— Он не мертв! — Я прижалась лбом ко лбу Дракулы. — Я ощущаю легкие эманации его разума. Душа его жива, но жаждет упокоения…
В это мгновение Влад Цепеш неожиданно распахнул глаза, впиваясь своим огненным взором в мои шокированно расширившиеся зрачки. Я глухо застонала, мысленно проваливаясь в глубину его бархатных зеленых очей, так похожих на мои собственные глаза. Перепуганно кричали друзья, но я их не слышала…
…Я стояла на парапете высокой каменой стены. Далеко внизу плескались волны полноводной, бурной реки.
«Арджеш», — поняла я. Вычурное, тяжелое, обильно расшитое драгоценными каменьями платье лениво хлопало на ветру, било меня по ногам, облепляя колени и норовя утянуть вниз. Мои волосы, заплетенные в косы, перевитые жемчужными нитями, удлинились почти до земли и заметно посветлели, приобретя цвет белого золота. Я четко осознавала: я — Ника, но одновременно с этим в моем мозгу параллельно существовал и разум другого человека — женщины, жившей за многие сотни лет до моего рождения.
Где-то рядом неожиданно тоненько тренькнула струна лютни, а затем полилась неторопливая, плавная мелодия и зазвучали слова прекрасной баллады:
Одной мечтой руководимы —
Отвоевать Господень крест,—
Отплыли утром паладины,
Оставив дом, родных, невест.
Их провожали дамы сердца,
Даря заветный талисман,
Что защитит от иноверца,
Спасет от смерти и от ран.
Под торжество любви напева
Скатилась по щеке слеза,
Вручила другу перстень дева,
Чтоб помнил он ее глаза.
Во имя веры и обета
Сражался юный паладин,
Провел в походе он три лета,
Он видел Иерусалим.
И каждый день средь боя ада,
Средь крови, смерти на краю
Он помнил — ждет его отрада
И шлет ему любовь свою.
А по ночам он отстраненно,
Вновь зарывая чей-то труп,
Мечтал лишь о глазах влюбленных,
Сиявших, словно изумруд.
Он возмужал, покрыли раны
Его лицо, как ствол корой,
И называли ветераны
Его торжественно — Герой.
Погибло много безвозвратно —
Те рыцари попали в рай,—
Он был средь тех, кого обратно
Господь вернул в родимый край.
Весь трепеща от нетерпенья,
Скакал Герой под отчий кров:
Он мыслью торопил мгновенье
Обнять ее — свою любовь.
Остановить его не смели,
Он на порог шагнул ногой…
Она — пред ним, она — в постели.
Вернулся он… А с ней — другой…
Он даже с смертью не боялся
Встречаться без друзей, один,—
Перед изменой растерялся
Любви и веры паладин,
Сражен ударом подлым в сердце.
Здесь не помогут щит и меч —
Пускай бы лучше иноверцы
Главу ему срубили с плеч.
И с высочайшего утеса
Скатился перстень, как слеза,
Прибрежной пены след белесый
Стер в памяти ее глаза.
Коль нет в душе любви порыва,
Пусть станет смерть всему концом,—
Так паладин шагнул с обрыва
В пучину вод… Вслед за кольцом…
— Дагмара, любимая моя, — красивый мужской голос заглушил печальную романтическую историю, — умоляю тебя, не рискуй так неосмотрительно, сойди со стены!
Я резко повернулась, неустойчиво балансируя на хрупких каблучках гишпанских сафьяновых туфелек.
Передо мной стоял сам Влад Дракула, живой и ослепительно привлекательный. Цепеш протянул руки, желая снять меня со стены, его холеное лицо исказила гримаса страха. Он боялся за меня. В это же самое мгновение я испытала сильный укол боли в области виска, принесший осмысление: я — княгиня Дагмара, прозванная Золотой Волчицей, родная сестра венгерского короля Матиаша Корвина, законная супруга Дракулы, мать двоих его малолетних сыновей. Воспоминание стало мучительным, вернув неутихающую горечь утраты.
— Ты, — гневно прорычала я, — ты — изверг! Ты отказался от мирного соглашения с боярами, и поэтому они беспощадно убили заложников — двух наших сыновей!
— Милая! — Дракула продолжал подходить маленькими, незаметными шажками, видимо прикидывая, как бы поудачнее стащить меня с опасного постамента. — Я тоже скорблю об их участи, но поверь — месть моя будет страшна. Никто из отступников не избегнет казни. Мы же с тобой еще очень молоды, у нас родятся новые дети!
— Чудовище! — обличающе выкрикнула я и отступила еще дальше, остановившись на самом краю стены, непосредственно над пропастью. — Клянусь, никогда более не взойду я на брачное ложе с таким коварным и жестоким человеком, как ты. Я предпочту умереть!
— Нет, любимая. — Дракула торжествующе рассмеялся. — Враги обложили нас, как волков в западне, но мы не умрем. Вот это, — он вынул из-за пояса изогнутый кинжал, — и есть Зуб дракона, наш фамильный клинок, напоенный кровью самого Христа, дарующий вечную жизнь! Приди же в мои объятия, бесценная супруга! — Влад оперся коленом о каменную кладку стены и ухватился за скользкий, шелковый подол моего платья. Я возмущенно отшатнулась от него, протестующе изогнув свой тонкий стан. Кончик моей косы попал под каблучок туфельки, я неловко взмахнула руками и потеряла равновесие…
— Нет, Дагмара! — дико и обреченно кричал Дракула. — Не покидай меня, любимая!
Я падала…
Ветер свистел у меня в ушах, а каменные валуны на берегу Арджеша приближались до тех пор, пока не придвинулись совсем вплотную…
Я вздрогнула и подняла мокрые от слез ресницы… Тут же выяснилось, что я лежу на груди Дракулы, прижавшись своей теплой щекой к холодной щеке немертвого воеводы. На губах Цепеша играла нежная, трогательная улыбка…
— Ника, что с тобой? — Алехандро потряс меня за плечо, оттаскивая от гроба.
Я поднялась на ноги. Кинжал Зуб дракона остался крепко зажатым в моей правой руке. Я испуганно вскрикнула и попыталась избавиться от столь неожиданного подарка, вернув его законному владельцу. Но я суетилась напрасно, ибо ладони Дракулы, перекрещенные и крепко прижатые к бархатному кафтану, отторгли проклятое оружие, не пожелав принять его обратно.
— Не надо! — торопливо предостерегла меня Элкида. — Если наш прародитель подарил тебе свой талисман, значит, в этом скрыт какой-то потаенный смысл, пока не доступный нашему пониманию.
— Потрясающе! — восхитился Алехандро, вынимая у меня из рук изогнутый клинок. — Подобное оружие всегда изготовляется в единственном экземпляре и наделяется именем. Кто мог выковать подобное чудо?
— Ну, насчет чуда — это ты правильно подметил! — Айм водил над кинжалом датчиком портативного анализатора. — Определить истинный возраст этого оружия вряд ли возможно. Когда я пытаюсь запросить хотя бы примерную дату его создания, шкала хроноспектрального анализа начинает щелкать как безумная и выдает лишь кучу нулей. Боюсь, этот клинок относится к глубоко дохристианскому периоду: посмотрите на выгравированный на его ножнах орнамент… Помнится мне из курса древних религий, что к изображениям драконов очень тяготел сам великий Аттила!
Я присвистнула:
— Думаешь, его отковали по приказу Аттилы?
— Не исключено. — Хронобиолог осторожно извлек клинок из ножен и показал мне рукоятку, выполненную в форме головы дракона с глазами из крупных кроваво-красных рубинов. — Обрати внимание на ее странную форму, воспроизводящую крест, и отверстие на оголовье. Оружие явно имеет ритуальный смысл и предназначается для ношения на шее.
— Но ведь крест и есть символ веры во Христа, — вмешался Феникс.
Айм поморщился в своей излюбленной высокомерно-брезгливой манере:
— Надо было почаще на лекции ходить, а не в спортзале до опупения зависать. Крест — древнекельтский символ, знак вечной жизни и аватара солнца!
— А Фен не так уж и неправ, — задумчиво бормотнула я. — Этот кинжал действительно омыт кровью Христа, ибо именно им римский стражник Витилий и перерезал запутавшийся в волосах Господа терновый венок, снимая того с креста после окончания казни…
Айм ошеломленно прижмурился, не решаясь задавать уточняющих вопросов и спрашивать, откуда мне стали известны такие факты.
Я задумчиво погладила лезвие, имевшее непривычный матово-серебристый цвет:
— Странный металл. Не серебро, но от него исходит сильное энергетическое поле.
— Еще бы! — довольно хмыкнул Айм. — Анализатор показал, что это метеоритное железо!
— Ну ничего себе! — потрясенно присвистнул Фен.
— Детский сад, штаны на лямках! — возмущенно прервала нас Крися, все это время самозабвенно возившаяся у саркофага Влада Цепеша. — Все бы вам в ножички играть! И ты, Ника, ничуть не лучше мальчишек. Но пока вы там играли, я раскрыла загадку парадоксального долголетия ваших вампиров!
Услышав подобное, мы чуть не треснулись лбами склоненных над кинжалом голов.
— Крись, ты что — пошутила? — недоверчиво протянула я.
— Не понимаю я шуток на медицинские темы, — недовольно покачала головой биологиня, пряча в сумку пробирки с пробами тканей и крови Дракулы. — Наука — она шуток не прощает. Науку уважать нужно!
— Да уважаем мы, уважаем! — послушно завыл штурман. — Кристина, ну рассказывай же давай, не томи душу!
Крися польщенно улыбнулась, небрежно привалилась к хрустальному гробу, чинно заложив ногу за ногу и принимая эффектную позу скромного гения. Мы выжидательно навострили уши…
— Значит, так, — патетично начала служительница шприца и скальпеля. — Довожу до вашего сведения, что вампиры вовсе не являлись теми кровожадными чудовищами, коими их всегда выставляли в книгах сугубо для разжигания любопытства недалеких обывателей. Влад Дракула страдал редким заболеванием крови, передающимся в его роду от отца к сыну наподобие знаменитой гемофилии. Сия болезнь вызывала патогенные изменения структуры красных кровяных телец, ведущих к резкому повышению свертываемости плазмы. Поэтому вампиры нуждались в частых вливаниях свежей порции крови, заменявшей им их собственную, отмершую. Это же непрерывное обно