— Кому ему? — совсем запуталась я.
— Верховному Навигатору! — с ненавистью выпалил Риф, обводя комнату безумным взглядом. — Я даже не предполагал, что он так отлично дерется. Вроде на вид больной и хилый, а скрутил меня, вырубил и сбежал!
— Да куда он мог сбежать с корабля? — отказывалась я поверить.
— Ника, в ангаре не хватает одного бота. — Фен не отходил от главной консоли управления. — Судя по данным автопилота, Верховный Навигатор вернулся на Землю!
— Идиотизм! — истерично расхохоталась я, чувствуя: еще немного — и я не сдержусь, а натворю та-а-аких дел… — Еще только этого мне не хватало — в решающий момент гоняться за пожилым дураком…
Но меня неожиданно прервал знакомый голос, прозвучавший из динамика:
— Ника, девочка моя! — тихо и нежно позвал Верховный Навигатор. Точно так же, как он всегда звал меня еще тогда, в Школе…
Потрясенная до глубины души, я бросилась к монитору.
На экране внешней связи появилось худое, скрытое под бинтами лицо бывшего главы Ордена.
— Девочка моя! — опять позвал он, но успокоился и заулыбался, глазами встретившись с моим растерянным взглядом. — Если бы ты знала, как я тебя люблю!
— Я знаю, — с надрывом ответила я. — Я все знаю и помню, Учитель!
Ребята ошеломленно вскрикнули.
Учитель размотал повязку, до этого мгновения маскировавшую его лицо, и сбросил на пол длинные полосы марлевой ткани. Под ней обнаружились до боли знакомые черты: высокий лоб и точеный нос с властно вырезанными ноздрями, покрытые розовыми пятнами почти заживших ожогов.
— Милые мои! — Учитель обвел нас обожающим взглядом. — Умные мои, отважные, повзрослевшие дети! Вы должны завершить возложенную на вас миссию и спасти человечество!
— А вы? — печально спросила я.
— О! — Учитель лукаво улыбнулся. — Когда я понял, что вы с виконтом полюбили друг друга, я отдал ему свой чип, который когда-то смог украсть в лаборатории, где создали вашу партию. Я подделал бумаги и заказал их на один больше, чем требовалось. А потом началась эта ужасная война, и все сплелось в один гигантский узел боли и горя! — Он покаянно вздохнул. — Бесы честолюбия обуяли меня. Я захотел не только выжить любой ценой, но и заполучить все — власть, почитание, ресурсы. Я даже хотел использовать для своих целей тебя, моя милая девочка. Но теперь я понимаю, Захария оказался мудрее меня, — тут Учитель шаловливо подмигнул, словно намекал на мое прощание с могилой директора, — и постиг самую великую истину. Вместе с ним мы сделали из тебя, Ника, святую — почти бога. Но при этом он изначально стремился развить в тебе не только физическую силу, свойственную высшему созданию, но и чисто человеческие качества: широту души, умение сопереживать чужой боли, уважать устремления других людей, любить, мучиться и радоваться. Лишь человек, а отнюдь не бог, — Учитель внушительно поднял указательный палец, словно вел лекцию в одной из аудиторий Школы, — есть финальная ступень эволюции, одновременно сильнейшее и слабейшее звено в развитии разума. И спасибо слабостям Ники, заставившим ее остаться человеком, что означало не противопоставить свои личные интересы потребностям всего человечества, а, наоборот, поставить общие цели намного выше своего эгоизма! И поэтому я заявляю: да здравствует человек, переборовший бога! Богами не рождаются, потому что в первую очередь все мы рождаемся людьми!
И тогда все мы, стоявшие в этот решающий миг перед лицом нашего первого и последнего наставника, не удержались — и соединили свои руки в крепком пожатии дружбы и взаимопонимания.
По впалой щеке Учителя скатилась крупная, прозрачная, как хрусталь, слеза:
— Спасибо вам, дети мои! — проникновенно сказал он.
— Но что вы хотите сделать теперь? — напомнила я, с трудом приходя в себя после возвышенной, героической сцены, только что разыгравшейся в командной рубке.
— Не переживай за меня, моя девочка, — попросил наставник. — Я прожил долгую жизнь и безмерно устал от пролетевших надо мной столетий. Годы тяготят меня. Мой организм, не поддерживаемый более энергией биочипа, быстро изнашивается и стареет — я умираю. И этот неизбежный процесс прекрасен в своей естественности. Прими же его как должное. Но я весьма рад, что мне представилась уникальная возможность искупить причиненное мною зло и уйти героически, как подобает великому Учителю. Отважно — со славой и достоинством, спасая от гибели тех, за кем стоит будущее! — Он обвел просветлевшим взором нашу притихшую аудиторию. — Я уйду вместе со своим отжившим миром, как его последний пророк, как его символ и бог. Трудно быть богом! — иронично хмыкнул он. — Но, — довольная улыбка на миг промелькнула на его тонких губах, — так чертовски приятно!
И мы церемонно склонили головы, отдавая дань высшей почести, предназначенной последнему творцу уходящего от нас мира.
— А теперь позвольте мне поговорить с Никой и Алехандро наедине, — попросил Учитель.
Все лишние покинули рубку. Наставник прикоснулся кончиками пальцев к губам и послал мне воздушный поцелуй:
— Лети, моя крылатая девочка! Ты — моя любовь и надежда, мое лучшее творение!
Я опустилась на одно колено и приложила руку к сердцу:
— Учитель, я никогда не знала своих настоящих родителей, но обещаю — отныне, мысленно и вслух, я всегда стану называть вас отцом! Клянусь, благодарное человечество никогда не забудет вашего дара жизни и впишет ваше имя в скрижали новой цивилизации!
Бывший Верховный Навигатор ласково провел в воздухе сложенной чашечкой ладонью, и я физически ощутила, как его теплые пальцы бережно гладят мою вихрастую рыжую голову.
— Плевать мне на скрижали, — неразборчиво буркнул мужчина. — Лишь бы ты, дочка, жила и была счастлива…
Но эти слова услышал лишь Алехандро и взволнованно вцепился в спинку кресла, стараясь удержаться на ногах и не упасть от огромного эмоционального потрясения. Теперь его смутные подозрения подтвердились, и он отчетливо осознал — КОГО же конкретно напоминало ему лицо Учителя… Жаль только, что другие так и не заметили сего очевидного факта…
— Иди, родная! — напутствовал меня Учитель. — Все уже сказано, так не рви же попусту душу ни мне, ни себе! Иди, иди — успокой тех, кто толчется там, за дверями!
Повинуясь его безмолвному приказу и догадываясь, что Учитель хочет поговорить о чем-то важном с одним Алехандро, я в последний раз поклонилась названому отцу и вышла, плотно закрыв за собой дверь.
Учитель пальцем поманил к себе наследника.
— Ты уже понял? — доходчиво намекнул он.
Юноша понятливо кивнул:
— Да! Вы — ее настоящий биологический отец. Впрочем, не вздумайте отнекиваться, ибо сходство — налицо!
Навигатор сердито усмехнулся:
— Не вздумай рассказать ей об этом, мальчик, а то еще наша непредсказуемая святая учудит очередное геройство и кинется меня спасать. Проболтаешься — я тебя и с того света достану!
Виконт изобразил безмолвную пантомиму: будьте покойны во всех смыслах — я нем как могила.
Учитель удовлетворенно вздохнул:
— Уж поверь мне, так будет лучше для всех! Помнится, однажды я процитировал Нике одну хорошую фразу: нет в мире зла, которое бы в итоге не породило…
— Добро! — закончил за него Алехандро. — Мне это Ника сказала в ту самую ночь, когда я вернулся с вашей лодки с чипом, вшитым в плечо.
— Умная девочка! — горделиво выпятил грудь Учитель. — Вся в меня!
Алехандро согласно улыбнулся.
— Береги ее, — проникновенно попросил мужчина. — Люби ее, подари ей детей! Благословляю вас!
— Спасибо, отец! — растроганно шепнул виконт.
— Ладно, — скомканно закончил разговор Учитель, — что-то я с вами совсем раскис. Начинаем процедуру запуска всех двигателей «Ковчега»!
Уже удалившись на значительное расстояние от Земли — туда, где шар нашей планеты, ныне из зелено-голубого превратившийся в мертвенно-белесый, стал казаться всего лишь крохотной точкой на экране, — мы с Алехандро вдруг увидели огромное пятно взрыва, внезапно расплывшееся на месте покинутой нами родины…
— Вот и конец всему! — Опечаленный любимый привлек меня к себе и крепко обнял.
— А может, только начало? — с надеждой шепнула я, уткнувшись в его белую рубашку и, как и тогда, на причале, вытирая об нее слезы, обильно струившиеся из глаз.
Милый успокоил меня нежным, долгим поцелуем, ставшим непривычно жарким и требовательным. Мы могли не опасаться чьих-либо любопытных глаз — ведь весь прочий экипаж крепко спал в своих криокамерах, а «Ковчег» перешел в режим автопилотирования.
— Мне нужно загерметизироваться в своем отсеке, — нехотя выдавила я, все еще хлюпая носом. — Спать мне не положено — значит, буду дремать и следить за приборами. А для тебя я приготовила удобную камеру по соседству.
— Брр, — притворно содрогнулся милый, — ты словно в тюрьму меня упрятать собираешься. Твой отсек большой — скорее, целая комната… Там вполне хватит места для двоих!
— Но это так мучительно — бодрствовать, когда все вокруг спят, — продолжала я убеждать. — Если ты погрузишься в сон, то для тебя весь перелет станет ничуть не длиннее обычной земной ночи! Подумай.
— Да не хочу я спать! — строптиво упирался Алехандро. — Вернее — хочу, но… только в одной камере с тобой!
— И что мы там станем делать вместе несколько сотен лет? — наивно поинтересовалась я.
— О! — многозначительно усмехнулся виконт. — Я покажу! Гарантирую, тебе это понравится…
Эпилог
— Ника! — кто-то настойчиво тряс меня за плечо. — Ника, проснись!
Я торопливо выпрямилась, обнаружив, что задремала, сидя на скамейке в саду Школы и удобно привалившись плечом к стволу старой липы.
«Надо же было так умотаться на виртуальном симуляторе! — мысленно поразилась я. — Вот и неудивительно, что не сдержалась — закемарила после ужина. Но сон-то, а, сон какой потрясающий приснился — увлекательнее любой компьютерной игры!»
— Ника, девочка моя! — передо мной стоял Учитель, облаченный в строгий парадный китель. — Немедленно пойди умойся и приведи себя в подобающий вид. Тебя хочет видеть сам Президент земной федерации!