атам. А только узрел старый шаман знамение небесное — возликовал душой и сразу же отправился в град дальний, иноземный, Никополисом названный, ибо там ему Хозяйку и встречать предназначалось. А Гала дома осталась — ждать… Ждать, сама не ведая чего. Ведь мало ли что случиться может — то ли Порфирий вернется, то ли еще что важное приключится. Вот так ждала, ждала она и… дождалась!
Три дня уж как с той страшной ночи минуло. Девушка тогда отчего-то уснуть не могла — тоска неясная, словно предчувствие черное, душу томила. Вышла Гала на крыльцо, точно так же, как и сегодня, да подняла лицо к небу звездному, вопрошая безмолвно: отчего это деревенским охотникам и бортарям стало так трудно жить в лесах родимых? Прошедшая осень тяжелой выдалась — вода в реке ни с того ни с сего вдруг каким-то жирным налетом покрылась, отчего люди, испившие дурной водицы, начинали хиреть и животами маяться. Травы и ягоды на корню сохли, на скотину домашнюю мор напал, а зверье лесное так и норовило куда подальше схорониться. «Не иначе как настал конец света», — качали седыми головами мудрые старики. В отличие от своих наивных земляков Гала много чего знала, но предпочитала помалкивать. А то, не ровен час, услышат селяне из ее уст недоброе пророчество, да еще чего похуже, чем просто в дегте вывалять, сотворить над ней удумают, чтобы неповадно было каркать, беду призывать. А чего ее призывать-то, если она и так уже сама пришла — незваной, непрошеной? Тут, как говорится, отворяй ворота да проси о заступничестве добрую Хозяйку врат, даже если ты в нее и не веришь особенно.
Но в милость святой девы Гала верила твердо, да и ведала о ней куда поболее всех прочих, неграмотных и запуганных обитателей лесной деревни. Вот поэтому и молилась она в ту ночь Хозяйке, глядя на яркие звезды. А небо вечное возьми, как на беду, да и прислушайся к молитве молодой знахарки. Одна из звезд неожиданно приблизилась и начала неуклонно расти в размерах, принимая форму неведомого, серебристого вытянутого предмета. Гала не сдержалась и вскрикнула в голос, когда непонятное чудо беззвучно рухнуло за ближайшей заметенной снегом чащобой. А мгновение спустя во двор знахарки, на манер хвостатой кометы, стремительно упала рыжеволосая девушка, со всего маху приложившись виском об обледенелый колодезный сруб. Гала затравленной оленухой метнулась к девушке-звезде, подхватила в свои дрожащие ладони ее бледное, прекрасное, словно из хрусталя выточенное лицо и заглянула в изумрудные очи, дивясь нечеловеческой мудрости, на самом их дне плещущейся. Гостья уцепилась за Галины пальцы и прерывисто простонала несколько слов, кои и стали всему объяснением:
— Я Рыжая Ника, и мне нужно немедленно попасть к Небесным вратам! — из последних сил потребовала удивительная незнакомка, а потом погрузилась в горячечное забытье, побороть которое не хватало даже всего стократно проверенного таланта лесной знахарки.
А уж когда Гала нашла в кармане Ники карту, много раз виденную в руках прадеда Порфирия, да сравнила лик красавицы с бережно хранимым портретом Хозяйки — вот тогда девушка окончательно утвердилась в осознании того, какую долгожданную гостью послало ей справедливое, вечное небо…
Размышления девушки прервала звонкая песенка бубенцов, привешенных на дугу саней. «Едут!» — встрепенулась Гала, схватила шубейку, кинула бдительный взгляд на безмолвную пациентку и ринулась встречать обоз.
Сани выстроились в цепочку перед крыльцом. Покрытые инеем кони заморенно похрапывали, копытами били по насту, нетерпеливо выпрашивая заслуженный овес. Гала удивленно расширила глаза, пытаясь пересчитать непривычно возросшее число обозников. Первым из-под меховой полости вылез сам Онисим, вопреки своему довольно преклонному возрасту, еще крепкий и ловкий.
— Деда! — Гала ребячливо ткнулась носом в его окладистую бороду, по-домашнему благоухающую табаком и сладкой жевательной смолкой.
— Ну, ну, слезы-то зачем? — Онисим любовно провел заскорузлой ладонью по русой девичьей головке. — Ты погляди, внученька, какого я тебе гостя привез!
Но, мысленно обмирая, Гала и сама уже заметила, как вслед за дедом из саней спешно выбирался Ратибор, радостно сияя ей навстречу влюбленными синими очами.
— Незабудка моя!
Молодой знахарь крепко обнял невесту и, невзирая на присутствие посторонних, одарил долгим поцелуем. Гала конфузливо покраснела. Дед Онисим благодушно отвернулся, прикрывая кожаной рукавицей счастливо улыбающийся беззубый рот.
— А это кто такие? — оторопело спросила девушка после того, как поздоровалась с Яковом и михеевскими братьями, робко указывая пальчиком на незнакомых ей людей.
Из вторых саней гибко выпрыгнул высокий статный молодец, чудно смуглый, с черными шелковистыми локонами, волной спускающимися на могучие плечи. Его прекрасные, бархатистые карие глаза, подсвеченные золотистыми искорками, в упор рассматривали лесную знахарку. Юноша учтиво поклонился, приложив руку к сердцу.
«Вот колдовство-то неведомое! — изумилась Гала. — Вроде парень молодой, а обликом — краше любой девки!»
Кареглазый красавец со смешком зашарил в глубине саней, извлекая наружу озябшую, закутанную в меха девушку — маленькую и пухленькую, остриженную по-мальчишески коротко, и высокого сутулого мальчишку. Мальчишка, несмотря на толстый тулуп, поминутно кашлял и сморкался, гнусаво умоляя добить его из милосердия, дабы избавить от непереносимых мучений.
— А как же божественные испытания, насылаемые нам свыше? — пророкотало из других саней, и перед округлившимися глазами Галы предстал настолько дюжий человек, что рядом с ним даже богатырь Яков казался всего лишь слабой хворотьбой. — Что-то ты совсем раскис, мой благонравный друг великомученик Антонио!
— Апчхи! — покаянно отозвался простуженный послушник.
Здоровяк утробно захохотал.
— А это что за прелестная лесная дриада? — Он одним сосискообразным пальцем подцепил тонкое запястье совсем растерявшейся Галы.
— Невеста моя, лекарка местная! — молодецки подкрутил усы Ратибор. — Что скажешь, Феникс?
— Зело хороша! — восторженно одобрил великан, и девушка испуганно ощутила, как чуть сжалась в приветствии его рука, завораживая мощью перекатывающихся под кожей мускулов.
Трое последних гостей не произвели на Галу столь шокирующего впечатления. Ими оказались трое мужчин: первый — невысокий и полный, второй — настороженный и жилистый, и еще один — молодой и смазливый. Все они носили необычные, не запоминающиеся сразу имена.
— Вот это принц заморский, Алехандро его звать. — Ратибор подвел к девушке кареглазого красавца.
— Да кто же они все? — аж подпрыгнула истомившаяся от любопытства знахарка.
— Как это кто? — притворно вознегодовал гигант Феникс. — Мы друзья Ники — той, которую вы Хозяйкой врат называете!
— Их корабль упал возле самых наших Выселок, — добавил Ратибор. — Охотники их всех в лесу нашли, замерзших и напуганных, и в деревню ко мне привели.
Гале и не поверилось сразу, будто здоровяк Феникс может чего-то бояться.
— Не за себя! — гулко бухнул кулаком в грудь гигант. — Токмо за нее, за Нику нашу! Она ведь корабль на себе несла!
— Ишь ты, успел уже — нахватался словечек уральских, — похвально улыбнулся Алехандро.
Но в то, что рыжая девушка несла на себе корабль со всеми этими людьми, Гале тоже поначалу не поверилось.
— Где Ника? Что с ней? — так и сыпал вопросами Алехандро.
В его взволнованном, дрожащем голосе, а главное — во взоре золотистых очей Гала прочла нечто живо напомнившее ей о собственных мечтах про Ратибора. Девушка тут же прониклась сочувствием и пониманием.
— Болезная она, лежит у меня в избе! — всплеснула руками знахарка. — Антонов огонь ее сжигает. Одна надежда — на лекарства Ратибора!
Принц помертвел лицом.
— Веди и показывай, — строго приказал Ратибор.
Алехандро вперед всех кинулся в дом, увидел бессильно распростертую на лежанке любимую и, скрипнув зубами, припал губами к ее разметавшимся рыжим локонам. Вокруг больной суетился выселковый знахарь и вполголоса советовался с пухленькой стриженой девушкой. В углу избы, поминутно чихая и кашляя, бил молитвенные поклоны набожный послушник Антонио.
— Поднесла бы чарку напитка веселящего, хозяюшка! — отвлек Галу здоровяк Феникс, боязливо присев на скрипнувшую под его весом лавку.
— Ой, я сейчас! — гостеприимно встрепенулась девушка. — Бражки, водочки?
— Водка, бражка, огуречик — вот и спился человечек, — задумчиво бормотнул Фен. — Я думал, у вас, знахарей, всяких наливок да настоек вкусных пруд пруди…
— И впрямь была одна, на мухоморах настоянная, для чресел мужских дюже пользительная, — так и ту Яков выпил, — виновато потупилась Гала.
Гигант иронично хмыкнул:
— Благодарствую, девица, но с чреслами у меня проблем не наблюдается!
— Всем водки налей для сугрева, — устало попросил Ратибор, кулем плюхаясь рядом с Фениксом. — Плохи наши дела!
Алехандро не отходил от Ники, продолжая гладить ее спутанные волосы.
Кристина печально покачала головой:
— Лекарств нет, аппаратуры нет, интерком не работает…
— А мед? — несмело заикнулась Гала.
— Да какой тут мед! — разочарованно рубанул ладонью по воздуху Ратибор. — Умирает она! Мало того что у нее почти все кости переломаны, так и жизненные силы из нее целиком ушли — словно высосаны до капельки!
— Это все ключ от Небесных врат… — Алехандро мягко приподнял безвольную руку любимой, обличающе показывая на два серых, мертвенных кольца, украшавших ее запястья. — Через него она свою жизнь и отдала добровольно, нас спасая…
— Что делать-то будем? — задумчиво сгреб в кулак бороду дед Онисим.
— Есть одно средство, — медленно протянул выселковый знахарь. — Только уж шибко оно опасное…
— Да ты никак, парень, про Око мира говоришь! — негодующе охнул старик.
Ратибор печально кивнул.
Гала обмерла.
— Не молчи, дедушка! — умоляюще затормошил старика Алехандро. — Если есть хоть один шанс спасти мою драгоценную, я для этого самого себя не пожалею!