Это «да»?
Брэн:Увидимся через час.
Я спрыгиваю вниз через канаты после того, как избил кого-то почти до смерти, не обращая внимания на крики и рев толпы, и пью из бутылки воды, которую мне передает Джереми.
— Ты в порядке? — спрашивает он.
Я выливаю воду на голову и встряхиваю ею, а затем улыбаюсь, представляя, как Брэн щиплет себя за переносицу и говорит: «Ты невыносим».
— Нико? — Джереми внимательно наблюдает за мной. — Только не говори мне, что ты думаешь о новой драке?
— Нет. Одной достаточно, — я прижимаю бутылку к его груди. — До встречи, Джер.
— Подожди, — он шагает рядом со мной, когда мы идем по туннелю, и закидывает руку мне на плечо. — Что с тобой происходит в последнее время? Ты едва вернулся в особняк, а уже ведешь себя подозрительно.
— Очень занят.
— Чем? Или, точнее, кем?
Я делаю паузу, останавливаясь перед раздевалкой, а затем поворачиваюсь лицом к Джеру. Он мой лучший друг, и обычно я рассказываю ему обо всех партнерах и странных приключениях. И хотя его не волнуют подробности, он слушает без осуждения. Разве что иногда говорит мне, что я сумасшедший, что является правдой.
Дело в том, что я начинаю чувствовать себя немного неспокойно из-за этого секрета. Мне нравится иметь Брэна для себя, но мне не нравится, что никто об этом не знает. Иногда Килл странно смотрит на меня, как будто все понял, но у него постоянно такой взгляд психопата, и я определенно не верю, что он не разболтает обо всем на свете, если я ему что-нибудь расскажу.
Если кому я и могу доверить свои секреты, так это Джереми. Мне было четырнадцать, когда я понял, что по-настоящему люблю и член, и киску. Так рано, ага. Джереми более натурален, чем само понятие «натурал» — без сомнений, — и он на пять лет старше, но я всегда его доставал. Куда бы он ни пошел, я был там, раздражая его своими выходками до тех пор, пока не понравился ему. Это мой стиль поведения, смиритесь с этим.
В общем, он первый, кому я сказал, что мне нравятся и девушки, и парни, и он не удивился. Скажем так, они с папой поняли Колю раньше, чем я смирился с этим угрюмым придурком.
Джер держал это в секрете около года, пока мои родители не узнали, и я не устроил вечеринку-оргию по случаю раскрытия моей ориентации. Джереми определенно ушел оттуда так рано, как только мог. Килл остался.
Так что, дело в том, что он — как «Хранитель секретов 101».
Я поглаживаю свою подвеску и сужаю на него глаза.
— Откуда ты знаешь, что это кто-то?
— По тому, что ты чаще всего улыбаешься в телефон, как идиот. А еще… — он поглаживает свой затылок. — Обычно у тебя здесь засос. Его не видно, но всякий раз, когда ты задираешь волосы, он становится заметен.
Я касаюсь затылка. Этот хитрый ублюдок. Он оставлял засосы все это время? А я-то думал, что ему просто нравится целовать меня там.
— Джер.
— Что?
— Я не могу этого вынести, он такой чертовски очаровательный.
— Потому что оставил засос?
— Потому что он возмущался и подхалимничал, жалуясь, что я оставляю слишком много засосов.
— Хорошо, — медленно произносит он. — Это парень?
Ах, блять. Я не планировал раскрывать пол, но, пока он не знает имени, все хорошо. Никто не заподозрит, что это Брэн. Он такой заносчивый мудак, и любой человек с двумя мозговыми клетками подумает, что я совсем не в его вкусе.
Я киваю с ухмылкой.
— Самый красивый парень на свете.
— Он тебе нравится?
— Конечно, блять.
— Насколько сильно он тебе нравится?
— Достаточно, чтобы он был единственным для меня.
— Вау. Такое впервые.
— Я знаю, ладно? Я теперь за моногамию.
— И ты до сих пор не познакомил его со мной? — он приподнял бровь. — А я-то думал, что я твой брат.
— Ну… дело в том, что он все еще не готов раскрыть свою сексуальную ориентацию и все такое, так что пока не могу.
— Я никому не скажу. Я молчал, когда ты хотел сохранить свою сексуальную ориентацию в секрете.
— Это другое.
Я никогда не стыдился своей ориентации. Я просто хотел убедиться, что это не эксперимент, прежде чем рассказать об этом семье. Брэн, похоже, не может смириться с тем, что ему нравится сосать член и быть оттраханным в задницу. Он очень, очень паникует, когда мы находимся рядом на людях или когда я иду смотреть его игры и пытаюсь увидеться с ним после. Поэтому я полностью перестал делать это, чтобы не напрягать его.
Не знаю, почему он так боится признаться в этом вслух.
Думаю, может, это связано с его долгим принятием душа и чертовой запертой дверью в ванную.
Иногда я замечаю, что он смотрит на свои ноги, полностью абстрагируясь, пока это не становится немного странным. А иногда у него появляются случайные порезы от бритвы на шее и даже на бедрах и яйцах. Конечно же, он бреется и там. Он такой ухоженный и любит быть безупречным. Брэн также начал брить мне лицо, потому что, видимо, я недостаточно хорошо это делаю. Это чертовски сексуально, когда он садится на стойку и зажимает меня между своими мускулистыми бедрами, чтобы побрить мне лицо.
Он ни разу не порезал меня, ни разу, но кажется неуклюжим с самим собой.
Я купил ему новую электробритву, которая не оставляет порезов, но он говорит, что предпочитает обычную.
У меня уже мурашки по коже бегут, когда они у него появляются, какими бы маленькими ни были.
Джереми смотрит на меня, скрестив руки и нахмурив брови.
— И тебя это устраивает?
— Что устраивает?
— Скрываться. Все уже знают о твоей ориентации, так что ты не обязан прятаться вместе с ним.
— Когда-нибудь он тоже расскажет о ней.
— И ты готов ждать? Столько, сколько потребуется?
— Если это он, то да. Наверное.
— Хорошо, — он сжимает мои плечи. — Просто хочу, чтобы ты знал, что заслуживаешь чтобы тебя любили открыто, Нико. Также, как и все остальные.
— Пфф. Он меня не любит.
— Мне не нравится этот парень, — Джереми щурится. — Ты впервые в жизни стал недоступным для других и держишь это в секрете ради него, а он тебя не любит? Кто он? Идиот?
— Эй, не называй его так.
— Ты защищаешь его? Ну и ну. Где мой грубый друг Нико и что ты с ним сделал?
— Я изменился, Джер, — я ухмыляюсь. — Мне пора. Никому не говори.
— Тебе обязательно уходить сейчас? Я думал, мы обсудим то, как отомстить Лэндону после всего, что он сделал.
Я поморщился. Возможно, именно я отсрочил планы Язычников отомстить Лэндону Кингу. Я должен это сделать, и я это сделаю, потому что он — ублюдок, но я не могу не думать о реакции Брэна.
Все это время я надеялся, что они враги, но, хотя они не часто общаются, они постоянно пишут друг другу.
Или, скорее, Лэндон невротично проверяет Брэна, и мой цветок лотоса улыбается, когда читает сообщения своего брата-засранца.
Он сказал, что они разные, но они близнецы, и это связь на всю жизнь.
Полагаю, он не оценит, если я загоню его брата в могилу раньше времени, даже если он этого заслуживает.
— Просто спланируй все и дай мне знать, — говорю я Джеру. — У меня есть дела поважнее.
— Малыш, я дома!
Почему это звучит так по-домашнему?
Ну, теперь я думаю о пентхаусе как о доме, что странно. Брэн тоже написал сегодня смс «Увидимся дома», так что, по крайней мере, я не единственный, кто так думает.
Я снимаю футболку и бросаю ее на пол, а потом, вспомнив о ворчании этого засранца, поднимаю ее и бросаю на стул. Не идеально, но это компромисс.
Я морщу лоб, когда не застаю его на кухне. Он так тщательно следит за тем, что готовит. Брэн — из тех кулинаров, которые выходят на улицу в неурочный час, лишь бы были идеальные ингредиенты.
Он превосходный повар. Я просто хочу, чтобы он немного сбавил обороты.
И не только в кулинарии, но и в лакроссе, в его миллиарде благотворительных акций и живописи. Он дотошен во всем и так до смешного строг к себе, что это начинает тревожить. Никто не может быть настолько идеальным и думать, что это не так. Буквально никто.
Иногда я сомневаюсь, что ему вообще нравится его тело, потому что он слишком быстро надевает одежду, как только мы перестаем трахаться. Как будто ему неприятно смотреть на эти великолепные, идеально подтянутые мышцы.
Невозможно увидеть его полуголым. Парни Язычники часто дефилируют полуголыми после душа или вокруг бассейна. Брэн не любит плавать, возможно, потому что для этого ему нужно раздеваться.
Мне бы хотелось, чтобы он больше со мной разговаривал. Хотя мы часто беседуем во время завтрака или ужина, я заметил одну закономерность.
Всякий раз, когда я спрашиваю что-то о нем, он незаметно переводит разговор на меня.
Он любит задавать вопросы о моих родителях, братьях и сестрах, о моей жизни в Нью-Йорке и даже о моей роли Язычника. Когда бы я ни говорил, он всегда слушает с интересом.
Однако, когда я пытаюсь узнать его получше, он как чистый лист. Предпочитает говорить о своих друзьях и брате-засранце, а не о себе.
Что, мягко говоря, раздражает.
Странно, что его нет на кухне. Он что, еще не пришел?
Я сужаю глаза. Он сказал, что раннее играл в дурацкие видеоигры с Мией, так что ему лучше не терять счет времени.
И нет, я не ревную к своей младшей сестре.
Нет, сильно ревную.
Я направляюсь в гостевую комнату в коридоре, которую он превратил в мини-художественную студию. Он сказал, что раз уж он проводит здесь больше времени, чем в особняке Элиты, то может хотя бы продуктивно поработать над своим творчеством.
И действительно, это одно из лучших решений, которые он когда-либо принимал. Мне нравится тайком наблюдать за тем, как он сосредоточенно наносит эти смелые цветовые мазки. Я не понимаю их, но они выглядят красиво, и, самое главное, он выглядит чертовски сексуально, когда находится в своей зоне комфорта.
У него есть живописная картина с горами, над которой он работает, но Брэн выглядит ничуть не довольным, когда рисует ее.