По коже разливается тепло, вызывающее озноб. Странно, что кто-то такой холодный может дать это чувство... покоя.
— Мне показалось, или ты пришла рано?
— Я была поблизости, поэтому решила прийти. — Я снова смотрю на ребят. — Не знала, что попаду на шоу в бассейне.
Его пальцы наклоняют мой подбородок и заставляют меня посмотреть ему в лицо.
—Смотри на меня, если не хочешь, чтобы вместо этого тебя ждала кровавая баня.
Я сглатываю, предыдущие слова Черри ранят меня все разом.
— Я предполагаю, что это не пустая угроза, и ты действительно размышляешь об убийстве.
— Ты правильно предполагаешь.
В горле собирается ком размером с мой кулак.
— Ты действительно хочешь убить?
Он поднимает бровь.
— Ты действительно хочешь знать или снова станешь призраком, если я скажу тебе то, что ты не хочешь слышать?
— Ты сказал, что не хочешь мне лгать, так не надо. Я могу справиться с твоей истинной сущностью.
Он сужает глаза.
— Кто ты и что ты сделала с моим маленьким кроликом с моральными устоями?
— Шшш, она сейчас спит. Не разбуди ее.
Он хихикает, звук раздается у меня под боком.
Я набираюсь храбрости и продолжаю более мрачным тоном:
— Я все еще предпочитаю правду, как бы больно мне ни было.
— В прошлый раз, когда ты так сказала, я стал призраком, которого ты игнорировала
— В этот раз такого не случится.
— Точно не случится, иначе я накажу тебя в два раза сильнее.
Мое ядро сжимается при упоминании этого слова, и я сопротивляюсь желанию прочистить горло.
— И что? Ты хочешь убить?
— Больше всего на свете. Забирать чью-то жизнь, чувствовать, как их последние вздохи превращаются в небытие, а затем разрезать их, чтобы увидеть, что у них внутри, — это единственное, чего я желал с тех пор, как мне было около семи лет.
Его тихо произнесенные слова потрясают меня до глубины души, и, должно быть, это видно по моему лицу, потому что его глаза потемнели.
— Видишь? Тебе противно.
— Нет, — пролепетала я.
— Не лги мне, Глиндон. —тЕго голос понижается до пугающего диапазона. — Ты выглядишь так, будто находишься на грани панической атаки.
— Ну, мне жаль, что я не дала той реакции, которую ты хотел. Мне не каждый день говорят что-то подобное. — Я глубоко вдыхаю, затем выдыхаю, заставляя себя расслабиться.
— Тогда беги, кролик. —ИОн начинает отпускать меня, голос пустой, скучающий, но я знаю, что это не более чем камуфляж для его ярости. — Не дай мне поймать тебя на этот раз, потому что, клянусь, блядь, наказание — это преуменьшение того, что я с тобой сделаю.
— Я не буду.
Он делает паузу.
— Что ты только что сказала?
— Я сказала, что не буду убегать. — Я хватаю его руку и кладу ее обратно вокруг своей талии, медленно регулируя дыхание. — Ты что-то говорил?
— Какого хрена ты делаешь?
— Слушаю тебя. Я хочу знать больше о том, почему ты чувствуешь потребность убивать.
— Это в моей природе. Это не нужно объяснять. — Он гладит кожу между моим топом и шортами, посылая дрожь по моему позвоночнику, когда он выглядит немного ошеломленным.
Мне нравится оказывать на него такое воздействие.
— Почему же ты до сих пор не сделал этого? У тебя должно быть бесчисленное количество шансов, особенно с друзьями-мафиози.
— Жажда крови мутит мне голову, и я плохо контролирую свои импульсы. Я отказываюсь быть рабом своих желаний, быть управляемым ими и развивать дурную привычку удовлетворять их. В конце концов, я потеряю контроль и окажусь за решеткой, а этого просто не произойдет. Поэтому я подавляю все, что могу.
— Разве это не... болезненно?
— Хм. Интересный выбор слов. Я бы поклялся, что ты испытаешь облегчение, услышав, что я подавляю свои желания.
— Нет, если тебе больно.
Он усмехается.
— Посмотри на моего маленького кролика, у которого появились чувства ко мне.
— Заткнись, я просто сопереживаю. То, о чем ты не знаешь.
— Tomayto, tomahto. — Он все еще ухмыляется. — Что касается боли, это намного лучше, чем боль от потери контроля. Та — безвозвратна, а эта — управляема.
— Как часто ты думаешь об убийстве?
— В день — двадцать четыре раза. Иногда больше в определенных раздражающих ситуациях. В последнее время реже.
Я не останавливаюсь на том, что шокирована большим числом, потому что есть кое-что более важное. Они могут уменьшаться.
— Как уменьшилось количество?
— С твоим присутствием.
— Ч-что?
Он скользит другой рукой по моему горлу и притягивает меня так, что его лоб прижимается к моему, и я вижу очертания его губ и резкие линии его челюсти.
Киллиан медленно вдыхает в меня воздух.
— Ты заставляешь демонов уйти, даже на время.
— Как?
— Не знаю. Что бы ты ни делала, продолжай делать это. Мне нравится, как здесь тихо. — Он поглаживает себя по голове.
Я так недоверчива и тронута, что чувствую, как влага собирается в моих глазах.
— Разве я не заставляю тебя подавлять больше, потому что я не такая, как ты?
— Наоборот, ты приносишь тишину. Долгую, блядь, тишину.
— Значит ли это, что я единственная в своем роде? — учу я.
— Ты думаешь, я бы потратил столько времени и усилий на такого раздражающего маленького кролика вроде тебя, если бы это было не так?
— Вау. Очаровательно.
— Я знаю, спасибо.
Я закатываю глаза, но не сопротивляюсь желанию улыбнуться.
— Я же просил тебя прекратить это делать.
— Нет, диктатор.
Он ворчит.
— Ты и это гребаное «нет». Клянусь, однажды я выбью его из твоей системы.
— Можешь попробовать. — Я делаю паузу, затем прочищаю горло. — Итак, у меня есть гипотетический вопрос.
— Давай. Мне любопытно.
— Если однажды я выберу кого-то другого, а не тебя, ты меня отпустишь?
— Я перережу им горло, заставлю тебя смотреть, а потом трахну тебя в его крови.
Дрожь пробегает по мне.
— Что случилось с подавлением?
— Не в этой гипотетической ситуации. — Его голос темнеет. — Ты размышляла о том, чтобы воплотить это в реальность, детка? Хм? Думаешь, это избавит меня от тебя?
— Нет, я имею в виду, Черри сказала, что если я выберу кого-то другого, ты больше никогда не прикоснешься ко мне.
— Это относится ко всем, кроме тебя. Слушай внимательно, детка. Я никогда тебя не отпущу.
Меня пробирает дрожь, но вместо страха, чувство, которое проникает в меня, так похоже на облегчение.
Плеск воды заливает нас, и я задыхаюсь, отталкиваясь от Киллиана.
— Я говорю, вы двое либо получаете гребаную комнату, либо идете сюда! — Кричит Николай, виновник торжества.
— Сейчас вернусь, детка. Дай мне пять минут, чтобы убить этого ублюдка. — Киллиан снимает свою мокрую рубашку и прыгает в бассейн, и я смеюсь, глядя, как он борется со своим кузеном в воде, а Джереми и Гарет пытаются разнять драку.
Мой телефон вибрирует, и я думаю, что это Сесили, так как я обещала пойти с ней за покупками.
Вместо этого я обнаруживала сообщение совсем не от нее.
Неизвестный номер: Осторожнее с теми, с кем ты общаешься, сучка.
Глава 28
Глиндон
— Крепко зажмурься и увидь эротический сон, в котором я ем твою тугую маленькую киску на ужин, детка. — Я заглядываю в окно машины. — Или наполняю ее своей спермой. Подойдет и то, и другое.
Глиндон останавливается и осматривает наше окружение на предмет возможных подслушивающих, затем смотрит на меня.
Я люблю, когда она смотрит. Это язык любви моей Глиндон.
И поскольку мне это нравится, я говорю:
— Если только ты не передумала и не хочешь провести ночь в моей постели, которую я очень рекомендую, пять звезд?
— Мечтай.
— Я же говорил тебе, что мои мечты намного мрачнее и извращеннее, чем реальность. Так что если ты хочешь исследовать больше своей сексуальности, я готов.
Она поворачивается ко мне лицом. Ее щеки раскраснелись, а волосы цвета меда развеваются на ветру. Я не знаю, как выглядят ангелы, и, наверное, никогда не узнаю — слава Богу, у меня есть свое место в аду, —ино она ближе всего к ангелу, которого я когда-либо видел.
Мой собственный ангел.
Глиндон смотрит на меня с укоризной детектива-любителя.
— Ты часто этим занимался? Исследовал свою сексуальность, я имею в виду.
— Почему ты спрашиваешь?
— Мне просто любопытно.
— Если ты имеешь в виду, ходил ли я в секс-клубы и пробовал ли игрушки, то да, ходил.
Она подходит ближе, как любопытный котенок.
— Что ты пробовал?
— Веревки, цепи, трости, кляпы, бондаж, игру с дыханием, игру с ножом, игру с ударами, Д/с, С/М, объективацию, электростимуляцию — да все, что угодно.
Ее губы раздвигаются, и я взмахиваю рукой.
— Привет? Земля моему маленькому кролику.
— Вау, — наконец выдыхает она. — Я даже не знаю, что означает половина.
— Что именно? Я с удовольствием объясню.
— Нет, спасибо. Ты, наверное, в конце концов попробуешь их со мной.
— Нет, если тебе не интересно.
— Ты серьезно?
— Тебе действительно нужно бросить привычку подвергать сомнению все, что я говорю.
Она переминается с ноги на ногу.
— Я просто удивлена тому, что ты охотно отказался от возможности попробовать эти извращения со мной.
— Мне не нужно ничего из этого, когда я с тобой. — Она делает паузу.
Я делаю паузу.
Весь мир, блядь, делает паузу.
Именно так. Я нуждаюсь.
— Правда...? — Она прерывается, когда понимает, что повторяет эту гребаную привычку, а потом говорит: — То есть, почему бы и нет? Тебе они явно понравились.
— Я не уверен, что они мне действительно понравились. Я пошел на это только потому, что обычный секс не давал мне необходимой стимуляции.
— И... я даю?
— Да. А теперь перестань ухмыляться, как идиотка.
Она откидывает волосы назад, все еще улыбаясь.
— Я тебе, наверное, так нравлюсь, да?