По какой-то причине это заставляет меня улыбаться.
Я всегда придерживался правильных взглядов. Идеальные оценки. Идеальные манеры. Идеальный имидж. Меня никогда не тянуло к опасности. Я никогда не хотел жить за пределами своего маленького пузыря. Никогда не переступал черту.
Но потом этот человек пробил бульдозером мои стены, и теперь я распадаюсь на части.
Мои пальцы крепко сжимают его волосы.
— Заткнись и трахни меня.
В его прежде мертвых глазах вспыхивает искра, и он рычит:
— В спальню. Сейчас же.
Он тащит меня за руку, но как только я встаю, его рот снова захватывает мой, и мы спотыкаемся о стол, прерывая поцелуй только для того, чтобы сорвать друг с друга одежду по пути в спальню.
Или, скорее, мою одежду. Я слишком одет, черт возьми.
К тому времени как мы добираемся до его комнаты, мы наконец-то обнажены. Я хочу изучить его великолепные мускулы и татуировки, но он прижимается грудью к моей и подается бедрами вперед, потираясь о мой твердый, утолщающийся член.
Я стону ему в губы.
Звук обрывается, когда он толкает меня на кровать и садится сверху. Он целует меня в горло, ключицы и грудь.
— Бля… — выдыхаю я, когда он прикусывает сосок, закусывая зубами ореол. Сперма стекает по моей длине и капает на пресс.
— Мой. Каждый твой дюйм, блять, мой, — он стонет рядом с моей кожей, делая член тверже, мышцы напряженнее, а голову легче.
Он переключает свое внимание на другой сосок, посасывая и покусывая его и, вероятно, оставляя всевозможные следы, но я не могу сосредоточиться на этом.
Позже. Я буду думать позже.
Сейчас я хочу чувствовать.
Его член скользит вверх и вниз по моей длине. Наша сперма стекает по коже, и он использует ее в качестве смазки. Безумное трение усиливается, и я издаю нечленораздельные звуки, крехтя и постанывая. Мои бедра дергаются, инстинктивно потираясь о его член. Капли спермы покрывают наши мышцы, мы двигаемся, тремся и рычим в унисон.
— Нико… — прохрипел я, извиваясь на подушках, и потянул его голову вниз, схватив за волосы. — Просто… трахни меня.
Мне приходится умолять, но я слишком далеко зашел, чтобы беспокоиться об этом в данный момент.
Мое сердце едва не вырывается из своего заточения, когда он одаривает меня своей сексуальной ухмылкой.
— Ты назвал меня Нико. Блять, малыш. Я действительно собираюсь сожрать тебя на хрен.
Трение наших членов становится все интенсивнее. Больше контакта, трения и толчков, пока я не начинаю думаю, что мы кончим в полном беспорядке. Но тут он тянется под подушку и достает бутылочку со смазкой, а затем садится на корточки между моих ног.
— Согни колени, — приказывает он, и когда я делаю это, он выливает смазку себе на ладонь, а затем обводит скользким пальцем мой анус. — М-м-м, твоя дырочка становится влажной и приятной для меня, малыш. Такая чертовски красивая.
Мое дыхание сбивается, а член становится еще тверже. Он вводит в меня палец, и из меня вырывается бесстыдный стон. Его напряженные глаза не отрываются от моих, когда он добавляет второй.
Этот взгляд сводит меня с ума. Я вижу свое отражение в этих темно-синих глазах, и впервые мне не противно от того, что я вижу.
Не тогда, когда он смотрит на меня так, будто не может насытиться. Как будто я — центр его вселенной. Пусть даже временно.
Он растирает меня твердыми движениями пальцев. Я дергаю бедрами, член упирается мне в пресс.
— Вот так. Ты так хорошо принимаешь мои пальцы.
Мой выдох превращается в длинный, прерывистый вдох, и я прижимаюсь к нему задницей, подстраиваясь под его движения.
— Мне нужны твои руки, — Николай бросает смазку ближе ко мне. — Сделай мой член скользким, чтобы я мог трахнуть тебя, малыш.
Это чудо, что я сразу же не кончил. Я до неприличия горжусь тем, насколько уверенна моя рука, когда я выдавливаю на нее смазку, наклоняюсь и скольжу ладонью по длине Николая.
Дойдя до кончика, я останавливаюсь и, как наркоман, который ничего не может с собой поделать, беру в рот головку и дергаю за пирсинг зубами.
Его рык удовольствия — музыка для моих ушей.
— М-м блять… малыш… я кончу, если ты продолжишь в том же духе.
Я с хлопком выпускаю его головку и продолжаю смазывать его от основания до кончика.
— Мне нравится, как ты, блять, трогаешь меня, но мне также нравится… — он просовывает свои пальцы внутрь меня, добавляя третий. — Как ты принимаешь меня в свою задницу.
Моя рука останавливается на его члене, и я со стоном откидываю голову назад.
— Ах… блять… Это слишком… Нико, блять…
— Не отвлекайся, малыш. Если ты едва можешь принять мои пальцы, то как же ты справишься с моим членом в этой тугой попке?
Я сжимаю его член, дроча быстрее, и извиваюсь с его пальцами внутри.
— Вставь в меня свой член. Я хочу, чтобы ты был во мне.
— Мне нравится твой грязный рот, — он прижимается своими губами к моим и целует меня жестко и быстро, одновременно вытаскивая пальцы.
Моя спина ударяется о кровать, но он не отстраняется. Я не позволяю ему.
Он накрывает мою руку своей и заставляет направлять его член к моей дырочке, а его язык борется с моим, зубы царапают, покусывают, требуют.
Пирсинг дразнит мое отверстие, прежде чем он входит на первый дюйм.
— Умммф… — я бормочу ему в губы, и этот идиот воспринимает это как знак разорвать наши рты.
— Расслабься ради меня, малыш, — его глаза теперь более ясные, более соответствующие тому Николаю, которого я знаю, когда он целует мою челюсть, нос и веки.
Что он делает?
Блять…
Я дергаю его за волосы.
— Перестань целовать меня повсюду, как будто я девушка, Николай.
Он лишь усмехается и прикусывает мою нижнюю губу.
— Я не целую девушек повсюду — или парней, если уж на то пошло. Но я буду целовать тебя везде, где только захочу, цветок лотоса. Привыкай к этому.
Затем он засасывает мою губу и целует, а потом кусает меня в горло, подаваясь бедрами вперед, входя в меня еще на несколько дюймов.
Моя задница сжимается вокруг него, и я вздрагиваю от жгучего проникновения. Несмотря на смазку, он чертовски огромный, и я чувствую, как пирсинг царапает по моим внутренностям. Но это не плохое ощущение, просто новое.
Может быть, даже немного… волнующее.
Ладно, очень.
— М-м-м… ты такой тугой, малыш. То, как твоя задница обхватывает мой член, просто великолепно. Не думаю, что смогу больше сдерживаться.
— Войди до конца.
— Малыш… Это твой первый раз.
— Я сказал. Войди до конца. Не относись ко мне, как к слабоку.
— Я знаю, что обещал не причинять тебе боль, но ты делаешь это чертовски невозможным.
Он двигает бедрами вперед, погружаясь в меня, и я дергаюсь, содрогаясь в его объятиях.
— Блять, малыш, блять. Тебе больно?
Я прячу голову у него в шее, изучая очертания змеи на его плече, и извиваюсь на нем, а затем кусаю мочку его уха.
— Еще. Дай мне, блять, еще.
— О, малыш. Сейчас тебя по-настоящему трахнут, — шепчет он в ответ, втягивая мой рот в свой и входя в меня, медленно и долго. Ощущение жжения исчезает, и по позвоночнику пробегают мурашки удовольствия.
Словно почувствовав, что я приспособился, Николай медленно ускоряет темп, пока мой член не растекается спермой по нашему прессу.
Он трахает меня жестко, не спеша, не торопясь, а я встречаю его удар за ударом, подергивая бедрами и трахая его рот языком. Незнакомые звуки срываются с моих губ всякий раз, когда я чувствую внутри себя касания его пирсинга.
Постепенно его рот, рука и член развязывают мне руки, оставляя опустошенным и отчаянно жаждущим всего, что он может предложить.
— Господи. М-м-м… Твоя задница создана для моего члена.
— З… закрой рот, — я ловлю его губы, но он отстраняется лишь на секунду, зажав мою губу между зубами, а затем тянется рукой между нами и скользит пальцами по моему соску.
Я вздрагиваю и извиваюсь, впиваясь зубами в его язык, когда он замедляет темп.
— Что ты делаешь…
Мои слова затихают, когда его головка натыкается на то самое приятное место внутри.
Вся кровь приливает к моему члену, и позвоночник напрягается. Похоть и потребность поднимают меня ввысь так высоко, что мне кажется, будто я никогда не смогу спуститься.
— Нико… блять… бляяяять…
Он сжимает мой член и шепчет:
— Кончи на меня, малыш. Покажи мне, кому ты принадлежишь.
Я не думаю, что смог бы контролировать это, даже если бы захотел. Мой член утолщается, горячая сперма брызжет мне на пресс, и я упираюсь в него бедрами, заставляя себя открыть глаза, чтобы посмотреть на него.
— Войди в меня, Нико.
— Твою мать, — простонал он на одном дыхании, когда его толчки стали опасно звериными, все грубее и быстрее, пока я почти не мог за ним угнаться.
Он вздрагивает на мне и называет малышом, красавчиком и всеми другими прозвищами, которые ему нравится давать мне, когда он входит в меня.
Несмотря на помутнение рассудка, я не могу отвести взгляд от его лица, пока он кончает. Он чертовски горяч.
Моя рука пробегает по его твердому прессу, пальцы обхватывают затылок, когда я прижимаю его к себе и снова впиваюсь в губы.
Я не могу насытиться его поцелуями.
Поглощаю его. Вдыхаю в свои гребаные легкие.
Он вколачивается в меня неглубокими толчками, пока его член не истощается, затем выходит. Я стону, когда из меня вытекает сперма.
Неужели это должно быть так приятно?
Моя рука скользит от его горла к волосам, дергает и тянет. Должно быть, это больно, но Николай не жалуется, целуя меня крепче, его грудь прижата к моей. Мы оба покрыты потом и спермой.
Мы продолжаем целоваться, пока я не перестаю чувствовать свои губы. Пока от холодного воздуха по моей влажной коже не побегут мурашки.
Неохотно я отпускаю его и отстраняюсь. Николай дает мне пространство, и я сажусь, морщась, прежде чем переместиться на край кровати и с трудом встать.