Что, черт возьми, со мной не так?
Может быть, Киллиан из кошмара, каким бы ужасным он ни был, прав, и мне это втайне нравится?
Нет, нет. Я просто не пойду туда.
— Ты можешь в это поверить?
Я поднимаю голову на голос Анники. Сейчас середина дня, и мы сидим возле фонтана с двумя скульптурами ангелов, наливающими в него воду. По плану мы должны были нежиться на солнце, но оно сейчас играет в прятки за облаками, поэтому время от времени тень прерывает тепло.
Вокруг нас снуют студенты, одетые во всевозможные стили, с волосами цвета радуги. Мы с Анникой, наверное, единственные, кто не красил волосы.
Я рассеянно рисую красным маркером на блокноте и свободной рукой ем свой сэндвич. Я не умею есть настоящую еду, и мама будет читать мне нотации целый год, если узнает, что я выживаю на сэндвичах, гамбургерах и всем, где мне не нужно прилагать никаких усилий.
У Анники есть контейнер для еды. Он наполнен салатом и другими полезными вещами, но выглядит так же эстетично, как и она. Даже вилка и нож у нее фиолетовые.
Она заканчивает жевать свой кусочек еды и сует мне в лицо свой телефон. В поиске IG она набирает «Крейтон Кинг».
Появляется несколько аккаунтов, но ни один из них не принадлежит моему кузену.
— У него действительно нет социальных сетей. Как нет. То же самое и на всех других платформах.
— Он не очень в них разбирается.
—Он что, пещерный человек? Я готова поверить, что он путешествовал во времени из прошлого из-за того, что у него нет социальных сетей.
— Честно? Вполне может быть.
Она придвигается ближе.
— Что еще ты можешь рассказать мне о нем?
— Почему ты спрашиваешь? — Я бросаю на нее понимающий взгляд.
— Не надо. Я просто думаю, что у него ужасно ледниковый период в менталитете, и моя работа — привести его в современное состояние.
— Реми прекрасно справляется с этим. Он экстраверт, который его усыновил, так что он как суррогатный отец Крея.
— Он слишком безнадежен и нуждается в двух экстравертах, которые его усыновят. Почему он такой... молчаливый? Сколько бы вопросов я ему ни задавала, он меня просто игнорировал.
— Он не очень разговорчивый. Ты его видишь, но не слышишь.
— Оу, это просто грустно.
— Быть тихим — это не грустно, Ани. Некоторые из нас просто... предпочитают тишину.
— Ты хочешь сказать, что я слишком громкая?
— Нет. Ну, немного. — Я вздыхаю. — Но я привыкла к этому из-за Авы, так что можешь говорить сколько хочешь.
— Вау. Это честь для меня. Не могу поверить, что меня стыдят за энергичность.
— Ну, ты только что стыдила Крей Крея за то, что он тихий.
— О, ребята, вы называете его Крей Крей? Это так мило для такого горячего человека.
Я ухмыляюсь.
— Ты думаешь, мой кузен горячий?
— Ну, конечно. Ты что, слепая?
— Ты такая прямолинейная. Давай, девочка.
Она испустила долгий вздох, затем съела кусочек салата.
— Я могу восхищаться только издалека. Если только я не хочу, чтобы человека, которым я восхищаюсь, убили мои брат и отец. Кроме того, мой брак, вероятно, уже решен. Так что я просто живу так долго, как могу.
— Мне жаль, Ани. — Быть принцессой мафии, наверное, тоже очень тяжело. Совсем другое, чем то, которое оказывают на нас наши фамилии и достижения наших родителей.
Она пренебрежительно вскидывает руку.
— Я подумаю об этом, когда придет время. А сейчас я просто буду обычной студенткой колледжа.
— Тебе лучше держаться подальше от Крея. Он действительно такой, каким ты его видел вчера. В нем нет ни потайной двери, ни тайного хода.
В ее глазах мелькнула искорка озорства.
— Или ты так думаешь. Всегда есть что-то, что можно обнаружить.
— А что если ты будешь разочарована тем, что найдёшь? Что, если это будет совсем не то, на что ты рассчитывала? — Не уверена, спрашиваю ли я из-за нее или за кого-то другого.
— Вот что делает это еще более забавным!
— Как хочешь.
— Ты можешь пригласить их позже? Или подожди, я могу спросить Реми. — Она набирает сообщение в чате, который кажется таким большим. Ничего себе. Неужели эти двое начали общаться только вчера? В принципе, такова продолжительность моих разговоров с людьми, которых я знаю всю свою жизнь.
Ани делает паузу на середине набора текста, выражение ее лица падает.
— Я забыла, что должна сегодня остаться у Джера.
— Джереми добровольно пригласил тебя к себе? Я думала, он активно держит тебя подальше от своего клуба.
— Так и есть, но в этот раз все по-другому. Ему нужно присматривать за мной в особняке, в котором они живут, потому что папины охранники имеют туда полный доступ.
— Что произойдет сегодня вечером?
Она осматривает окружающих.
— Церемония посвящения в Язычники. Это происходит примерно два раза в год. Они устроили макет в конце предыдущего семестра, и посещаемость была огромной. Это чертовски жестоко, скажу я тебе.
Мои пальцы дрожат при упоминании о друзьях Джереми, и я заставляю их снова стать неподвижными.
Конечно, Киллиан будет первым в очереди на все жестокое.
— О какой жестокости идет речь?
— Все, что ты не можешь себе представить. Просто оставь свою жизнь и достоинство за дверью, если хочешь в это ввязаться. Тебе также нужно получить приглашения, или можешь забыть об этом.
— Так они выбирают своих потенциальных членов?
— Конечно, выбирают. Иначе они бы тратили свое время на слабаков. Именно поэтому большинство участников — самые крепкие из Королевского университета. Я слышала, что в этом году они отправили несколько приглашений студентам КЭУ, но это, вероятно, для того, чтобы Язычники могли использовать их в качестве шпионов. Не уверена.
— Это становится опасным?
— Уверена, что да. Первоначальные члены носили эти неоновые маски и терроризировали потенциальных членов, так что оставались только сильные. Я слышала, что какой-то студент после последней инициации сбросился со скалы.
Полусъеденный бутерброд остается висеть у моего рта, а кровь стекает с моего лица.
— Ч-что ты только что сказала?
Анника совершенно не замечает моего состояния и копается вилкой в своем салате, звук усиливается в моей чересчур смоделированной голове.
— Не знаю точно, что случилось, но я слышала, что он почти поступил в клуб, но не поступил, а на следующий день съехал со скалы. Они посчитали это самоубийством, но в таких делах никогда не знаешь. Так легко замаскировать смерть под что угодно, когда у тебя есть необходимые ресурсы. Может, они убили его, может, играли с его тормозами, а может, это было просто самоубийство. Нельзя отбрасывать ни один вариант... Боже мой, почему ты плачешь?
Я вытираю глаза тыльной стороной ладони. Анника подходит ближе и похлопывает меня по плечу.
— Ты в порядке? Ты действительно знала его?
Медленно, я киваю.
— Он был моим другом.
Выражение ее лица меняется на ужас, после чего она вздрагивает.
— Мне так жаль, Глин.
— Тебе не обязательно жалеть меня. — Но люди, которые заставили его съехать с обрыва, должны.
Мне всегда было интересно, что заставило Девлина принять такое радикальное решение, но теперь, когда я знаю, что он был частью инициации какого-то сатанинского клуба, все становится понятным.
Скрытые руки подтолкнули его к обрыву.
И, возможно, узнав, кто стоит за его смертью, я наконец-то получу долгожданную развязку.
Но как, черт возьми, я смогу получить приглашение?
На нас падает тень, больше, чем обычное облако. Запаха достаточно, чтобы понять, кто за ней стоит, и я поднимаю взгляд на Киллиана.
Солнце отбрасывает яркую тень на его лицо и темные волосы, которые под светом кажутся голубоватыми. Жесткие контуры его лица сливаются в симфонию физического превосходства. А его черные брюки и рубашка только добавляют ему бессмертной харизмы.
Я ненавижу то, как красиво он выглядит, но больше всего я ненавижу бурный трепет в моей груди при виде его.
Или воспоминание о его пальцах между моих ног.
Или то, какой мокрой я была.
Нет, нет. Не те мысли, чтобы думать о них в присутствии монстра, который чует такие эмоции за версту.
Собравшись с духом, я спрашиваю:
— Что ты здесь делаешь?
— Это звучит так, как будто ты не хочешь меня здесь видеть.
— Вау, неужели я настолько очевидна?
Он сужает глаза:
— Я могу получить любую карту доступа, какую захочу. — Затем он переключает свое внимание на Аннику. — Пора идти, принцесса.
Она напряглась, как только он появился, вероятно, из-за его отношений с ее братом.
— Сегодня днем у меня занятия.
— На которых ты не будешь присутствовать.
— Фу. — Она подняла на него глаза. — И почему ты пришел за мной?
— Вызвался добровольцем. — Он ухмыляется мне, и мне хочется стать единым целым с землей. — Я могу позволить тебе остаться здесь еще ненадолго, если ты пригласишь меня на свой маленький пикник.
— Ты можешь остаться...
Анника даже не успела закончить свое предложение, как Киллиан врывается между нами и выхватывает у нее оливку.
— Это что, дань уважения мне? Он даже красный. — Он показывает на то, что я набросала — незаконченный портрет.
Я захлопываю свой блокнот.
— Не все в этой жизни связано с тобой.
— Не в этой жизни, нет. Но в твоей жизни? Спорно.
— Я просто... — Я начинаю бормотать оправдание, чтобы уйти.
— Не будь дурой. — Он машет рукой в сторону Анники. — У нее есть только то время, которое я ей дам, а потом она идет со мной, чтобы быть заключенной в своей башне из слоновой кости на ночь. У тебя есть силы выкроить это время?
Я поджала губы, а затем неохотно осталась. Это не ради ублюдка. Это ради Анники, которая и так выглядит несчастной, ее плечи сгорблены, а движения вялые.
— А она не может остаться с нами в общежитии на ночь? — спрашиваю я.
— Не получится.
— Вы, ребята, диктаторы.