— Это не то, что я сказала. Я просто удивлена.
— Тому я обращаю внимание на твои физические потребности?
— И что ты готовишь.
— Я не готовлю. Это первый раз, когда я попробовал.
— Что? — Она снова чуть не подавилась, и я держу бутылку с водой наготове. — Я имею в виду, что? Как ты можешь приготовить что-то настолько вкусное с первой попытки?
— Рецепты из интернета. Слышала о таких?
— Мои попытки приготовить по интернет-рецептам были очень неудачными, до такой степени, что мама выгнала меня из кухни. После того, как я подожгла плиту.
— К счастью для тебя, я хорошо готовлю.
— Ты пытаешься разозлить меня своей скромностью? Ты просто гений.
— Так все говорят сегодня, как будто это новое открытие. Я родился гением, детка.
— Не будь самоуверенным.
— Это мое обаяние.
Она закатывает глаза, но продолжает есть, время от времени издавая довольный звук. Это похоже на стон, но не совсем, и я могу наблюдать за ней весь день.
Глиндон обладает грацией, даже во время еды. В ее движениях есть элегантность, а в ее присутствии — царственная аура. Какая-то часть меня жаждет запятнать ее всеми худшими способами.
И защитить ее тоже.
— Не могу поверить, что это первый раз, когда ты готовишь, — пробормотала она, проглотив содержимое своего рта.
— Сильно ревнуешь, мой маленький кролик?
Ее голова наклоняется в мою сторону, из-за чего светло-медовые пряди маскируют половину ее лица.
— Что это за прозвище?
— Ты вчера быстро бегала. Мне понравилось.
— Ну, мне не понравилось то, что ты сделал потом. Какого черта ты выложил эту фотографию на IG?
— Боже, детка. Ты преследуешь меня? — Я ухмыляюсь. — Мам, забери меня. Мне страшно.
Она улыбается, потом прячет улыбку.
— Все должно быть наоборот, придурок.
Я шутливо ударяюсь плечом о ее плечо.
— Нужно претендовать на то, чтобы никто не смел приближаться к тому, что принадлежит мне. Как старый добрый Стюарт.
— Прекрати смеяться над ним. Ты невероятен.
— Как и твоя картина «мой тип». Удали это.
— Нет.
— Мне обязательно идти по сложному пути?
Ее губы снова расходятся, и она перестает ковыряться в салате, чтобы осмотреть окружающую обстановку.
— Ты не можешь ничего сделать. Мы на людях.
— Подумай еще раз. — Я беру ее телефон с коленей и кладу его перед ее лицом, разблокируя его.
Когда она выходит из оцепенения, я уже в ее Instagram и приступаю к удалению фотографии «мой тип».
— Ты когда-нибудь слышал о конфиденциальности?
— Не верю в это слово, когда речь идет о тебе. — Пока я это делаю, я захожу в ее контакты и смотрю, как она меня назвала.
— Псих — это мило. — Я целую ее в щеку, и она замирает, когда я делаю селфи, а затем помещаю его в качестве фотографии на дисплее. — Вот. Намного лучше. Ты можешь любоваться этим, когда скучаешь по мне.
— Как будто!
Я хихикаю, пока она пытается достать свой телефон и терпит неудачу. Снова и снова.
Наконец, она сдается и бросает гневные взгляды в мою сторону.
— Ух. Член.
— Вижу, твой репертуар оскорблений стал богаче.
— Училась у лучших.
— Рад помочь. Как ты собираешься мне заплатить? Я голосую за минет.
— В твоих мечтах.
— В моих мечтах твоя кровь размазана по всему моему члену, так что если ты не хочешь воссоздать этот образ, я предлагаю тебе сменить тему. — Я хватаю ее руку и кладу на свою выпуклость.
Ее щеки становятся пунцовыми, когда она быстро убирает руку назад.
— Извращенец.
— Если ты считаешь это оскорблением, подумай еще раз.
Она делает вдох, но предпочитает продолжать есть.
Тогда я подсказываю.
— Кстати, куда нам потом пойти?
— Почему мы должны куда-то идти?
— Потому что мы встречаемся, или какой бы ярлык ты ни навесила на это. В ретроспективе это означает, что ты моя.
Она издала прерывистый вздох.
— Приходи в особняк. Нико устраивает вечеринку.
— Пас. Это не моё.
— Хм. Тогда что же?
— Тихие вечера. Уютные одеяла и фильм, наводящий на размышления. Такие вещи.
— Твое представление о развлечениях еще хуже, чем твой вкус в мужчинах.
— Жаль, что я не спросила твоего мнения.
— Жаль, что ты его получишь. Какой фильм мы будем смотреть сегодня вечером? Я принесу закуски.
— Мы ничего не будем смотреть.
— Тогда приходи на вечеринку.
— Нет.
— Я не спрашивал, Глиндон. Либо вечер кино, либо вечер вечеринки. — Я наклоняю голову в сторону. — Кстати, если ты снова будешь игнорировать, я запрыгну на твой балкон и прерву приятную фазу.
Глава 20
Глиндон
— О, пожалуйста, это такая убогое желание.
Я останавливаюсь у входа в квартиру, услышав голос Авы.
После дальнейшего осмотра я обнаруживаю, что все три девушки сгрудились в гостиной, а по телевизору идет «Гордость и предубеждение», версия 2005 года.
Навязчивая идея Анники, помимо Чайковского.
Я бросаю сумку в ближайший угол и присоединяюсь к ним. Сесили встает, разглаживает складки на моей сумке и вешает ее, а затем возвращается с чашкой чая в руках.
На ее сегодняшней футболке написано «Манифестирую способность бить людей в интернете».
— Глин! — Ава прислоняется ко мне, потому что у нее нет чувства границ. — Поддержи меня в этом.
— Что мы обсуждаем?
— Желания, — говорит Анника. — Сесили сказала, что ее желание — найти хорошего, нормального мужчину, ведь это такая редкость в наше время.
— Так и есть. — Сесили делает глоток чая. — Прости, я неумеха.
— Ты лжешь. — Ава скрещивает руки над своей пушистой пижамой. — Год назад ты сказала, что твоё желание — это засада в темном месте и похищение против твоей воли.
Чашка чая дрожит в руке Сесили, и она бледнеет.
— Эй...
Я подхожу к Сесили и кладу руку ей на плечо, затем смотрю на Аву:
— Мы договорились больше не говорить об этом.
— Не строй из себя высокомерную и могущественную. Ты тоже сказала что-то подобное. Что это было? О, ты хочешь бороться с этим и быть вынужденной принимать это, даже когда ты говоришь «нет». Я не могу быть единственной, кто это помнит.
Мои щеки краснеют, когда воспоминания возвращаются. Я определенно сказала это на дне рождения Реми, когда мы втроем напились и говорили о наших запретных желаниях.
Потом мы поняли, насколько глупо это звучало, и договорились больше никогда о них не говорить. До того, как Ава исчезла от нас посреди ночи.
Предвидела ли я, что произойдет с Киллианом?
Не могу поверить, что я попала в классический сценарий «будь осторожен в своих желаниях».
Сесили дрожит. Она не из тех, кто дрожит. Сейчас, когда я думаю об этом, она выглядит бледнее, чем обычно, как будто ей везде мерещится призрак.
Я крепче сжимаю ее плечо.
— Мы были пьяны, Ава.
— Это была самая правдивая вещь, которую вы, два ханжи, когда-либо говорили. — Она пожимает плечами, потом усмехается. — Какое у тебя желание, Ани?
— А разве у меня должно быть желание?
— Конечно, должно. Что было первым, о чем ты подумала, когда росла, и решила для себя: «Черт, мои родители никогда не должны узнать об этой моей стороне»?
— О. Ты серьезно. — Анника проводит пальцами по сверкающему фиолетовому корпусу своего телефона. — Наверное, я всегда хотела, чтобы меня похитили.
Мы все смотрим на нее, ошарашенные.
Только Ава усмехается.
— Чертова девчонка, вот что я называю «иди по-крупному или иди домой».
— Это не в том смысле, как вы думаете. Я не хочу, чтобы меня навсегда лишили жизни и семьи, я просто... хочу, чтобы меня похитили в день моей свадьбы. Знаешь, как в тех фильмах? Да, я знаю, что это хреново, но, думаю, в моем понимании, это лучше, чем брак по расчету.
— Мне жаль, — шепчу я.
— Все в порядке. Это моя судьба. — Она пренебрежительно вскидывает руку. — На более радостной ноте, кто хочет повеселиться?
— Тебе вообще нужно спрашивать? — Ава вскакивает, и они обе исчезают в ее комнате.
Сесили все еще дрожит.
— Сес? — Я улыбаюсь ей. — Ты в порядке?
— Что? Да. Я в порядке. Абсолютно в порядке.
— Ты дважды сказала «в порядке». Ты уверена, что все в порядке?
Она кивает.
— Ты ведь знаешь, что можешь поговорить со мной?
Ее светлые глаза блестят, когда она смотрит на меня слишком долго. Я думаю, что она что-то скажет, но потом она качает головой.
— Ты кукла, ты знала об этом?
— И ты что-то скрываешь.
— Мы все скрываем, Глин, — говорит она с ноткой грусти.
— Я не скрываю ничего от вас, ребята.
— Да, точно. Похоже, я пропустила разговор, в котором некий Киллиан стал центром твоего внимания.
— Это... неправда.
— Тогда Ани, должно быть, приснился весь этот флирт, который произошел вчера за обедом.
— О, Ани.
— Точно. Ани. Она не хотела об этом молчать.
— Это ничего не значит, Сес.
— Ничего, если значит. — Ее выражение лица смягчается. — Я рада видеть тебя более уравновешенной в эти дни, даже если это вызвано ублюдком из Королевского университета.
— Почему ты их так ненавидишь?
— Ты пропустила часть про ублюдков?
Я отстраняюсь от нее, думая о кошмаре двухдневной давности.
Я собирался поговорить с ней и Авой об этом с тех пор, как поняла, что это мог быть не кошмар, в конце концов.
— Эй, Сес.
— Хм? — Говорит она через край своей чашки.
— Думаешь, в эти дни я лучше сплю?
— Абсолютно.
— Я слышала, как ты сказала это Брэну и Аве в тот вечер, когда Реми принес рыбу и чипсы.
Ее чашка замирает на полпути ко рту, но потом она делает глоток.
— О? Я должно быть, забыла.
— Сесили.
— Что?
— Посмотри на меня.
Она бросает на меня мимолетный взгляд, затем снова сосредотачивается на своей чашке.
— Я знаю, как выглядит твое лицо и люблю его, Глин. Нет необходимости смотреть на него.