пор. Похоже на неудачный брак между хоккеем, крикетом и футболом, просто к слову. Нашим футболом. Не европейским.
Но, опять же, Брэн выбрал этот вид спорта, так что кто я такой, чтобы судить?
— Зачем мы здесь, Нико? — спрашивает Джереми, сидя рядом со мной и бросая взгляды на окружающих нас людей, которые не перестают пялиться.
Итак, очевидно, что два больших татуированных парня выделяются среди платьев в горошек, шляп с перьями и тюлевых зонтиков. Даже несмотря на то, что мне пришлось приложить все усилия, чтобы надеть чертову футболку. Дерзость этих ублюдков зашкаливает.
Конечно же, Брэн будет заниматься спортом, который посещают только чопорные люди.
Мой друг пинает меня по ноге, ерзая в кресле, которое определенно не предназначено для таких громоздких парней, как мы.
— Тише, Джер. Я пытаюсь сосредоточиться.
— Ты бы не стал этого делать, даже если бы тебе заплатили.
— Неправда, — говорю я, и он поднимает бровь. — Ладно, правда. Но это другое.
— Насколько «другое»? Потому что у меня руки чешутся кого-нибудь здесь избить.
— Настолько, что даже я не буду никого бить.
— Блять. Кто ты такой и что ты сделал с моим другом?
Я хмыкнул.
— Просто сиди на месте, как моя группа поддержки.
— Группа поддержки?
— Если кто-нибудь спросит, то это ты привел меня сюда, а не наоборот. Не могу выглядеть еще более отчаявшимся.
— А кто должен спросить? И почему ты в отчаянии? — он наклоняет голову набок, внимательно изучая меня. — Ты никогда не отчаиваешься. Ты трахаешься чаще, чем мы трое вместе взятые.
— Раньше, Джер. Раньше. Коля безупречно играет роль ворчливого мудака. Должно быть, он заразился от кое-чьего заносчивого присутствия.
Он морщится.
— Я до сих пор не могу поверить, что ты назвал свой член Колей. Серьезно, дядя Коля — папина правая рука. Это мерзко.
— Да плевать. Попроси его сменить имя.
— Уверен, что должно быть наоборот, раз ты младше, — он качает головой. — Ты собираешься сказать мне, почему мы пришли на этот гребаный лакросс? Это скучно.
— Я знаю, ладно? Как ты думаешь, по какой еще причине он им занимается?
Женщина с морщинистой верхней губой смотрит на нас тем покровительственным взглядом, который бывает у британцев, когда они не хотят высказывать свое недовольство. Я научился этому у цветка лотоса, так как он постоянно смотрит на меня так.
— Хотите фотографию, мэм? — спрашиваю я, и она ахает от возмущения, а потом снова поворачивается к своему ребенку, который улыбается мне. Я подмигиваю ему, и он хихикает.
Я нравлюсь детям и животным. Взрослым — нет. Предпочитаю, чтобы меня обожали невинные существа, а не злобные змеи. Мне нравятся простые вещи, а не запутанные и сложные.
И вот перед вами самый сложный человек на свете.
— Из-за кого ты сегодня пришел? — спрашивает Джереми, но я отмалчиваюсь, потому что все мое внимание украла эта гребаная сучка, которая проскользнула на несколько рядов ниже с двумя другими девушками.